Ромашки против гвоздик

Спать, спать, спать…

Я начала увязать в бархатном и одновременно липком одеяле сна. А потом проснулась. «О боже, спи уже» – сказала я себе и поняла, что сплю. И проснулась я во сне. Я находилась в зале, у которого вместо стен была сгущающаяся уютная тьма, а вместо пола – прозрачный кафель. Хм, совсем как в ванной в моей съемной квартире.

Этот кафель помог мне вспомнить, кто я. А еще у меня сегодня украли сумку. И я прямо сейчас ненавижу того, кто это сделал. И очень хочу его увидеть и сказать ему, какой он засранец. Появилось странное ощущение того, что это возможно, надо только сказать о своем желании. Я глубоко вдохнула воздух вседозволенности. И крикнула: «Эй, ублюдок, я к тебе обращаюсь, верни мою сумку!»

В этот момент пространство под ногами почтительно расползлось в стороны. И что-то потянуло меня вниз и нежно начало засасывать. Впрочем, длились эти незабываемые ощущения не дольше секунды. Я обнаружила себя стоящей на обочине дороги. Гладкой, идеальной, такой, на которой не грех было разогнаться 250 километров в час, а то и все 300.

С той и с другой стороны от дороги были потрескавшаяся земля и много-много кактусов. Тех самых, которые состоят из небольших колючих лепешек. Во сне было предзакатное время. Красивое, романтичное, таинственное. И солнечный красно-розовый свет отражался в блестящих шарах, похожих на сгустки энергии, они висели в пяти метрах над дорогой. Вероятно, здесь это было аналогом нашего придорожного освещения.

Повсюду играла музыка, она бежала легко, не касаясь земли, а потом превратилась в птицу и запела мелодичным, высоким женским голосом. Ее песня через мгновение стала золотой мягкой пылью, которая окружила меня. И я жадно ее вдохнула. Кроме прилива нежной бархатной энергии, почувствовала запах весеннего ветра. И поняла, что музыка и стала этим ветром.

Мимо меня кто-то пронесся, восседая на черном облаке, совсем бесшумно, только оставив после себя прохладную волну, пахнущую незабудками.

Как именно выглядел проезжающий, я не увидела, но знала наверняка, что это был мой сегодняшний знакомый.

От моего гнева не осталось и следа, но я собрала где-то в середине себя ошметки обиды вперемешку с вновь появившимся воодушевлением. И побежала за ним.

И этот бег был, пожалуй, самым прекрасным, что случалось со мной. Незаметно для меня этот бег вдруг стал полетом. И я, растворяясь в музыке, как сладкая вата в стакане с водой, стала совсем прозрачной. А потом поняла, что звучит не музыка, это я звучу и несусь над растрескавшейся землей со скоростью звука. Но это не было быстро. Это было прекрасно, будто я после долгой немощи вырвалась из лап болезни и жадно, радостно дышу, наполняя легкие свободой, сколько хватит в них места.

А потом я стала ветром. И наконец-то начала осознавать, что теряю контроль. Я уже забыла, зачем сюда пришла. Вспомнила – мотоциклист. И тут же коснулась подолом своей ветреной туники его уха. И почувствовала его счастье. Он в эту секунду был счастлив и тоже захотел стать ветром. И, конечно, тут же им стал. Ветром и музыкой. Только голос его был более низким и звучал ближе к земле.

А потом мы вместе оказались на высокой скале, серой с белыми прожилками. Мы танцевали прямо у обрыва на колючих камнях, но эти камни не ранили наши ноги. Потому что у ветра нет ног, зато есть сердце, способное вместить все.

Мы были не людьми, а иными существами, танцующими в лучах закатного солнца под музыку, которая раздавалась будто из-под земли и с неба одновременно. Мы были настоящими.

Как же это? На секунду эта мысль вцепилась в меня, умоляя не отпускать. Но я смахнула ее поворотом вокруг своей оси.

Этот сон не был похож ни на один из моих снов. «Но что же это?» – бормотала я, просыпаясь. Постепенно этот вопрос рассеялся вместе с воспоминаниями о сюжете сна. В памяти осталась только музыка.

Первым делом, только открыв глаза, я намурлыкала в диктофон мелодию из своего сна. Потом еще одну, потом еще.

Трясущимися руками я достала синтезатор. Настроила. И начала играть мелодии из сна. Удивительно! С первого раза. Будто я играла их минимум двадцать раз до этого. Тут же в голову пришли словосочетания. Они не имели никакого смысла, значение им придавала мелодика голоса.

Я записала песни. Это было три завершенных произведения. Да, мы еще поищем звучание гитары, барабанов, может, добавим флейты или скрипки. Но это формальности. Песни готовы.

На всякий случай я их скинула на флешку и загрузила на телефон. Как будто так, в нескольких копиях, их место в этом мире становилось прочнее.

***

Рабочая смена не задалась. Я была абсолютно счастлива. А счастливый человек – посредственный работник. Или это только со мной так. Я не могла думать ни о клиентах, ни об их заказах, забыла надеть бейджик, заставила постоянных посетителей ждать их счет двадцать минут. А ведь в планах было повторить вчерашний подвиг и заработать пять тысяч чаевыми за смену. Но заработала я только строгий выговор от начальника и возможность уйти за час до конца смены. «Толку от тебя сегодня совсем никакого, так хоть мешать не будешь. И что с тобой только случилось? Влюбилась что ли?”

Пока я шла домой, в моей голове звучало это его «Влюбилась что ли?» Да вроде нет. В кого? В этого чувака, который вначале украл мою сумку, а потом приснился мне ветром? Это что-то неправдоподобное. Так не бывает. Хотя, честно говоря, я даже толком не знала, как бывает, и мне только предстояло это узнать.

«Полет», Мария Иоаниди, Instagram: ioanidi_mariia

«Танец», Екатерина Дроздова, Instagram: kotdushi

«Танец», Мария Иоаниди, Instagram: ioanidi_mariia

Глава 3. Поцелуи ветра

Снова темный зал, пределы которого скрывала тьма. Снова вспоминание себя. А потом желание: я хочу увидеть его только один раз. Но врать себе во сне не получалось. Хочу. Но не один раз.

Желание не спешило сбываться. Видно, здесь были свои правила. Надо позвать. Снова называть его «ублюдком» не хотелось. А кто же он для меня? Он Поющий ветер. Как поэтично. Точно влюбилась. Впрочем, пару-тройку раз попробовав докричаться до «поющего ветра», я отставила всю романтику в сторону и назвала его тем именем, на которое он откликался.

Ожидала, что меня снова начнет затягивать бархатистая трясина. Но вместо этого я увидела дверной проем, из-за которого выглядывало заходящее розовое солнце и дул уже знакомый ветер с запахом весны. Поток воздуха вздымал нежные молочного цвета занавески, отделявшие меня от нового мира.

Я шагнула в сон незнакомца. И попала на берег моря. «Здесь никого не было» – так принято говорить, если не видишь людей. Но я не смотрела, а чувствовала: теплую заботу лучей розового солнца, нежные прикосновения-поцелуи ветра, мурлыканье почти неслышной музыки. А песок под ногами был, как мягкая шерсть лабрадора. Оглядевшись, увидела, что пляж обрамляет сосновый бор. Силуэты деревьев были будто сошедшими с китайских гравюр. Я уже не скрывала от себя, что люблю обитателя этого мира. А увиденное мною добавило несколько капель кисло-сладкого наслаждения в теплое пространство в груди, где хранились мои чувства.

– Я думал, в прошлый раз ты попала сюда случайно. А ты снова… – услышала я.

Его низкий голос пробежался разрядом где-то между лопатками и ложбинкой на затылке. Не оборачиваясь, я ответила:

– Если ты не хочешь меня видеть, я могу уйти.

– Зачем же? Это даже интересно. Ты первая гостья в моем мире. Приятно думать, что кто-то еще кроме меня может увидеть все, что я создал. К тому же я не хотел бы попасть в твой мир: там живет чудовище, и знакомство с ним не входит в мои планы.

– Какое еще чудовище?

– Я только чувствую, что оно есть. И знаю, что опасно. С удовольствием бы спас тебя от него. Как рыцарь из средневековых романов вызволяет прекрасную леди из лап дракона. Но вот прямо сейчас я этого сделать не смогу. Поэтому предлагаю заняться чем-то более приятным. Чем бы ты хотела? На правах гостьи выбирай любое развлечение.

– В прошлый раз мне хотелось летать и танцевать. В этот раз я хочу тебя просто слушать.

– И даже не взглянешь на меня?

– Сегодня нет. Буду слушать твой голос.

– А что тебе рассказать?

– Сказки.

И он стал рассказывать сказки. Как назло, только о любви. И так подробно описывал местность, костюмы, чувства героев, что мне казалось, он побывал в шкуре каждого из них.

Это могло продолжаться вечно, ведь с ним я была абсолютно счастлива. Но поняла, что скоро придется проснуться.

Я вспомнила, что мне надо узнать его имя, каждый раз кричать в бесконечность зала «Эй, ублюдок!» не хотелось. Я спросила.

Но имя свое он мне не назвал:

– Неужто ты еще не придумала мне имя? Если скажешь мне, я буду на него откликаться. Как твой верный пес.

***

Через пару ночей, когда ему надоело читать мне сказки, он признался, что любит меня. Я знала, что он не врет. Во сне почти невозможно врать и очень сложно сдержать то, о чем тебе хочется кричать. Поэтому я тоже призналась в любви. А еще я впервые взглянула на него. И с облегчением выдохнула. Он не был смазливым мачо. Лицо его было таким, которое ни за что не запомнишь, увидев во сне, хотя черты лица правильные. Глаза серые, почти бесцветные, зато бездонно глубокие. Он был жилистый, невысокого роста. Я подумала: «Ну да, именно так и должен выглядеть карманник».

«Боже, – подумала я, – влюбилась в мелкого воришку».

Но мои мысли разбились о важность момента: наш первый поцелуй.