– Показала, конечно… меня от универа нашего на городской и выдвинули. Там мы с Олежиком и познакомились. Сперва голова кругом пошла. Как же… он меня цветами завалил, подарками… и весь внимательный такой. Взглядом не слюнявит, под юбку не лезет. Разговоры разговаривает, как… как с человеком!
Мы вздохнули с легкою завистью.
– И я поверила, что… что и вправду любовь. Может ведь?!
– Может, – отозвалась Ксюха с печалью.
Я только головой мотнула. Любовь – та еще зараза, так тетка повторяла, а мне все чудилось, что это она от непонимания ворчит, что старая уже, заскорузлая душой. Вот и не видит истинной сути прекрасного чувства. Ага… дурой я была.
Подозреваю, не только я.
– Он ведь замуж позвал, – тихо сказала Линка. – Только… сперва сказал, что он положение в обществе занимает. А я… кто я? Девочка из деревни.
– …Лопушки, – Ксюха закончила фразу.
– Вот-вот, – Линка усмехнулась. – Мне бы уже тогда послать куда подальше, но… я ведь не такая, я ведь умная. Дура. Согласилась… сперва перевелась на заочное. Да и вовсе… и вправду, к чему мне этот университет, в котором все достало до невозможности? Диплом он мне и так купит. И купил. Хороший… где-то там в бумагах лежит. Еще квартиру снял. Тоже хорошую. В центре.
– Ты писала.
– Писала, – Линка отмахнулась от особо назойливого комара. – И тут да… тут правда все… поселил. Учителей нанял.
– Каких?
– Да разных. По риторике. Этикету. Танцам… в том числе на шесте.
– Чего?
– Я ведь должна его радовать… карточки выдал. Мол, ни в чем себе не отказывай… квартира твоя, только… только ремонт дизайнерский, а потому отнестись к нему надо с уважением. Не стоит его портить всякими глупостями, вроде кружевных салфеток. И вкус мой, конечно, неплох для девочки из деревни, но специалист справится с выбором одежды лучше. И макияжа. И вовсе… я сама не заметила, как превратилась в куклу!
Это Линка сказала с немалой злостью.
– Меня наряжали, причесывали. Отвозили и привозили. Говорили, как себя вести. Кому улыбаться, кому… опять же улыбаться. От меня и нужно только было, что стоять рядом и улыбаться, улыбаться, улыбаться… быть дружелюбной, милой…
Она выбросила руку и поймала треклятого комара, которого раздавила в ладони, а ту вытерла о сарафан.
– Когда я попыталась сказать, что сама могу делать что-то… я хотела делать хоть что-то, мне сперва мягко намекнули, что не нужно, после и вовсе заявили открытым текстом, что ничего-то я из себя не представляю. Что таких, как я, хватает, и если не устраивает мое положение, то я могу уйти. Но когда я попыталась… оказалось, что и уйти нельзя. Слишком много в меня вложено. И я обязана отработать долг.
– Чего? – помрачнела Ксюха.
А мне стало интересно, жив ли тот идиот, который вздумал этакое Линке заявить.
– Он начал ревновать. Просматривать мои траты по картам. Допрашивать… вплоть до того, почему я купила два пирожных, а не одно. Кому отдала второе? Повесил охрану, которая следила… потом вовсе запретил выходить без него из дому.
– Почему раньше не ушла? – спросила я.
Вот сомневаюсь, что какая-то там охрана Линку удержать способна.
– Да любила его, идиота, – призналась она, стыдливо отвернувшись. – Надеялась, что это временно, что… поймет, перебесится…
– А он?
– А он жениться решил. Не на мне, – уточнила Линка и села. – Дочь партнера… объединение капиталов. Он так и сказал. Прости, я тебя люблю, конечно, но ты мне ничего-то дать не можешь. А жениться мужчина его положения должен не по любви, а по обязательствам.
– Ой, дура-а-ак, – протянула Ксюха и уточнила. – Он-то живой хоть остался?
– Что ему сделается, – Линка сорвала одуванчик, и еще один, и… у меня тоже руки потянулись, вспомнили, как мы когда-то вот здесь сидели и плели венки из одуванчиков, да не простые, а чтобы короной и сзади коса. У кого коса длиннее, тот и победил. – Я ведь… я просто ушла. Собрала… не все. Оставила драгоценности, из одежды только самое простое и вообще… книги вот забрала, конспекты. Думаю восстановиться на заочку. Если, конечно… он ведь еще тот гад. Упертый, как не знаю что. Вернется и искать станет.
Это Линка произнесла… с надеждой?
Любовь… не только ведьмы ей не чужды. Только, как я на собственном опыте успела убедиться, ничего-то хорошего любовь ведьмам не приносит. Выходит, что не только ведьмам.
– Ничего, – Ксюха подала Линке одуванчик. – Пусть только сунется…
Я кивнула.
Лопушки, может, и деревня, но… чужакам здесь не рады. А вот дядьку Святогора предупредить надобно. Это да…
Глава 2. В которой детские шалости оборачиваются взрослыми проблемами
…дети, безусловно, великое счастье. А что глаз дергается, так это от переизбытка счастья.
Откровение многодетной матери
Разбудил меня Васятка. Прибью засранца когда-нибудь. Несмотря на грозу, которая вчера разыгралась-таки ближе к вечеру, мы с теткой все одно пошли за мятой. А что, гроза громыхнула, полила землю дождем да и укатила себя дальше, на Путринишки. Нам же остался чистый звенящий воздух и грязюка, в которую превратились берега Лопушанки. Речушка эта, в обычные-то дни смирная да ленивая, как все-то в Лопушках, разлилась, разыгралась, подмочила берега.
Мяты мы, вымокнув до макушки, набрали.
А еще я утопила сапог, который просто-напросто засосало. И едва не утопила второй, но спасла. Правда, спасая, не удержала равновесия и села в самую грязь, которая радостно хлюпнула и попыталась засосать уже меня. Выбиралась долго, стараясь притом мяту сорванную не растерять: тетка вряд ли поймет, а не поняв, отправит обратно, чего мне вот совершенно не хотелось. В итоге домой я вернулась на рассвете, грязная, уставшая и покусанная. Комарам воздух после грозы тоже понравился. Тетка, меня увидевши, лишь головой покачала. И спросила:
– А сапог где?
– Там, – я махнула рукой в сторону леса. Было слегка стыдно. Вечно от меня одни лишь неприятности и никакой пользы. – Я… потом поищу. По свету!
Тетка вздохнула и сказала:
– Мойся иди.
Мылась я в летнем душе, чтоб не разбудить Васятку, который во сне гляделся мирным и совершенно безобидным. Ага… а помывшись, я получила крынку еще теплого молока и краюху вчерашней булки, щедро намазанную летним медом.
– Дядька Свят заходил? – уточнила я.
Тетка кивнула.
– Чего замуж не пойдешь?
Нет, прежде я бы не рискнула задать такого вот провокационного вопроса, но город меня и вправду изменил, избавив от некоторой дури, но добавив наглости.
Тетка не ответила, лишь плечами пожала.