Delete

– Как?

– Вскрытие закономерностей.

– Не могли бы вы объяснить подробнее?

– Вскрытие закономерностей означает обнаружение в большом массиве данных определенных повторений. На их основе можно сделать выводы о взаимосвязях, которые не следуют в явном виде из данных. Амазон вскрывает закономерности, чтобы узнать, какая музыка вам нравится и какие книги вы с интересом читаете. Если вы что-то у них купили, то компьютер лучше вас поймет, что вы купите в следующий раз. По этому же образцу Гугл и Фейсбук узнают, какая реклама вас заинтересует. Кстати, машинное чтение мыслей основано на этом же принципе.

– Вы хотите сказать, что способны читать мысли?

– Я ничего подобного не говорил. Я лишь указал на то, что на основе анализа электрической активности мозга и ее закономерностей возможно сделать выводы о мыслях подопытного. Ученым удалось визуализировать изображения, о которых думал человек, посредством поиска в базе данных изображений, описание которых сопровождалось похожими образцами электрической активности мозга.

Он мельком взглянул на Айзенберга и скривил рот в слабой улыбке.

– Если эта тема вам интересна, я охотно поделюсь с вами соответствующей литературой.

– Э-э-э, большое спасибо, но я, скорее всего, ее не осилю. Насколько я понял, вы полагаете, что можно заранее установить, совершит человек преступление или нет?

– Нет. Но можно установить, склонен ли человек к совершению преступления.

– И вы арестуете такого человека с этой склонностью, прежде чем он совершит преступление?

– Главный комиссар Айзенберг, я знаю Уголовно-процессуальный кодекс наизусть. Разумеется, для этого нет юридических оснований.

– Но вы сказали, что хотите с помощью выявления закономерностей предотвращать преступления. Или я вас неправильно понял?

– Да, я это говорил. Преступления можно предотвращать разными способами. Один из них – задержать преступника до того, как он совершит преступление. Однако он неприемлем из-за правовых основ. Другие методы заключаются в охране жертвы. В усложнении доступа подозреваемого к орудию преступления, в ограничении свободы передвижения преступника или в затруднении его проникновения к месту преступления. В размещении оперативной группы вблизи места преступления для экстренного реагирования. Оно происходит с наступлением ситуации, когда промедление опасно, непосредственно перед совершением преступления или же в процессе совершения преступления, но до причинения максимального ущерба. Меня удивляет то, что мне приходится объяснять вам это.

– Вы же понимаете, что полиция не сможет предоставить вам все те ресурсы, которые нужны для предотвращения каждого потенциального преступления.

– Я понимаю, что наша родина тратит на защиту жизни и здоровья граждан намного меньше ресурсов, чем на содержание, по большому счету, бесполезной армии и на поддержку вредных для окружающей среды отраслей промышленности, таких как автомобилестроение и добыча угля.

Айзенберг внимательно посмотрел на Виссманна. Неужели кто-то всерьез думал, что таким образом можно помешать психопатам совершать теракты? То, что в это свято верил Виссманн, было понятно – он жил в своем идеальном мирке. Но ведь кто-то из вышестоящих руководителей принял решение официально трудоустроить в полицию этого явно профнепригодного молодого человека. У Айзенберга возникло подозрение, что тот, кто за него похлопотал, просто сам хотел избавиться от Виссманна.

– Чем вы занимались до того, как пришли в ОСГИ?

Виссманн ненадолго задумался.

– Я проснулся, побрился и приехал сюда на метро, как обычно.

Айзенберг наморщил лоб.

Виссманн ухмыльнулся и поднял на мгновение глаза, затем снова потупился.

– Шутка, господин главный комиссар. Я, конечно же, понял, что вы имели в виду, задавая вопрос. У меня Аспергер но я не идиот. Я работал программистом в центральном отделе информационных технологий. Из-за моих выдающихся способностей меня пригласили в особую следственную группу, как только она была создана.

– А почему в принципе вы пришли в полицию? Разве человеку с вашим… талантом не лучше было бы пойти в бизнес?

– Почему каждый считает своим долгом задать мне этот вопрос? Да, в SAP или IBM я зарабатывал бы намного больше, чем здесь. Но деньги меня не интересуют. Я хочу добиться результата, сделать мир безопаснее. Я подавал заявку в Федеральную разведывательную службу, но они не приняли меня, несмотря на дипломы с отличием и удостоверения. Я ответил на ваши вопросы? Я как раз сейчас работаю над важным проектом, и у меня нет свободного времени.

– Над чем именно вы работаете?

– Как я уже говорил, над распознаванием закономерностей.

– Что именно вы делаете?

– Я пишу код для алгоритмов анализа данных.

– Каких данных? Что вы собираетесь анализировать?

– Протоколы чатов. Профили в Фейсбуке. Сообщения в Твиттере. Блоги.

– Что-что? Я правильно вас понял – вы шпионите за перепиской в Интернете? Вы получили соответствующее разрешение суда?

– Главный комиссар Айзенберг, даже несмотря на то, что меня не допустили до обучения в Высшей школе полиции, я смог бы сдать выпускные экзамены на «отлично». Я знаю наизусть абсолютно все правовые положения, касающиеся моей работы. Разрешение суда необходимо для нарушения тайны переписки или связи. В нем нет необходимости, например, для чтения газет или изучения другой размещенной в свободном доступе информации.

– То есть вы анализируете лишь те данные, которые находятся в Интернете в свободном доступе?

– Именно так.

– Вы упомянули Фейсбук. Разве в нем не нужно регистрироваться, чтобы иметь возможность читать сообщения других пользователей?

– Нужно. Но поскольку регистрация в нем никак не ограничена и происходит анонимно, то его использование и есть свободный доступ к информации. Разумеется, мои боты анализируют лишь ту информацию, которая не обозначена пользователями как конфиденциальная или доступная лишь определенным пользователям.

– Почему-то после ваших объяснений мне все равно не по себе.

– Господин главный комиссар, не беспокойтесь. Абсолютно нормально, что человек вашего возраста не разбирается в современных коммуникационных технологиях. Я делаю ровно то, что делает Гугл. Далеко не каждый осознает, какой цифровой след оставляет за собой во всеобщем Интернете. Однако это не влияет на факт, что его информация общедоступна и любой может ее изучать и анализировать.

– Вы уже нашли интересные закономерности?

– Моя работа находится на начальном этапе. Алгоритмы распознавания закономерностей еще далеки от внедрения. Кроме этого, для такого способа распознавания требуется очень большая вычислительная мощность, а, как я уже говорил, мое инвестиционное предложение, к сожалению, отклонили.

– Иными словами, вы еще не получили никаких результатов.

– Я этого не говорил. Мне удалось выявить закономерности поведения, указывающие с высокой долей вероятности на склонность пользователя к педофилии. Анализ выборки показал, что более тридцати процентов людей, демонстрирующих эту закономерность, уже были осуждены за соответствующие преступления.

– Значит, с вероятностью в тридцать процентов вы сможете узнать, является ли определенный человек педофилом, подсматривая за ним в Интернете?

– Вероятность намного выше. Доля осужденных за педофилию в общей численности населения ничтожно мала – 0,00041 процента, если быть точным. Настолько высокая цифра в моей выборке свидетельствует о том, что остальные, еще не осужденные люди, являются педофилами с вероятностью более чем девяносто семь процентов.

– Но этот вывод бесполезен. Ведь мы не можем прийти к судье и потребовать от него разрешения на установление личности пользователя лишь потому, что тот с высокой долей вероятности может оказаться преступником.

Виссманн напрягся.

– Этот вывод не является поводом к непосредственному задержанию. Однако он не бесполезен! Если наши законы не гарантируют нам действенной защиты от таких людей, то их нужно менять.

Айзенберг обрадовался, что Виссманну с его нарушениями в общении никогда не стать политиком.

– У меня все, – сказал он. – Большое спасибо, господин Виссманн.