Большая и чистая Любовь

– Нормально, хорошо зашла. А закуски у тебя никакй нет? – это уже Люба.

– Нет. Пойду поищу.

Когда через десять минут он вернулся с бутербродами на тарелке, Люба снова сидела на полу, в центре пентаграммы и горланила песни.

– А хорошая у тебя… ик… настоечка. Расскажешь потом, из чего гнал, – заплетающимся языком пробормотала Люба и попыталась подтянуть меня к себе, чтобы подложить под голову в качестве подушки.

Мне удалось ретироваться, поэтому Любовь в качестве подушки использовала толстенный справочник самых опасных растений нашей планеты и громко захрапела.

– Мне на лекцию пора, – вздохнул Лютик и ушел в Академию.

А я пристроился под теплый бок девушки и тоже задремал.

Глава 3

Когда Люба проснулась, она долго пялилась по сторонам, пытаясь сообразить, где находится и почему лежит на полу, обнимая черного пушистого кота. Я не мешал ей, давая время прийти в себя.

– Я так надеялась, что мне все это приснилось, – с сожалением выдохнула она.

– А чем тебе у нас не нравится? – удивился я.

– Так я ничего еще толком и не видела.

Девушка потянулась и увидела оставленную ей на стуле мантию. Просто это единственное, что нашлось у Лютика из одежды, что налезло бы на нее. Тут же закутавшись в нее, девушка явно почувствовала себя лучше.

– Слушай, как там тебя… Навь, а попить у вас тут есть чего? Сушняк такой, что сил нет. Какой это гадостью вы меня напоили?

– Успокоительной настойкой. Вон, на столе графин с водой стоит.

– То-то я спокойная, как удав.

Люба встала, налила себе воды из графина в стакан, из которого предполагалось пить настойку и выхлебала все одним махом. Налила себе еще стакан. Но пока пить не стала, а рухнула в потрепанное кресло. Не то чтобы оно было слишком старым, просто… Ну должен же я обо что-то когти точить! А за обои меня ругают. Хотя на мой взгляд, это убожество давно пора сменить. На что я и пытался намекать.

– И где твой хозяин? О, бутербродики!

Это Люба нашла принесенные Лютиком бутерброды, которые успели уже слегка подсохнуть.

– Подожди ты с бутербродами! – остановил ее я. – Лучше напой мне песню… Что ты там пела про мышь?

– Какую мышь? – удивилась она.

– Ну как там было… – я напел. – Шумелка мышь…

– А-а-а! – поняла девушка и затянула. – Шумелка мышь, деревья гнулись, а ночка темная-а-а была-а-а. Одна возлюбленная пара всю ночь гуляла до утра-а-а.

Я вдохновенно подпевал ей.

– Хорошая песня, – сказал я. – Про мышь, про ночь, про кошечек.

– И про мужиков, какие они козлы, – добавила Люба.

Я не совсем понял, где там в песне было про козлов, но уточнять не стал. Просто спросил:

– А другие песни про котов у вас в мире есть?

– Конечно, есть. У нас в мире очень много песен про котиков.

– Хороший мир, раз там признают нашу божественную сущность, – признал я.

А потом мы пели. Про черного кота, который дорогу перейдет, про лунного кота и много еще чего.

Когда мы хором орали “Вместо микрофона хвост берет мурлыка”, нас прервали. От двери донеслось холодное:

– Что тут происходит? Кто вы такая? И что вы делаете с нашим несчастным котом, что он орет, как резаный?

В дверях стояла Амалия, мамаша Лютика. Презрительно поджав губы, она разглядывала Любовь.

– И где мой сын?

Она внимательно разглядывала Любу и вдруг ее глаза расширились и она с ужасом, глядя на обширный животик девушки, произнесла:

– Вы его… Съели?

Люба, которая в это время как раз поднесла ко рту стакан, чтобы смочить горло после того, как мы добрых полчаса вопили песни, подавилась глотком воды.

– Ч-ч-что?

У Амалии началась истерика, она вопила что-то про то, что ее ненаглядный, пусть и непутевый сын, погиб во цвете лет и прочее-прочее…

Люба смотрела на эту вакханалию, не зная, что предпринять. И успокоительное у нас, как назло, закончилось.

– Какой сын погиб? – донеслось от дверей.

– Люцифер! Мой бестолковый младший сыно-о-очек! – выла Амалия.

– И что же с ним случилось? – продолжал голос.

– Его съела эта ужасная женщина!

– Мам, она, конечно, не маленькая, но ты уверена, что я бы в нее вместился?

Мы повернулись к двери. У дверей стоял съеденный Лютик собственной персоной, держа в руках стопку с одеждой для Любы.

Глава 4

– Сыночек! – выдохнула с облегчением Амалия. – А я как раз тебя искала.

– Зачем? – удивился Лютик.