Сын охотника на медведей

Он прошелся взад-вперед по полю битвы, припадая на левую ногу, и осмотрел вещи, которые в панике побросали беглецы. Вокаде подошел к белому, потянул его за рукав и спросил:

– Может, мой белый брат и есть тот охотник, которого бледнолицые называют Хоббл-Фрэнком?[27 - Хоббл-Фрэнк – Хромой Фрэнк (англ.).]

Малыш не без удивления кивнул и утвердительно ответил на английском. Теперь индеец указал на молодого белого и осведомился дальше:

– А это Мартин Бауман, сын знаменитого Мато-пока?

Мато-пока – имя, сочетающее слова, взятые из языков сиу и юта, и означающее «Гроза Медведей».

– Да, – ответил малыш.

– Значит, вы те, кого я ищу, – уверенно произнес молодой индеец.

– Ты едешь к нам? Может, хочешь что-то купить? Мы держим стоур и торгуем всем, что нужно охотнику.

– Нет. Я должен передать вам сообщение.

– От кого?

Индеец на секунду задумался, огляделся по сторонам, потом ответил:

– Здесь не место для разговора. Ваш вигвам недалеко от этой воды?

– Через час мы будем там.

– Тогда ведите нас к нему. Когда мы сядем у вашего огня, я сообщу все, что должен сказать. Идемте!

Он снова перескочил через воду, перевел через нее обратно своего коня, который, пожалуй, мог теперь выдержать короткий отрезок пути, взлетел ему на спину и поехал вперед, не проверяя, следуют ли за ним остальные.

– Какой шустрый! – не без иронии заметил Хромой Фрэнк.

– Может, его разговор гораздо длиннее и тоньше, чем даже я? – пошутил Длинный Дэви. – Любой краснокожий всегда знает, что делает, и я советую вам тотчас следовать за ним.

– А вы? Что будете делать вы?

– Мы поедем с вами. Раз ваш «дворец» находится так близко, то вы прослыли бы полными невеждами, если бы не пригласили нас на один, глоток и пару кусочков. А поскольку у вас есть мелочная лавка, то, возможно, мы сможем дать вам заработать несколько долларов.

– Вот как! У вас при себе доллары? – спросил малыш таким тоном, который не позволял сомневаться, что оба охотника в его глазах походили на кого угодно, но, уж точно, не на миллионеров.

– Они станут вашими лишь в том случае, если мы захотим сделать покупки. Смекаете?

– Хм, да, конечно! Но если мы теперь уйдем отсюда, что будет с этими мерзавцами, укравшими у нас двух лошадей? Может, хоть их вожаку, этому Уолкеру, оставим подарочек на долгую память?

– Нет. Пусть себе удирает. Они трусливые воры, наделавшие в штаны при виде ножа – «боуи»! Если вы и дальше собираетесь возиться с ними, то это не делает вам чести. Лошади снова у вас, и покончим с этим!

– Вам надо было получше размахнуться, прежде чем свалить его на землю. Этот тип лишь потерял сознание.

– Я это сделал с умыслом. Не вижу ничего приятного в убийстве человека, когда его можно сделать неспособным к сопротивлению другим способом.

– Ну, будь по-вашему. Пошли к вашим лошадям.

– Что? Вы знаете, где они? – искренне удивился Дэви.

– Конечно. Мы не были бы настоящими вестменами, если бы заранее не осведомились обо всем, что связано с вами, прежде чем выдать вам наше присутствие. Когда мы обнаружили, что у нас украли лошадей, мы помчались по следам воров. Но, к сожалению, смогли настигнуть их только здесь. Наши кони всегда пасутся на воле, и мы обычно приходим за ними вечером. Ну ладно, идемте!

Фрэнк сел верхом на одного из возвращенных меринов. Его молодой спутник вскочил на другого. Оба направили животных точно к тому месту, где Джемми и Дэви поначалу прятались в кустарнике. Последние также сели в седла, и теперь все четверо отправились по следу индейца, фигура которого маячила впереди. Но юный краснокожий не позволил себя нагнать; он все время старался опережать белых, будто не приблизительно, а точно знал конечный пункт их перехода.

Хромой Фрэнк держался рядом с Толстяком Джемми, которому, похоже, симпатизировал.

– Признайтесь мне, мастер, что вам, собственно, нужно в этих краях? – спросил малыш.

– Нам надо чуть выше, в Монтану, где охота бывает намного удачнее, чем здесь. Там еще встречаются лесные скитальцы и истинные жители саванны, занимающиеся охотой ради охоты. Сейчас зверей чаще всего попросту поголовно истребляют. Горе-охотники травят бедных бизонов, убивая их тысячами только из-за того, что для приводных ремней их кожа годится больше, чем обычная. Это же стыд и позор! Или нет?

– Тут вы правы, мастер. Раньше было по-другому. Тогда это называлось: один на один, то есть охотник имел с дичью честную очную ставку, борясь за требующееся ему пропитание с огромным риском для жизни. Теперь же охота превратилась в трусливое убийство из засады, и охотники старой закалки мало-помалу переводятся. Люди, подобные вам обоим, чрезвычайно редки! Много денег от вас, конечно, ждать нелепо, но ваши имена не пустой звук, и это стоит признать!

– Вы знаете наши имена? – удивился Джемми.

– Почему бы и нет.

– Откуда?

– Этот Вокаде назвал их, когда мы лежали с Мартином в кустах и подслушивали вас. Собственно, вы сами не очень-то и похожи на вестмена. Ваша талия скорее подошла бы мастеру-хлебопеку или капитану бюргерской гвардии, но…

– Что? – Толстяк встрепенулся. – Кажется, вы говорите о Германии? Вы ее знаете?

– Еще бы! Я же немец до корней волос!

– А я душой и телом!

– Это правда? – Фрэнк едва не открыл рот от удивления и придержал коня. – Ну, теперь я и сам вижу, что правда. С вашими формами янки не встретишь, Я по-королевски рад встретить земляка. Эй, сюда вашу руку! Добро пожаловать!

И они так ударили по рукам, что у обоих заныли ладони. Фрэнк уже забыл, что ехал верхом, но Толстяк предупредил:

– Пришпорьте вашего коня. Нам, несмотря ни на что, нельзя здесь задерживаться. Сколько вы уже в Штатах?

– Целых двадцать лет.

– Так вы, пожалуй, и немецкий уже забыли?

До сих пор оба говорили по-английски. Фрэнк выпрямился в седле, как струна, и обиженно ответил по-немецки:

– Я? Забыл мой язык? Тут вы дали маху – как раз наоборот! А знаете вы хоть приблизительно, где стояла моя колыбель?

– Нет. Я же не был вашим соседом.

– Как будто! Разве произношение не показывает вам, что я из той земли, где говорят на чистейшем немецком?[28 - Фрэнк разговаривает на саксонском диалекте немецкого языка, весь колорит которого полностью передать на русский язык, к сожалению, невозможно.]

– Вот как?! И откуда же?