Разрушительная страсть

– Это все Руслан, – бубнит на соседнем сиденье, – вечно у них с Амираном какие-то дела разного характера, то обеды, то переговоры, то тренировки, еще что, – размахивает тонкими красивыми пальцами с французским маникюром, – вот я и катаюсь, это мы еще за тобой на пикапе не приезжали, – закатывает глаза, – да Руслан? – щеки краснеют, когда трогает его плечо.

– Да Диана Беарионовна, – от его милого тона плавлюсь даже я, – но вам же понравилось?

– Ага, всем понравилось в центре города-то на площади, отвез блин на завтрак, – ее глаза потеплели от воспоминаний и мне тут же захотелось вспомнить что-то свое, да вот только моя жизнь больше походит на поле боя одинокого солдата.

Мы быстро оказались возле высоких кованых ворот элитной многоэтажки, еще один плюс новой папиной должности. Да, это не наша старая советская девятиэтажки из который мы наспех уезжали десять лет назад, это большой красивый комплекс с видом на водоем, да и апартаменты здесь раза в три больше предыдущих, охрана везде, камеры, только мне в том простом и веселом районе нравилась дружеская атмосфера. Ребенком я любила, когда из школы нас забирала тетя Мариам и на кухне мы пили чай с самыми вкусными пирогами во всей Москве, удивительно как Ди преобразилась и стала такой худышкой.

– Руслан вы бы не могли мне оказать честь, – подмигиваю в зеркало.

– Конечно, все ради молодого сердца, – смеется.

И весь этот цирк из-за Ваньки, что сидит на проходной с тайно желает о свидании со мной. Руслан галантно подал мне руку и проводил к калитке, где молодой ревнивец выглядывает жертву в оба глаза.

– Приобними что ли, смотрит, – шепчу поворачиваясь к нему, нет ни стеснения, ни волнения наверно потому что этот мужчина всецело занят, да и не в моем вкусе.

Только вот вопрос остается открытым: а кто тогда в твоем вкусе Мир, если не этот Аполлон?

– Я и вот так могу, – крутанул меня возле калитки и опустил словно в танце, наклонившись следом.

– Я не могу, – пытаюсь сдержать смех. но когда вижу его красное лицо напротив взрываюсь. Скользкий асфальт вкупе с высоченной шпилькой равно незамедлительное падение обох.

– Ахахах, – сидит напротив меня, покусывая пухлые губы, – не ушиблась, актриса?

– Нет, нормально, – пытаюсь подняться, но птыки тщетны, – вот теперь он точно не подойдет, кому нужна покалеченная неуклюжая дама, – опираюсь на его руку, помогает мне встать.

– Вы там впорядке? – звонкий голосок и mercedesa.

– Да! – поправляю длинные каштановые локоны, – ну вот кажется миссия провалена, – отходя машу рукой, – до встречи красотка.

– До встречи Мир, – смеется пересаживаясь на пассажирское сиденье.

А я обреченно вхожу во двор, освещенный фонарями.

– Добрый вечер Мирослава, как ваше свидание? – ну конечно теперь он будет издеваться.

– Добрый, Иван, благодарю – отлично, – улыбаюсь, а что пусть знает, что шансов у него нет, перекачан до невозможности – не люблю таких.

– Если бы пошли со мной были бы целее, я девушек на асфальт не роняю, – цокает, пытаясь меня покорить в форме охранника.

– Это у нас ролевые игры такие, знаете, БДСМ все такое, – бегу к подъезду хихикая как дурочка от того, что сморозила, БДСМ да Мирослава Витальевна ну вы и выдали, у парня челюсть так и осталась на земле.

В лифте смотрю на свое отражение. Разгоряченная после смеха девчонка двадцати трех лет с длинной копной каштановых волосами, которой гордиться женская половина нашей семьи. А вот ярко-голубые глаза отцовские. Невысокого роста, до супермодели не дотягиваю, а вот для фотомодели мои 162 сантиметра самое то, если верить Петрову. Не сказать, что я худая 42-44 мои размеры, но стоит все таки подсушиться и позаниматься с папиным инвентарем на балконе, не хочется одной идти в зал.

Захожу в одну из трех дверей на 15 этаже.

– Мам, пап? – скидываю шубу, вешая ее на вешалку и убирая в большой зеркальный шкаф.

– Привет гулена, – мамочка, встречает меня в бирюзовом длинном шелковом халате. Она у нас красотка несмотря на свои 42 года, стройная, с натуральной красивой грудью 4 размера, а вот волосы недавно эта бунтарка обрезала в коре и выкрасила в пепельный блонд, глаза карие с зеленушками. Я всю жизнь о таких мечтала, теплых как ранняя осень.

И если бы не поступок со стрижкой, в жизни бы не знала, что наш папа такой сентиментальный он ей за косу такой скандал устроил, я диву далась. Мои родители не из тех, что проявлять любовь прилюдно, скорее тихо в спальне и за закрытой дверью.

– Мамуль, – целую ее в обе щеки, – а чем это у нас таким вкусным пахнет? – заглядываю за ее спину на кухню.

– Мирослава, а блузка для этого костюма не предусматривалась? – большие глаза округлились.

– Мам, там боди, – крадусь как лис на бирюзовую кухню, откуда доносится запах корицы, – вот, – расстегиваю пуговицы черного пиджака и показываю кружевной бежевый боди.

– Мирослава, – удивляется, разливая чай по белым кружкам, – ох и разбаловал тебя отец.

– Ну мамуль, – хватаю маленькую булочку с корицей, – это же те, творожные?

– Они, – ставит передо мной кружку и садиться напротив за круглый деревянный стол, – и как с вами бороться?

– А чего с нами бороться, мы же вольные, – смеюсь, наслаждаясь любимой выпечкой, кажется с самого утра ничего не ела да и от алкоголя аппетит проснулся.

– Вольный? а я по вашему безвольная значит? – всплескивает руками, а в голосе слышна обреченность и обида.

Еще бы, десять лет назад она оставила должность главного бухгалтера в хорошей фирме ради прихоти и продвижения на службе отца, вот и сейчас история повторилась. Без разговоров наше семейство упаковало все в коробки и отправилось в столицу ради очередной звезды на погоны. И этой женщине это явно не нравится, но она мой пример лучшей в мире жены, друга и мамы.

Ради генерал-майора Вольного даже преподаватели вуза пошли на уступки и все экзамены у меня приняли экстерном, так что я тоже не насладилась студенческими тусовками, но за такие неудобства получаю полную свободу действий в рамках закона и анонимность. Спасибо отцу за это, он не афиширует свою личную жизнь, я даже не уверена что кто-то из сослуживцев знает, что у него семья есть.

– Мы же тебя любим, – посылаю воздушный поцелуй, – а папа где?

– Где, где, в штабе своем, – недовольна.

– А ты чем занималась? – с тоской поглядываю булочки, но больше нельзя.

– Все тебе расскажи, – сощурила глаза, – искала работу, – заправляет короткие пряди за уши.

– Вау, и? – мне бы тоже стоило задуматься на счет работы, но скорее всего после нового года, что-то не сильно хочется из огня да в полымя как мама.

– Пока ничего, праздник на носу ведь, – от меня ее огорчение не скроешь и оно вовсе не в отсутствии работы так как денег у нас сейчас предостаточно, да и папа будет только рад если она дома останется, тут что-то другое.

– Ты же крутой спец, найдешь, – улыбаюсь, хочу ее теплую улыбку, не по себе когда наше теплое домашнее солнце грустит.

– Ага, ты мне зубы не заговаривай дорогуша, кто это тебя постоянно на разных машинах к дому подвозит? Пару недель в Москве, а уже ухажера нашла? -

– Ма! – возмущаюсь, кровь закипела, – ну какие ухажеры? – убираю за нами кружки в мойку, чтобы не пришлось смотреть в глаза этой проницательной женщине, – это Ди с охраной.

– Диана? Тваури? – ох этот тон, заставляет покрыться неприятными мурашками.

Медленно поворачиваюсь на пятках, нахожу в себе смелость посмотреть прямо в глаза, – ага, она, а что?

– Папа наверняка рад не будет, – поджала губы.

– Почему это? Знаешь пусть наш папа радуется, что мы мигрируем все вместе без истерик, – меня накрывает волной злости. Этому не рад, тому не рад, Валя уволься, Мира закончи два года за один, сюда не ходи, что отец в органах не говори, то не говори, се не говори. Ух, еще и заставить зимой в столицу ехать, в самый холод, а я бы лучше его на Юге пережила, там точно ниже десяти градусов не бывает.

– Закипаешь дочь, остынь, – мама прервала меня своим смехом, – я не знаю, что у мужчин там десять лет назад стряслось, но постарайся просто ему не рассказывать об этом, и на глаза не попадаться, и еще, – тычет в меня указательным пальцем, – ни в какую историю не влипнуть.