Delete

«Любезно» было не совсем тем словом, которым описал бы это решение Айзенберг. Он точно не знал, за какие ниточки дернул Кайзер, но Грайсвальд был вне себя от ярости, когда вызвал Айзенберга к себе.

– Катитесь, Айзенберг! Прямо сейчас. С этого момента вы свободны от службы. Освободите сегодня же свое рабочее место. Я вас предупреждал: кто не со мной, тот против меня!

Вот и свершилось, оставалось надеяться, что он принял верное решение.

Реакция четырех других человек, сидевших в небольшой переговорной, была предсказуема. Морани наморщила лоб. Клаузен безэмоционально произнес: «Рад за вас». «Ну, здорово», – сказал Варнхольт. Виссманн неотрывно смотрел на столешницу и не шевелился.

– Я ожидаю, что вы окажете своему новому руководителю всяческую поддержку, – сказал Кайзер. – Я обращаюсь и к вам, господин Виссманн. И к вам, господин Варнхольт. Я еще раз повторяю, что это последний шанс для вашей следственной группы. Позвольте мне оставить вас наедине с вашим новым шефом. Если у вас нет вопросов ко мне.

К всеобщему удивлению, руку поднял Виссманн.

– Теперь наконец-то одобрят мое инвестиционное предложение?

– Вы о том запросе на пару сотен тысяч евро… о той компьютерной сети?

– 121 654 евро 78 центов. Из них – 72 431 евро 19 центов для 128 серверных модулей Linux, 19 223 евро 59 центов для оснащения серверной и прокладки кабелей. А также около 30 000 евро на инсталляцию ПО и услуги поставщиков. Если вам нужны детали калькуляции, я охотно назову вам их.

– Я вам уже объяснял, господин Виссманн, что у БУУП в данный момент нет такого объема средств на инвестирование в инфраструктуру, – сказал Кайзер раздраженно.

– Это не соответствует действительности, – возразил Виссманн равнодушно. – Бюджет Берлинского управления уголовной полиции на развитие IT-инфраструктуры, утвержденный на текущий год, составляет одну целую двести тридцать шесть тысячных миллиона евро. Удовлетворение моего предложения требует незначительной корректировки приоритетов инвестиционной программы.

– Такая «корректировка приоритетов» на сегодняшний день невозможна.

– Это не соответствует действительности. Президент, так же, как и высшее руководство, вправе скорректировать приоритеты в любой момент. Покрытие всех обязательств по текущим контрактам составляет тридцать две целых три десятых процента от имеющегося бюджета. Таким образом, в свободном доступе находятся восемьсот девяносто семь тысяч евро, которые могут быть перераспределены на иные цели.

Кайзер взглянул на Айзенберга, словно взывая к поддержке.

– Я не стану утверждать ваше инвестиционное предложение, равно как и не стану советовать высшему руководству корректировать приоритеты развития IT-инфраструктуры. Если только главный комиссар Айзенберг не переубедит меня.

Виссманн бросил взгляд на Айзенберга, а затем снова уставился в край стола.

– Хорошо, – сказал он.

Кайзер встал.

– Желаю всем вам успехов!

И с этими словами вышел.

Члены команды, за исключением Виссманна, с любопытством разглядывали Айзенберга.

– Чем займемся? – спросил Клаузен.

– Для начала наведем порядок в офисе, – решил Айзенберг.

Клаузен обратился к Варнхольту:

– Сколько раз я отдавал тебе распоряжение привести в порядок письменный стол, Бен! Беспорядок на столе – внешнее проявление беспорядка в голове!

– Тогда проявлением чего будет пустота на рабочем столе? – парировал Варнхольт.

Клаузен побагровел.

– Господин главный комиссар, не могли бы вы объяснить господину Варнхольту, что так нельзя разговаривать с вышестоящим по званию?

– Ты никогда не был для меня вышестоящим и не будешь, – сказал Варнхольт. – До вчерашнего дня ты исполнял обязанности руководителя группы. Это была наивысшая ступень карьерной лестницы, на которую ты в состоянии забраться – исполнитель, а никак не руководитель.

– Что ты себе позволяешь! У тебя даже нет полицейского образования, не говоря уже о звании!

Айзенберг хотел вмешаться, но его опередила Морани:

– Вы закончили демонстрировать новому шефу вашу профессиональную несостоятельность?

Варнхольт ухмыльнулся.

– Подловила нас, госпожа психологиня! Будем надеяться, что новый шеф не сразу тебя раскусит, отправив на скамейку запасных.

– Хватит! – закричал Клаузен. – Я тебе сейчас как…

– Отставить! – перебил его Айзенберг. – С этого момента у нас – три правила. Во-первых, никаких оскорблений, никаких унижений, никакого сарказма в общении с коллегами. Ничего не имею против шуток, но давайте обращаться друг с другом уважительно. Во-вторых, я не потерплю нарушения служебного устава. В-третьих, с этого момента в офисе царят чистота и порядок. Даю вам время до вечера, до восемнадцати часов, чтобы выбросить мусор, утилизировать ненужные документы и убрать со столов в шкафы лишние вещи. Есть вопросы?

– Чего еще изволите? – спросил Варнхольт. – И что случится, если мы не подчинимся вашему распоряжению?

– Да как ты смеешь… – начал было Клаузен, но замолчал, когда Айзенберг бросил на него строгий взгляд.

– Господин Варнхольт, я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз. Остальных прошу вернуться на рабочие места.

– Сейчас сцепимся в поединке? – спросил Варнхольт, после того как остальные покинули комнату для переговоров.

– Господин Варнхольт, вы умный человек. Вы прекрасно понимаете, что я смогу сделать из этой группы команду, только если введу строгую дисциплину и положу конец вашим затянувшимся ссорам. Я рассчитываю на ваше понимание.

– Вы просите меня о помощи?

– Да.

– О’кей, я вам помогу. При одном условии: вышвырните вон этого горе-законника Клаузена.

– Никаких условий. Мы или работаем вместе, или не работаем вообще.

– С вашим «все-или-ничего» подходом вы потерпите фиаско ровно так же, как и ваши предшественнички.

– Не потерплю, если вы меня поддержите.

– Я вам только что сказал, на каких условиях вы можете рассчитывать на меня.

– А я вам сказал, что не позволю ставить себе условия. Вы или принимаете мои правила, или, по вашей милости, ОСГИ через неделю прекратит свое существование.

Варнхольт громко рассмеялся.