Вишневое лето

Я повесила трубку и вздохнула. Моя мама, или «эта женщина», как я ее часто называю, однажды загонит меня в гроб, я никогда в этом не сомневалась. После окончания разговора я не сразу поднялась с постели. Сначала мне нужно было прийти в себя. А когда я более-менее оклемалась, мне на ум пришла тысяча причин, почему не стоит выходить на пробежку сейчас, а лучше сделать это завтра. Но я пересилила себя и поднялась, в конце концов, пора было привести себя в форму. Я решила, что пойду на пробежку, значит, я пойду на пробежку, черт возьми! Я подошла к шкафу, переоделась, завязала волосы в хвост, чтобы не лезли в лицо, и взяла плеер. Затем я в последний раз взглянула на себя в зеркало и вышла из комнаты, пока не прошел запал.

На улице меня застала жара, и я снова заколебалась. Для пробежки было слишком жарко, но я не знала, когда снова смогу себя заставить, поэтому решила не отступать.

Я направилась в ближайший парк и успела вспотеть, хотя бегать еще не начинала. Я собрала волю в кулак, надела наушники и включила регги, потому что под Боба Марли отлично бегалось. Все знают, что надо начинать медленно и постепенно наращивать скорость, что я и сделала. «Освободись от ментального рабства, никто кроме тебя не сделает твой разум свободным», – я тихонько подпевала «Песне об искуплении» и медленно бежала, стараясь не сбить дыхание.

Я бежала трусцой по узкой гравийной дорожке, петлявшей по парку. На мой взгляд, людей в парке было больше чем достаточно, и я радовалась, что хорошая погода не привлекла еще больше народа. Я попыталась отключиться от всего вокруг и сосредоточиться на своих ногах. «Делай вид, что умеешь, пока не научишься!» – это был мой девиз, но произнести его было легче, чем следовать ему. Вскоре я почувствовала себя так, будто оставила позади половину марафонской дистанции, а часы при этом показывали, что я бегу всего семь минут.

Я сжала зубы и сосредоточилась на том, чтобы ставить одну ногу впереди другой, ведь я не могла себе позволить сдаться так быстро. Я бежала, уставившись в землю и пытаясь побороть внутреннюю ленивую скотину, которой я была намерена показать, кто тут главный!

Но у ленивой скотины оказался припрятан туз в рукаве – вскоре у меня заболели ноги. Я мысленно выругалась. Когда я подняла голову, чтобы посмотреть, сколько осталось до цели, меня чуть не хватил удар. Передо мной спиной вперед расслабленно бежал обладатель бирюзовых глаз. Не может быть! Почему это всегда происходит со мной?

Элиас что-то говорил, но у меня в наушниках играла музыка, и я не слышала ни слова. В беззвучном режиме он нравился мне гораздо больше.

Я продолжила бежать, игнорируя его попытки со мной заговорить и жесты, которыми он показывал, что я должна снять наушники. Но когда он протянул руку, пытаясь стащить с меня наушники за шнур, я оттолкнула его и сняла их сама.

– Как тесен мир! – улыбался Элиас.

– Ужасно тесен, – прохрипела я. – В любом случае, всего хорошего. – С этими словами я свернула на другую дорожку.

– Эй, подожди! – воскликнул он, практически наступая мне на пятки.

– Чего тебе надо? – мне в самом деле не хватало воздуха. Может, и правда лучше остановиться?

– Не люблю бегать один, – ответил он, улыбаясь и продолжая бежать рядом со мной с таким видом, как будто просто прогуливался. Не могу передать, как это меня взбесило.

– Ты не любишь один бегать, ты не любишь один спать, а я-то тут при чем? – прохрипела я и попыталась бежать дальше, пока Элиас веселился в ответ.

– Такая маленькая, а такая язва, – сказал он самодовольно.

Зачем я вообще с ним разговариваю? Я буду его просто игнорировать! Я попыталась отключиться от болтовни Элиаса и сосредоточиться на ногах, которые уже молили о пощаде. Левой, правой, левой, правой…

Но через несколько минут моя мантра перестала работать. Я окончательно выдохлась. Элиас задал слишком быстрый темп. У меня закружилась голова, и я ощутила странное жжение в горле. Но я решила, что не опозорюсь, а если опозорюсь, то уж точно не перед ним! Я продолжила бежать, но каждый шаг давался мне все тяжелее.

– Слушай, ты как себя чувствуешь? – спросил он вдруг.

– Все нормально, – пробормотала я и продолжила бежать.

– Ты покраснела, может, передохнешь? – сказал он.

Наглый, высокомерный козел, не собираюсь я делать тебе одолжений!

– Не нужно, – хрипло ответила я.

– Точно?

– Да… и отвали от меня, в конце концов!

Я продолжила бежать.

* * *

– Эмили?

Кто-то звал меня по имени.

– Эмили!

Я медленно открыла глаза и тут же почувствовала жуткую, пульсирующую головную боль. Где я? Схватившись за лоб, я поморгала, пытаясь разогнать туман перед глазами. Сначала я увидела что-то огромное и синее. Я поняла, что это небо, только когда в глазах прояснилось достаточно, чтобы я смогла опознать еще и деревья.

Что со мной случилось? Почему у меня все болит? Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, что же со мной произошло. О нет… Я же…

– Тебе уже лучше? – я снова услышала тот же голос.

Я с трудом повернула голову, и мои худшие опасения подтвердились – надо мной стоял Элиас, который держал мои ноги приподнятыми и смотрел на меня с тревогой.

Нет, не может быть! Почему нельзя перемотать жизнь назад? Мне хотелось провалиться сквозь землю. Я опозорилась, свалившись в обморок на пробежке, и Элиас Шварц при этом присутствовал.

Я застонала и спрятала лицо в ладонях, пытаясь стать невидимкой или умереть. Но мои желания никогда не сбывались, не сбылись они и в этот раз. Элиас опер мои ноги о ствол дерева. Может быть, теперь он просто уйдет? Но вместо этого он присел рядом со мной и взял за руку, чтобы пощупать пульс.

– Не переживай, Эмили, – подмигнул он. – Все не так плохо.

Легко ему говорить, это не он, как дурак, валялся на земле.

– У тебя был небольшой тепловой удар. Если человек не привык заниматься спортом на такой жаре, он легко может случиться. Тебе нужен сахар, и еще нужно восполнить потерю жидкости, так что я сейчас принесу колу, и тебе сразу станет легче, – сказал он.

Я отвернулась и что-то невнятно пробормотала.

– Ты ведь останешься лежать?

Он что, шутит? Куда я денусь, пробегусь по магазинам? И, хотя мне хотелось вскочить и побежать, куда глаза глядят, я совершенно точно была не в состоянии этого сделать.

– Хорошо, – сказал он. – Я скоро вернусь.

Господи, почему такое вечно случается именно со мной? Да еще и на глазах Элиаса. Он будет напоминать мне об этом случае до конца жизни. Я страдала и проклинала судьбу до тех пор, пока Элиас не вернулся с бутылкой колы и не присел рядом на траву.

– Ты сможешь подняться?

Легче сказать, чем сделать, кретин.

Я перевернулась и оперлась на руки, стараясь не думать о том, что именно Элиас помогал мне улечься. Я села. Голова ужасно кружилась, и, казалось, готова расколоться от боли. Я взяла бутылку колы и начала медленно пить.

– Тебе сейчас станет лучше, вот увидишь, – сказал Элиас.

Обычно я не верила ни одному его слову, но сейчас он оказался прав. Я не успела даже допить колу, когда почувствовала, что прихожу в себя. Я все еще чувствовала себя слабой, но минут через пятнадцать уже попыталась подняться.

– Эй, что это ты делаешь? – спросил Элиас, наблюдая за моими попытками. Очевидно, он не считал это удачной идеей.

– Мне уже лучше, я побегу домой, – ответила я, поднимаясь на коленки и пытаясь не потерять равновесие.