Змеиная вода

Одинцов выглядел усталым.

До Бекшеева доходили слухи. Всякие. В том числе и о пошатнувшемся здоровье, о том, что здоровье оное прямо таки намекает на скорую отставку. Но подобные слухи ходили обо всех.

Да и здоровье…

Среди прошедших войну здоровых не осталось.

Вот усталость – это да. И пальцы Одинцова терзают узел галстука, и видится в том желание избавиться от шелковой этой удавки. Желание борется с приличиями. И чувством долга.

– Каблуковы – соседи Пестряковых. Давние весьма… я даже будто бы знаком с ними. Но знакомство это случайное и, говоря по правде, в памяти моей не задержалось. Сам факт, пожалуй, что и только. Дом еще их помню…

– Кто заговорил о них вообще? – спросил Бекшеев.

– Заговорил? Знаешь… пожалуй, был обед. Надежда сдала экзамен. До того только о нем и думала. Весьма волновалась. Она уже вела уроки в школе, но так, в качестве благотворительности, время от времени. Библиотеку вот организовала. Надежде же хотелось большего. Матушка, конечно, не слишком одобрила подобное. Ей это казалось… странным.

– Неприемлемым?

– И это тоже. Матушка – человек старого воспитания. В её глазах женщина должна думать о семье. Да, именно матушка и заговорила, что библиотека и школа – это хорошо, но нужна семья. Что Надежде стоит задержаться в столице, возможно, остаться на сезон. Матушка вывела бы её в свет, организовала бы приглашения…

– А Надежда?

– Смутилась. Сказала, что ей это не нужно. Они заспорили… с моей матушкой редко кто осмеливается спорить. А я еще подумал, говоря по правде, что это хорошо. Это значит, что она выросла, что тоска и боль, и прочее все, её терзавшее, отступили. И сказал, что с женихами успеется. А Надежда ответила, что у нее уже есть жених. И это, пожалуй, поразило матушку.

– Чем?

– Самим фактом. Не поймите превратно. Матушка полагает женитьбу – весьма ответственным… мероприятием. Шагом.

Зима фыркнула и проворчала:

– Поэтому ей ни я, ни твоя Ольга не нравятся? Недостаточно ответственно шагал.

– И это тоже, – Одинцов оставил галстук в покое. – Тогда разговор едва не превратился в ссору. Надежда вспылила… матушка…

– Умеет доводить людей.

– Именно. Мне пришлось остудить обеих.

Бекшеев даже посочувствовал. Самую малость.

– Я пригласил Надежду для приватной беседы. Не то, чтобы я планировал как-то разрушить её счастье. Напротив, мне хотелось донести, что разрушать ничего я не намерен, как и не намерен препятствовать её жизненным планам. Я хочу лишь убедиться, что человек, с которым она собирается связать жизнь… достойный.

– А она?

– Сперва возмутилась. Она почему-то везде и во всем видела попытку ограничить её свободу. Она заявила, что не нуждается в деньгах, что Анатолий богат… в общем, с юными девушками разговаривать оказалось весьма непросто, – Одинцов положил руки на подлокотники. – Но затем Надежда успокоилась все же, и мы поговорили. И в Змеевку отправились вместе.

– Ты, она и твоя матушка?

– Я, она и моя жена, – сказал Одинцов. – Я счел, что присутствие матушки будет несколько излишним. А она решила, что это хороший повод обидеться на мою черствость и холодность. И отбыла на воды.

Бекшеев тихо порадовался, что его матушка не имеет обыкновения лезть в чужую личную жизнь. Может, потому что собственная её довольно увлекательна. Настолько, что того и гляди придется думать о свадебном подарке, как выразился старший брат. А потом еще посмотрел на Бекшеева и сказал, что с этого стоило бы все начинать, и что это Бекшеев подал матушке дурной пример.

И смотрел же превыразительно.

А Зима, при которой это было сказано, сделала вид, что ничего-то не понимает. И сказала, что в жизни наоборот родители подают пример детям.

На том все и закончилось.

– Анатолий мне не слишком понравился. Честно.

– Мне тоже, – признал Бекшеев.

– Причем даже не могу понять, что не так. Он безукоризненно вежлив. Любезен. Пусть не слишком обрадовался моему появлению, но сделал все возможное, чтобы произвести впечатление. Только…

– Гнилью от него тянет, – Зима подняла кружку и поставила её на пальцы. – Такой, внутренней…

– Скорее меня насторожили некоторые его фразы. Такие, знаете ли, вскользь брошенные, но… к словам цепляться как-то не слишком красиво. Тем паче намерения у Анатолия были самые серьезные.

– Они действительно богаты?

– Весьма. Когда-то были примерно одного достатка с Пестряковыми, но во время войны Каблуковы умножили состояние.

Он снова поморщился, однако уточнил:

– Занимались военными поставками…

А это дело довольно выгодное. Особенно, если себя не забывать.

– Сейчас у них несколько заводов, прядильная фабрика и земли, конечно. Анатолий – единственный сын. Он же и наследник. Отец его умер почти сразу после войны, и дела приняла матушка. Женщина весьма строгих нравов.

Бекшеев выразился бы иначе, но пока лишь кивнул.

– Она и предложила подписать договор о намерениях, что уже само по себе говорило о серьезности этих вот намерений. Однако сошлись, что в современных реалиях достаточно будет помолвки. Тем паче, что и сама Надежда не желала скорой свадьбы. Нет, она несомненно любила Анатолия, но… как бы это… ей хотелось работать в школе. Учить детей. Она отлично рисовала, и как-то Ольга обмолвилась, что этот талант стоило бы развить, что можно пригласить наставника и для Надежды. Живописи. А там, глядишь, и отправить во Францию, Италию… там хорошие школы живописи. Если Надежда захочет.

– А Анатолий?

– Солгу, сказав, что это его обрадовало. Напротив, он желал скорейшей свадьбы, но здесь я проявил твердость. Возможно, с моей стороны это не слишком порядочно, но… – Одинцов сделал выдох. – Я весьма надеялся, что помолвка не закончится свадьбой. Он мне не нравился. Категорически.

– И ты решил соблазнить девочку новыми перспективами?

– Не такими и новыми… но да. Мне подумалось, что Надежда ничего-то помимо Змеевки и не видела. Что, возможно, она влюбилась в Анатолия, поскольку на фоне местных он гляделся этаким принцем. И что, выглянув за пределы своего мирка, Надежда поймет, насколько неприятен этот человек. И лучше бы, чтобы она поняла это до того, как свяжет с ним жизнь. Все же проще не доводить до свадьбы, чем потом с разводом возиться.

– Одинцов, – Зима закинула ногу за ногу. – Ты коварная сволочь.

– Какой уж есть, – он потер щеку. – Ольге удалось найти общий язык с девочкой. Они переписывались. Звонили… я провел в поместье телефон. Знаю, что Надежда присылала Ольге картины. И преподавателя ей нашли… женщину, если ты думаешь обо мне плохо.

– Я не думаю. Я знаю. Ольга настояла?

– Да нет… я решил, что художники – ненадежный вариант.