Всего лишь тень

Превратившись в милую девчушку, Хлоя делает ему новый кофе.

– Прости меня, – повторяет она, – думаю, мне неприятно говорить об этом, потому что… Потому что мне стыдно так реагировать, всего бояться. Видеть повсюду этого типа.

– От стыда никакого толка не будет. А вот поговорить, напротив…

– И речи быть не может, – прерывает его Хлоя, не повышая голоса. – Я возьму себя в руки, все пройдет.

Она целует его, он тает, как снег под солнцем.

– Голова больше не болит? – интересуется он.

– Нет. Только синяк на плече. Ничего серьезного.

Она убирает со стола, он не сводит с нее глаз.

– А ты приняла таблетки? – внезапно спрашивает он.

– Нет, забыла…

Хлоя открывает ящик над раковиной, достает флакон с желатиновыми капсулами, глотает две, запивая большим стаканом воды.

– А что это за лекарство, которое ты пьешь каждое утро?

Он впервые задает ей вопрос. В легком затруднении Хлоя пожимает плечами:

– Небольшие проблемы с сердцем, ничего серьезного. Это для профилактики.

– Ничего серьезного, уверена?

Она склоняется к его лицу, шепчет:

– У меня ведь каменное сердце, не забывай.

Бертран улыбается:

– Я геолог, дорогая. Не забывай. Исследование скал – моя профессия. От самых хрупких до самых твердых – ни одна передо мной не устоит.

* * *

Держа в руке стаканчик остывшего кофе, Гомес открыл дверь в кабинет своей бригады.

– Здравствуйте, шеф! – бросил Лаваль.

– А тебе разве не положено дрыхнуть сегодня утром?

– Положено, но мне так вас не хватало. Я не смог устоять перед желанием оказаться к вам поближе.

Гомес спрятал улыбку, приканчивая свое мерзкое пойло.

– Где остальные?

– В соседнем баре, наверное, – ответил Лаваль.

– У тебя пять минут, чтобы привести их сюда.

– Я не муди.

– Ты не кто?!

– Не пастушья собака.

– Однако иногда, когда ты на меня смотришь, впечатление у меня именно такое, – не остался в долгу Гомес.

– Это потому, что в моем взгляде светится все восхищение, которое я к вам испытываю, шеф.

– Кончай свои клоунские штучки и приведи сюда эту банду олухов, которую мне втюхали вместо команды.

Ровно в тот момент, когда Гомес заканчивал свою тираду, в помещение вошли трое мужчин.

– Привет, патрон. Банда олухов по вашему приказанию явилась!

Они пожали друг другу руки, капитан Вийяр первым.

– Ну, – начал Вийяр, – похоже, ты поимел сегодня ночью группу из девяносто первой бригады?

– Я всего лишь провел бесплатный урок пилотажа, – ответил Гомес. – Зато они теперь могут не ходить на стажировку по скоростному вождению! И хватит об этом.

– Во всяком случае, в конторе с утра только об этом и говорят! – донес до него текущую информацию Вийяр.

– Правда? Я наконец понял, почему в домах больше нет консьержей: они все перебрались сюда… Может, все-таки возьмемся за работу?

* * *

Пардье не дал себе труда постучать, прежде чем зайти в кабинет. Филипп Мартен поднял нос от своих папок и улыбнулся президенту.

– Мне надо с вами поговорить, Филипп.

Старик тщательно прикрыл за собой дверь, прежде чем усесться напротив своего сотрудника.

– Я хотел бы знать, что вы думаете о Хлое, – сразу перешел он к делу.

Мартен был удивлен и не сумел этого скрыть.

– В каком смысле? – спросил он, чтобы выиграть время.

– Во всех смыслах.

Филипп машинально расслабил узел галстука. Пардье внимательно оглядел его своими маленькими насмешливыми глазками. На лице, разрушенном течением лет, молодые, почти детские глаза. Взгляд, никогда не менявшийся в зависимости от настроения. Невычислимый.