Из Багдада в Стамбул

Проинструктировав Алло, я забросил за плечо оба ружья и доверился Халефу.

Он повел меня той же дорогой, которую проделал утром, и убедил меня в том, что он действительно очень способный ученик. Он использовал любое, даже самое незаметное, укрытие на местности, осматривал окрестности и двигался как индеец, совершенно не оставляя следов.

Мы пробирались между деревьев, но так, что перед нами было открытое пространство. При мне была собака, и при благоприятном ветре нам не грозила никакая неожиданность.

Вскоре мы оказались у места, где на нас напали. Халеф хотел сопровождать меня дальше, но я не позволил ему.

– Если меня поймают, ты знаешь, где найти англичанина. Лучше всего тебе залезть на одну из тех вон пиний, которые растут близко друг к другу, – их густые ветви надежно спрячут тебя. Распознать звук моего ружья или грохот штуцера ты ведь сможешь? Я окажусь в опасности, только если ты услышишь мои выстрелы.

– А что мне тогда делать?

– Сидеть и ждать, пока я громко не позову тебя, а теперь лезь наверх!

Я свистнул Дояна, и мы двинулись. Дело было опасным – при полном свете подобраться к вражескому стану, чтобы все увидеть и запомнить.

Через некоторое время я увидел сквозь ветви первый шалаш. Он был сооружен в виде пирамиды, по древнему способу, из веток. Я снова подался назад, чтобы сделать полукруг и зайти с другой стороны, – надо было убедиться, забрались ли беббе в лес. В этом случае они оказались бы у меня за спиной, и я был бы неминуемо обнаружен.

Я пробирался от дерева к дереву, выбирая самые толстые стволы. Скоро я понял, что меры осторожности не оказались лишними – я услышал человеческие голоса, на это же указал мне Доян, ткнув меня мордой. Умное животное не издало ни звука и только смотрело на меня большими круглыми глазами. Продвигаясь в сторону, откуда доносились голоса, я вскоре увидел троих мужчин под деревом, которое с трех сторон окружала молодая поросль лавровишни. Это место было будто специально создано для подслушивания. И как только я понял, что тема их разговора – вчерашние события, я неслышно пополз вперед до самых кустов, где мог уже отчетливо слышать все их фразы.

Каково же было мое удивление, когда в одном из них я признал курда, которого дважды придавливал Доян, а я отпускал, потому, как он выдавал себя за джиаф! И пес тоже узнал его – глаза Дояна сверкали злобой, но он не издал ни звука! Алло был прав. Этот курд был беббе и стоял на посту, чтобы доложить о нашем прибытии. Наверняка у него была припрятана лошадь, и он сразу поскакал к своим, хотя мы полагали, что он двинулся на север.

– Все они глупцы, все! – говорил он. – Но всех глупее тот мужчина, что скакал на вороном жеребце.

Это он обо мне? Очень лестное замечание.

– Если бы он не захватил бы и не оскорбил оставшихся позади беджат, – продолжал рассказчик, – они бы не смогли рассказать нам, что подслушали. А он говорил о пути, который наметил.

Теперь разрешилась и эта загадка. Когда мы решали покинуть беджат, нас подслушали. Беджат выдали его за пленника беббе, чтобы добиться милосердия их победителей.

– Глупцом он был еще и потому, что дал тебе себя обмануть!

– Да, но еще глупее повел себя Газаль Габойя, когда приказал уберечь всадников и вороного. То, что первые пропали, – шайтан с ними, а вот коня жаль. Люди без лошадей и с ними их предводитель могли бы просочиться через горы незаметно, а вот с конем им так просто не уйти. Мы их внизу обязательно настигнем.

Трое беббе насобирали грибов, и здесь они их чистили и резали, чтобы потом отнести в лагерь. Прекрасное место для доверительного обмена мнениями!

– И что же решил шейх? – спросил третий.

– Он послал гонца. Другой отряд должен дождаться, пока взойдет солнце. Если к тому времени никто из беглецов не обнаружится, остальные сядут на коней и примкнут к нам для поисков. И мы сегодня же вернемся.

– А что станется с двумя пленниками?

– Это правоверные и очень твердые люди, они до сих пор не произнесли ни слова. Но они скажут, кто они, и заплатят выкуп, если не хотят умереть.

Я услышал достаточно и осторожно пополз назад. Эти трое уже заканчивали и если бы поднялись, то увидели бы меня.

Итак, я был глупцом, самым глупым из всех нас! Этот сомнительный комплимент показался мне справедливым. Но, тем не менее, нужно было срочно что-то предпринимать. К полудню хаддедины должны быть освобождены. Но как?

Трое мужчин поднялись со своих мест. Значит, я отполз вовремя. Тот, кто выдавал себя за джиаф, произнес: «Идите, я должен сначала приглядеть за лошадьми». За ним-то я и последовал. Он, сам того не ведая, привел меня в лощину, по дну которой текла речушка. Здесь к стволам деревьев и кустарников были привязаны восемьдесят лошадей на таком пространстве, чтобы для каждой хватило выпаса. Место было светлое и солнечное, и от первой до последней лошади было всего восемьсот шагов.

Сверху мне все было отлично видно. Лошади были прекрасными, но мне особенно приглянулись шесть. Порадовало меня и то, что за всеми ними наблюдал лишь один курд. Справиться с ним было бы делом несложным.

Мой незваный помощник подошел к каурому коню с белым пятном на лбу, наверное, лучшему в табуне. Он явно был его хозяином, и мне захотелось отблагодарить его за комплименты. «В лучшем случае он пойдет домой на своих двоих».

Он переговорил накоротке с часовым и пошел в лагерь. Я последовал за ним, убежденный в том, что по дороге больше никто не встретится. Поэтому я шел близко-близко к нему.

По пути я насчитал шестнадцать хижин, образующих полукруг в тени деревьев. В самой большой поселился шейх Газаль Габойя – на ее макушке красовался большой тюрбан. Она находилась на ближнем ко мне конце полукруга, а рядом располагалась хижина с пленниками – перед ней сидели два курда с ружьями в руках.

Теперь я мог возвращаться к Халефу. Он все еще сидел на дереве. Я посвятил его в свой сложный план освобождения, а потом мы спрятались в месте, откуда можно было обозревать окрестности, и стали с нетерпением ждать. Такое ожидание всегда отнимает много нервов, в то время как само действие совершается спокойно и хладнокровно.

Прошло два часа, когда, наконец, внизу появился одинокий всадник.

– Это говорит о том, что они идут, – сказал Халеф.

– Быть может, ты видел высокую ель над углублением, где находятся лошади?

– Да, сиди.

– Двигайся туда и жди меня там. Я должен послушать, что скажет этот всадник. Возьми с собой Дояна, он мне сейчас не нужен. И оружие забери.

Он забрал собаку и ушел. Я же так близко подобрался к палатке шейха, что слышал, как там разговаривали. Едва я успел укрыться за стволом, как появился всадник. Он спрыгнул с лошади.

– Где шейх? – спросил он.

– Там, в своей палатке.

Газаль Габойя вышел наружу.

– Что ты привез?

– Воины должны скоро появиться.

– А беглецов не видели?

– Нет.

– Ваши глаза были закрыты.

– Мы несли вахту всю ночь. Мы прочесали все долины вокруг.

– Вон они идут! – крикнул кто-то за пределами лагеря. На этот крик все сбежались на поляну, оба стража тоже отошли от палатки. Они могли не опасаться – их пленники были связаны.

Ситуация была как нельзя более удачной. Одним прыжком я оказался за палаткой. Два удара ножом – и я внутри. Они лежали рядом со связанными руками и ногами.

– Мохаммед Эмин, Амад эль-Гандур, вставайте, живо! Две секунды понадобилось, чтобы перерезать веревки.

– Пошли, быстро!

– Без оружия? – спросил Мохаммед Эмин.