Страстная неделька

– ……! ….! Совсем сдурела полоумная!

Я хныкала, потому что забор преодолела, а вот подняться на ноги не могу. Через минуточку.

Камней не было. Угодила в грязь, но меня это уже особо не пугало. Кое-как поднялась и уже намылилась в сторону города.

– Пришибу, – прошипели мне на ухо и перекинули, как мешок картошки, через плечо. – Беда, а не женщина, – меня хлопнули за задницу.

Сильно так. Душу всю, видимо, вложили.

– А ну отпусти! Мне кота кормить надо! На работу! Отчёты! И не хочу я с вами спать! Не буду!

– Будешь. – Меня ещё раз сильно шлёпнули по заднице.

Нет, ну нормально? У меня там Тоша голодает, возможно, когтями от злости диван портит, а этот…

Мне тридцать три года, живу с котиком, а этот наглый мужик не считается с моим мнением! Вообще!

Стало так себя жалко, что решила поистерить. Вроде бояться нечего. Игнат Иванович и так видел больше дозволенного.

Меня занесли в дом и выгрузили на диван. Кстати, он был кожаный, чёрный, мягкий, удобный. В иной ситуации оценила бы, а сейчас… А сейчас он ещё и грязный.

– Игнат Иванович! Вы забываетесь, – плача, выдавила я.

Мужчина пальцем потёр свою переносицу, закрыв глаза.

– Мара…

– Хватит коверкать моё имя! – рыкнула я и встала с дивана.

– Маша не нравится, Мара тоже. Женщина, когда я буду кончать, не хочу произносить такое длинное имя.

Мои брови поползли вверх. Ага, наверное, тоже офигели.

– Тогда, может, следует найти более кроткую и короткую кандидатуру?

– Нет уж. Меня уже давно привлекает маленькая, прыткая девица, которая мне уже поперёк… одного напряжённого места.

Шеф приблизился ко мне. А мне чего делать? Шаг назад – и я распласталась на диване.

– Я не хочу слушать пошлости. К коту хочу. В свою постельку, под своё одеяло.

– А я завтрак в постель, ароматное кофе и совместную поездку на работу! – рявкнули на меня.

В глазах мужчины как солнце сияло бешенство. И я начала глупо улыбаться, потому что даже не заметила, что шеф-то на улицу выбежал в чём мать родила. Хихиканье переросло в хохот со слезами, хрюканьем. Ситуация со стороны для соседей: какая-то девица выбегает из дома, потом возвращается за стулом, лезет на забор, прыгает. Тут орёт голый мужик и несётся за женщиной, обзывая ту полоумной, хватает и тащит домой. Точно пещерный человек. Хорошо, что никто не проснулся от его рявканья.

Я могла бы только пожаловаться, что каждый день слышу его: Марианна Львовна, в мой кабинет! Марианна, кредит! Марианна, поставщики! И далее по кругу.

Теперь, видимо, он надеется на: Марианна, секс! Марианна, постель! Марианна, на колени!

– Так, сон мне, родная, ты перебила, пойдём отрабатывать недосып, – вздохнул мужчина.

Смех прекратился, а взгляд медленно с лица Игната Ивановича спустился к… напряжённости. Хорошей такой. Щёки аж заалели.

Сглотнула. Покачала головой.

– Я сильнее и не выспался. А ещё злой, по твоей, девочка, милости.

Резво вскочила ногами на диван и попыталась действовать методом «забора», но, увы, меня схватили за ноги.

– Ты моё наказание, – прошептал он.

– Игнат Иванович, соблюдайте субординацию! Я ваш подчинённый! Между прочим, начальник отдела! И вообще, мне ещё сегодня кредит доделывать, к юристу идти, – дубасила его по голой заднице.

Как я раньше не заметила, а ведь почти лицом упиралась… Видимо, последствия прыжка.

– Ничего. Сейчас вымоемся, и всё будет хорошо, – пробормотал Игнат.

Мыться? Вместе? С ним? Голой? Я?

Чёрт, точно не смогу потом на работе с ним нормально разговаривать, а может, и вовсе уволиться придётся.

Только подумать, служебный роман… Правда, неадекватный какой-то. Односторонний, сказала бы.

Меня наглым образом втащили в душевую, содрали одежду. И я даже возмутиться не успела насчёт моей любимой офисной блузочки, как твёрдые сухие губы впились в мои, вбирая в себя кучу восклицательных знаков.

Рука шефа жадно шарила по моей голой коже. Жар от близости воспламенял тело, но разум кричал, что как истиной женщине нужно обидеться, поломаться, подумать, в конце концов!

Упёрлась руками в грудь шефа и оттолкнула. Облизнула губы, выдохнула:

– Мы мыться пришли или как?

Игнат жадно на меня посмотрел.

– Да, досадная оплошность, – хищно улыбнулся и повернул кран.

Я даже завизжать не успела. Как рыба стояла с открытым ртом, хлопая глазами под едва тёплыми струями воды.

Температура повысилась, и уже даже запотели душевые кабинки, а я всё равно щёлкала зубами, ибо мерзлявая.

– Всё, я чистая, – выдавила я. – Пора и честь знать.

Хмыкнул.

– А мне казалось, что вы уже давно не чистюля, Марианна Львовна.

Во мне будто ножом полоснуло возмущение. Это он что, на всех моих бывших намекает? Или только на того, с кем я девственности лишилась? А я, значит, стою тут голая, замёрзла, а он издевается?

Поддалась вперёд и укусила эту заносчивую шефскую морду… в плечо.