Запредельное 2: Интервью с целителями

Абай Баймагамбетов

– Никто не искал защиты. Мы с джунгарами спокойно воевали с XVI века по XVIII-й, больше 200 лет. Это была самая кровопролитная война в мире. Столетняя англо-французская война – так себе. А войны были реальны опустошительные, и ничего, выжили без всяких проблем, просто тогда, когда с джунгарами такая ситуация происходила, между собой схлестнулись три державы: англичане – с одной стороны, китайцы – с другой и Россия – с третьей. Просто нас стравили, так получилось, и джунгаров истребили не русские, не казахи, их китайцы истребили – такая была история.

Нас, казахов, всегда было много. На тот период, когда все эти события происходили, был на Кавказе казахский султанат, в Персии правили джа-лаиры – это тоже наши кочевники, ногайцы и башкиры, мы же один народ, и мы всегда могли восполнить ресурс, который был истреблён. У джунгаров этого не было, у ойратов этого не было, они были на одной земле и всё, они были ограничены Индией, ограничены Казахстаном и Китаем. А мы жили на огромной территории, в принципе, мы могли разбежаться по щелям, потом собраться, жахнуть… чем были и интересны. Но присоединение к России, присоединение к Китаю, к Англии произошло за счёт того, что кто-то выиграл, а мы проиграли. Нужно просто принимать: сейчас ты проиграл, просто ты оказался слабее, потому что у тебя нет пушек, у тебя нет такого количества, скажем, солдат как пушечного мяса, которое погибает.

Возвратимся к Айкуне. Как я изобрёл гимнастику? Просто в 1998 году мою черепную коробку вскрыли и сказали: делай так, и всё. Я за год, в 1997 году, родственников собрал, это было лето, и сказал: через год я сделаю открытие в области медицины.

Карина Сарсенова

– У Вас было такое предчувствие?

Абай Баймагамбетов

– Да, это было ещё за год, плюс к этому я владею искусством древнего воинского костоправства – я могу менять форму костей на глазах, 10–15 минут – и прикусы, тут мы общались с представителем вашей команды Алиханом, могу выровнять на ваших глазах, носы, талии, ноги кривые могу выровнять. Откуда это? Раньше в наших армиях, в тюркских в древности, в казахских позже, были воинские костоправы. Они могли человека, который вместе с лошадью перекувырнулся несколько раз, выровнять. Вот я такие вещи могу делать.

Карина Сарсенова

– То есть Вы работаете с энергетикой?

Абай Баймагамбетов

– Это не совсем энергетика. Я мусульманин. Я работаю с тканями. В исламе нет понятия «энергия». Допустим, когда мы говорим «энергия», европейское понимание энергии – это волевые качества, целеустремлённость, замотивированность, это страсть какая-то, как в бизнесе. Понятие энергии – инь, янь, энергия ци – пришло с востока. Это Китай, Корея, Индия, Тибет, Гималаи, Япония. В их понимании энергия – это как у мусульман баракат, у православных – благодать, только разница в чём? Скажем, бабушка приходит в церковь, ставит свечку, и она просит благодать. Непонятно, даст Господь благодати или не даст. Он может дать в этой жизни, может дать в другой, в загробном мире. Даже и мы, допустим, просим баракат, читаем молитвы, приходим в мечеть, и либо Аллах даст, либо не даст, а, допустим, люди китайские, японские представители, оттуда специалисты смотрят на это иначе. Как не даст? Ты дважды вдохни, живот втяни, настройся, проговори какую-то мантру, и у тебя будет благодать, всё по барабану, и они спокойно переживут. Мы культурологически по-разному подходим ко многим вещам.

Антон Митнёв

– Те уверены, те знают, что там есть, а мы ещё гадаем – напрягаться или не напрягаться… Мы в ожидании сюрприза…

Абай Баймагамбетов

– Может быть, и так. Поэтому у нас, у казахов, слово «энергия» в любом случае привязано либо к тенгрианству до ислама, либо оно привязано к исламу. По исламу есть такое. У казахов есть такое слово, как «цасиет» – дар, дар либо есть, либо его нет, и коль дар – производное от слова подарок, дарение, если есть дар – цасиет, вот теперь либо этот дар тебе дали, либо не дали. У казахов нет такого, чтобы появился самозванец, сказал: «У меня есть Цасиет, потому что я так захотел», нет. Начинается сразу же следствие, проверка, кто, откуда, какой целитель, с какого аула… А, слышали о таком.

Карина Сарсенова

– Какие ещё у Вас есть способности?

Абай Баймагамбетов

– Я могу лечить ДЦП, могу выравнивать позвоночники, восстанавливать зрение. Ну, в принципе, наверное, лечу почти все заболевания…

Карина Сарсенова

– Насколько популярна гимнастика Айкуне?

Абай Баймагамбетов

– Здесь, в Казахстане? Сказать, что популярна, – нет.

Карина Сарсенова

– У нас почему-то своё никогда не популярно, удивительно просто!

Абай Баймагамбетов

– Нас кто-то убеждает в том, что мы никто и звать нас никак. У каждого народа, если он выжил, неважно, кто это – таджик, цыган, казах, узбек, якут, чукча, – если нация выжила, точнее, сформировалась за эти тысячелетия, то уже нация сама по себе самодостаточна, и ей больше ничего не надо. Не надо ничего доказывать, нет ни одной нации самой-самой…

Карина Сарсенова

– Действительно, каждая нация самобытна и уникальна, имеет своё предназначение, функцию в этом мире, не просто так существует.

Абай Баймагамбетов

– Видимо, когда нам говорят, кто мы, мы им верим, почему-то мы себя не слушаем, а по-другому надо делать. Допустим, в книжке прочитал: какой-то академик с Украины, или с России, или с Китая сказал о казахах то-то. Возьми эту книжку и иди к аксакалам. Один, второй, третий аксакал скажет, правда это или неправда, и всё, покопайся в своих мемуарах, обратись к своему историку.

Нужно иметь какой-то иммунитет информационный, нужно понимать, что мне вредит, а что не вредит, а, наоборот, помогает. Мы живём на колоссальной территории, и если бы к этой территории присоединить ещё часть Узбекистана, часть Киргизии, часть Китая, весь Алтай, почти что весь Урал с башкирами, вся Западная Сибирь – вот это вся территория, которая была в общем-то нашей. Такие подарки никто не раздаёт. И если наши предки на этой территории жили и малым количеством, но держали огромную территорию, наверное, в этих людях что-то было. И вот когда я, казах, понимаю, что мои предки были крутыми, что они были мощными, то чувствую, что я по сравнению с ними как пешка, и всё. Мне что помогает? Я знаю, что я очередной этап, после меня – вот у меня сейчас четыре сына, две дочери, соответственно, ещё будут дети, – я знаю, что я просто очередное звено в некой цепочке, и мне важно знать, что было у меня в прошлом. И поэтому знать историю научную, знать историю из уст аксакалов – это нужно.

Антон Митнёв

– Вы были в Афганистане? В своей биографии Вы указываете, что сами себя полечили после этого и поняли, что можете лечить остальных.

Абай Баймагамбетов

– Да, я служил в Афганистане. Я в 16 лет знал, что я попаду в Афган. Была одна история интересная в Кабуле. Я служил водителем. Был такой старший лейтенант Олейник из Барнаула, земляк, я сам из Павлодара, из соседней области, Алтайский край. Вот он ко мне как к земляку относился. Когда-то, когда Олейник был переведён в Афганистан, мама работала в барнаульском институте культуры. Она переживала за своего сына и понимала, что, может быть, и он будет ранен, в плен попадёт, и, может быть, будет такая же, как она, мама. И поставила себя на место той мамы, и сына поставила на место афганцев, которые учатся в Барнауле в её университете. И стала студентам-афганцам всячески помогать – по поводу экзаменов, зачётов к ней обращались, какая-то несправедливость, бытовые вопросы… Часть студентов она приглашала домой, и ей понравился один, я вот имени не помню, ну, допустим, Абдулла. Ей понравился один студент, и она его просто полюбила, что-то в ней такое включилось. И говорит: «Ты у меня сын, названный сын. Вот у меня уже два сына – сын старший лейтенант служит и ты». И вот когда этот афганец отучился, вернулся к себе в Афган, его призвали в армию, и, представляете, получается как: старший лейтенант Олейник – мы приехали в афганскую часть – зашёл в штаб Афганской части. А этот Абдулла, который учился в университете или барнаульском институте культуры, оказался рядом со мной. Теперь выходит старший лейтенант из штаба, видит – я в шоке, со мной сидит этот афганец. Ну, всё, что угодно, конечно, думал, может быть, что меня в плен взяли и так далее. И потом, когда я их посадил, говорю: «Товарищ старший лейтенант, пока вас не было, пол-Кабула перерыл, вашего земляка искал». И они договорились. Тот говорит: «Я с Барнаула». «А я, – говорит, – там учился». «А где ты учился?» «В институте культуры». Старший лейтенант говорит: «Слушай, у меня мама там работает». «А как фамилия?» «Олейник». И этот афганец говорит: «А давайте, я скажу, где вы живёте, какая квартира, что у вас дома, у вас гитара там в вашей комнате». «Откуда ты знаешь?» «А я вот тот Абдулла, твой названый брат», представляете. То есть со мной даже там такие вещи происходили. Такая вот история.

Когда читал книги о Чингисхане, о предках, мне стало интересно: вот я смотрел на нас, на современников, я жил среди казахов и смотрел, читал о том, что о нас говорили, понимал – колоссальная пропасть, колоссальная разница. Вот эта разница мне всегда не давала покоя. То есть я понимал, что мы можем больше, но действительность такова, что мы не можем это проявить, и для меня просто самоцель реализовывать в себе всё больше и больше того, что заложено предками. Может быть, за счёт моей такой ретивости Господь мне много даёт. А пока все остальные спят, занимаются обжорством, накоплением чего-то материального, я стремлюсь в себе больше раскрыть, потому что чем больше во мне раскрывается, тем больше раскрывается что-то в моих детях. Ну, это мой аманат, это мой долг, и я, как нормальный человек, хочу, чтобы мои дети были лучше, чем я, имели больше, но для этого мне нужно самому что-то уметь делать. И я живу так, как жили мои предки 500000 лет назад. Как живут остальные казахи, мне неважно, я отвечаю сам за себя.

Антон Митнёв

– И всё-таки гимнастика, вернёмся к ней. Вот эта терминология – вся эта доскональность – это Вы черпали из книг или это пришло в картинках?

Абай Баймагамбетов

– Нет, это всё пришло через прозрение. Есть особое состояние, когда одновременно чувствуешь духовный мир и физический. Именно когда в этом состоянии нахожусь, такие вещи происходят. Как вообще первые упражнения родились? У меня были ученики в Павлодаре, их называли абаевцы, я их обучал мануальной терапии. Это была такая сборная солянка комплексов, методик, своё что-то было. Даю задание своим ученикам – они не справляются, я никак не мог понять, в чём дело. И вот, это был сентябрь 1998 года, 26-е число, помню, мы расстались, – до меня только дошло: у них нет чёткого понимания, что собой представляет человек. Есть комплекс определённых действий, но он не привязан к телу, есть просто действия, но они никак не связаны. Основой должна быть не техника, не манипуляции, основой должно быть понимание, что собой представляет человек.

И только тогда – это мне был 31 год – только тогда до меня дошло: оказывается, я с самого рождения видел людей так, и мне казалось, что как вижу я, все видят. На следующий день, 29 сентября, я сказал: покажу вам упражнения, выполняя которые, вы поймёте, как устроен позвоночник, опорно-двигательный аппарат. Я помню – это был понедельник, и я не мог понять, как мои мозги им вложить. Потихоньку я, соответственно, обратился к опыту предков. Как-то же мои предки обучали своих детей. Ладно, мне это пришло через годы, я пришёл инвалидом, встал на ноги, я как-то через окопы, через боль это всё сделал. Но с детства же обучали как-то, ведь было же что-то. И тогда, когда уже был задан вопрос, пришёл ответ. Причём, я когда пошёл на занятия к своим ученикам, понимал – что-то будет, но я не знал, что, даже не было упражнений. Получается, я взял на себя ответственность, сделал шаг, сказал «а», надо «б» было говорить, взял ответственность, и уж коль так случилось, я положился на своё сердце, на опыт своих предков. Попросил их подсказать, как быть.

С этого всё началось. И когда ученикам говорил: «Итак, все вспомните, мы ложимся на спину», и во мне что включилось, уже говорил не я, а кто-то другой. Часть моего сознания наблюдает: «Ух ты, надо же как!» А другая часть чётко, методично, конкретно, вот как я вам сейчас, даёт упражнение. Вот

так родилась гимнастика, первые шесть упражнений. Потом, когда ученики удивились, что да как, откуда это, опять-таки этот голос говорит: «Это казахская гимнастика Айкуне». А моё сознание отвечает: «Эй, подожди, это твоя гимнастика, причём здесь казахи, их рядом не было. Это ты со вчерашнего дня». А другая часть: «Нет, это не твоё, это нации, тебе просто доверили»…

Это был 1998 год, и до 2011 года я не понимал, что я работаю в казахской гимнастике Айкуне. Ни образования не было, было неясно, что делать. Общался со многими в Питере, институт востоковедения, СПбГУ здесь, Павлодарский госуниверситет, с ведущими тюркологами, думал, может, они помогут. С ними говоришь и понимаешь, что у них есть какие-то знания, но у них чего-то нет, того, что нужно мне, имеется в виду. Здесь я был в 2011 году где-то около полугода, наверное, и тут получилось, как я впервые осознал, что стал мыслить как казах. Оказывается, до 44 лет я мыслил всё-таки по-советски, у меня всё было русское, но не было казахского. А здесь что-то пробудилось, и на многие вещи я стал смотреть с двух позиций: с казахской и с русской. И когда казахское родилось, пришло озарение: есть казахские рода, и каждое упражнение – это опыт казахского рода, казахского племени. Тогда же я узнал, что, оказывается, у каждого рода, племени есть свой герб, тамга. Не знал ничего этого 44 года, представляете!

С этого момента уже вторая жизнь появилась. Теперь я могу через упражнения увидеть герб или наоборот, увидеть герб и через него тут же разработать новое упражнение. Получается, что вся символика, скажем, то, что называется тавро, тамба, тамга, гербы, если они сделаны так, как надо, чтобы духовный мир был представлен в этих знаках и физически, светское и духовное, то тогда каждый герб, каждый знак несёт колоссальные знания. Я просто, глядя на этот герб, могу сказать: сделан так и так, этот герб работает на это и поможет в том-то и в том. Вот так, в принципе, рождается гимнастика.

Карина Сарсенова

– Абай, спасибо Вам огромное, что Вы пришли на нашу передачу «Запредельное». Вы действительно избранный человек, я очень рада знакомству с Вами, и я желаю Вам здоровья, процветания. Чтобы Ваше дело развивалось, чтобы у всех

Ваших родственников открывались их способности и дары, и Ваша жизнь становилась ещё более счастливой, здоровой, гармоничной и радостной!