Пока еще живой.
– Огонь! – голос Карраго вязнет в тумане.
Огонь.
Нужен.
И шевелиться. Руку поднять… чем дальше, тем сложнее. Нет, так не пойдет! И Дикарь затих, словно его нет. Миха же… он и близко не боец. Он так… так, случайно здесь. Невезучий. Вляпался. И сейчас сдохнет.
От тумана.
От того, кто прячется в тумане.
Шаг.
И еще один. И зубы стиснуть. Может, Миха и не боец, но просто взять и сожрать себя не позволит! На него магия действовать не должна. Он разобрался с очарованием Карраго… ладно, почти разобрался.
Это должно быть того же уровня.
Думай.
Если так… ощутить. Можно. Нужно. Или сдохнет… все сдохнут. Тень вон застыл, вперившись взглядом в рыхлую стену. И только ноздри чуть подрагивают. Что-то…
Вот.
Полог.
И присутствие кого-то… или чего-то… главное, как только Миха сумел его определить, дышать стало легче. И он сумел сделать шаг. Потом другой.
Огонь.
На пустом месте огонь не развести. Дерево нужно. Бумага… бумаги нет. Дерева вокруг хватает. Мох… сыроват. Но пускай. А вот кора отходила клочьями. Михины когти выламывают её, но щепки впиваются в кожу. Неприятно. Но Миха дерет. Крутит. Ветки трещат.
Ломаются.
Миха кое-как сгребает их.
– Давай… вот так, – Карраго перехватывает, спеша уложить. – Огонь нужен… нужен… сейчас…
Искра рождается меж сомкнутых рук, такая крохотная, такая яркая, что глаз отвести невозможно. А потом переползает на собранную Михой гору. Огонь не желает приживаться, скатывается с влажноватой коры, плавит мхи горьким дымом и робко облизывает ветки. А потом те все-таки вспыхивают.
И снова ярко.
А туман отзывается горестным воем.
– Двигаться можешь? – по лбу Карраго катятся капли пота. – Их надо… ближе подтянуть. Кого сможешь.
– Что за…
– Потом. Эта тварь голодна. Так легко не отступит.
Вой не утихал.
Слева. Справа. Ближе. Много ближе, чем мгновенье тому. И печальней. Это уже не вой, а песня, просто на языке, который Миха забыл. Он знал его некогда, но потом все-таки забыл… и теперь, если прислушается, непременно вспомнит.
Узнает.
Поймет.
Нет.
Отряхнуться. Отступить. Едва не споткнуться о мальчишку. Джер сидит, прижимая к себе императрицу мешеков, и чуть раскачивается. Глаза его широко распахнуты, а по щекам катятся слезы.
Крупные такие.
Миха подхватил обоих, благо, дергаться Джер не стал.
– Вот так, смотри на огонь, – Карраго тотчас сдавил голову мальчишки, развернув к костру. – Тень… найди его. Он быстро отойдет.
Но следующим попался Винченцо.
Миару Миха поднял. А вот магу дал пинка, на который тот, правда, отреагировал вяло, с недоумением.
– Вставай! – рявкнул Миха в самое ухо. – А то сожрут!
И снова, до костра – пара шагов, он рядом, а по ощущениям – вечность преодолеть надо. Но стоило Винченцо увидеть огонь, и он нахмурился.
– Что за…
Тень.
Три шага. Все еще сидит. Оскалился. И стоило Михе прикоснуться, как Тень извернулся. В пальцах его мелькнул клинок.
– Т-ты…
– Огонь, – Миха потрогал порез на коже. – Костер. Тут. Рядом. Надо дойти.
– Я…
– Вставай. Держись за меня. Его я возьму.
Мальчишка. И странно, что жив. Весь покрыт какой-то дрянью, что просачивается сквозь бинты. Но жив. И дышит громко, сипло. А что без сознания, так это хорошо.
– Сам. Пусти, – Тень дергает плечом. – Веди. Извини. Дурит… я… соображу.
Он двигается медленно и как-то рывками, словно перетаскивая себя с одного места на другое. А у огня замирает и выдыхает, долго, тяжко.
Винченцо уже на ногах. Он отступил на три шага и опустился на корточки, чтобы пальцем протянуть по земле линию.