Убивать осознанно

Чтобы не захлебнуться в море требований, которым вы должны соответствовать, создайте для себя в этом море островок времени. Защищенное пространство, в котором вы совершенно осознанно делаете только то, что доставляет вам удовольствие. Тут нет понятия «я должен». Только «я есть». Такой островок – это не место, а временной промежуток. Он может длиться минуту, а может – все выходные. В любом случае это время, которое принадлежит только вам, которое вы определяете и оберегаете. Вы, словно после крупного кораблекрушения, обретаете здесь покой, пищу и восстанавливаете силы. Вы определяете, когда укрыться на этом островке. Вы определяете, когда покинуть его. Вы охраняете ваш островок времени от любых проникновений. И вы знаете, что он у вас всегда есть.

    Йошка Брайтнер. Замедление на полосе обгона – курс осознанности для руководителей

Дыхательные упражнения не исправили мой мир. Если бы я рассказал Драгану о тренинге по осознанности и первом дыхательном упражнении, то с той же секунды стал бы для него все равно что педиком. А между тем он по уши загрузил меня работой, которую мне пришлось разгребать в последующие недели. Например, он вбил себе в голову, что нужно превратить один из легально принадлежавших ему жилых домов в самый роскошный бордель в городе. Благородный храм развлечений в классическом здании в центре. На шестом этаже. Мне предстояло решить крохотную юридическую проблему: на оставшихся четырех этажах еще жили люди, а первый этаж был нежилым – его занимал детский сад. Кроме того, использование здания под бордель было вообще не предусмотрено планом застройки. Нужно было переубедить десятки ведомств нелегально поучаствовать в этом деле. Почти каждый вечер я ходил на встречи вместе с Драганом или по его поручению, чтобы кого-то переубедить, кого-то угрозами склонить на свою сторону, нащупать болевые границы и выяснить ответные предложения.

И все же мне удавалось встроить в мой бесконечный рабочий день небольшие упражнения на дыхание и осознанность. Я дышал в лифте строительного управления, перед разговором с его главой, в ходе которого мне предстояло выяснить, насколько большой должна быть «благодарность», чтобы не скатиться до откровенного подкупа или угроз.

Дышал в туалетах жильцов, прежде чем сообщить им, что они могут по недоразумению прямо сейчас остаться без электричества и воды, если добровольно не съедут.

Дышал в своем кабинете, узнав от коллеги, который пришел в фирму на три года позже меня, что со следующего месяца он становится партнером.

И эти маленькие дыхательные паузы действительно снижали мое нервное напряжение, которое ощущает всякий совестливый человек, когда манипулирует другими, угрожает или завидует.

Несмотря на мою постоянную загруженность, даже Катарина заметила, что я готов работать над собой. Вопреки этой готовности, а возможно, как раз благодаря ей в течение ближайших двух недель мы приняли решение по поводу наших отношений, имевшее роковые последствия.

Мы договорились ненадолго расстаться – предпринять совместную попытку разрядить ситуацию. Назывался этот волшебный метод – островок времени. Я услышал о нем на следующей встрече с господином Брайтнером.

– Расскажите мне о стрессе, который вы испытываете дома, – попросил он меня, когда мы отставили чашки с зеленым чаем.

– С чего начать? – спросил я.

– Ну, хотя бы с того, что в какой-то момент вы познакомились.

– Мы с Катариной познакомились на стажировке. Десять лет назад. Она ненавидела учебу, и лишь доводы разума заставляли ее проходить все эти мучения, чтобы в дальнейшем найти солидную работу. Ей приходилось очень тяжело, и мне было ее немного жаль, потому что ее ситуация очень сильно отличалась от моей. Меня учеба увлекала. Я мечтал сделать мир лучше. Как-то раз мы пили кофе и за разговором обнаружили, что наша непохожесть в этом вопросе притягивает нас друг к другу.

– Из-за различной мотивации к учебе люди не начинают встречаться.

– Нет, конечно же нет. Само собой, мы нравились друг другу, оба были свободны. Мы отлично проводили время вместе, и в постели нам было хорошо. Мы подходили друг другу.

– Отношения в стиле «фольксваген-гольф».

– Какие-какие отношения?

– На покупку «гольфа» соглашаются по тем же причинам. Его не назовешь совсем уродливым, его берут, когда лучшего варианта добраться из пункта А в пункт Б нет, а иногда на нем даже можно разогнаться.

– Что же в этом плохого?

– Да ничего. Просто вы мечтаете о «форде-мустанге», а ваша жена о «Фиате 500».

– Какой мне толк от старого «мустанга», если он встанет на полпути?

– У меня не сложилось впечатления, что на «гольфе» вы доехали до цели.

– Как бы там ни было с «гольфом», нам было хорошо, и хорошо довольно долго.

– Ваша жена нашла солидную работу, ради которой так мучилась с учебой?

– Она начала работать в какой-то страховой компании, потому что… Честно говоря, я до сих пор не понимаю, почему люди начинают карьеру в страховой компании. Возможно, если начинаешь работать, не имея никаких идеалов, то с годами никаких идеалов и не потеряешь. К тому же работа, которая не доставляет кайфа, не может подсадить тебя на этот кайф.

– А если моральные представления не слишком завышены, то и падать, оступаясь, не так больно.

Черт. Это замечание кольнуло меня еще сильнее. Но я продолжил рассказ.

– Когда мы оба заработали первые деньги, то совместно начали их тратить. Если находили время. Крутые рестораны, экзотические поездки, первая дорогая квартира.

– Что за человек Катарина?

Я заерзал на стуле. На этот вопрос было два ответа. Первый мне нравился. А второй совсем не нравился. Я начал с приятного ответа.

– Когда мы познакомились, она была открытой, предусмотрительной, милой, с чувством юмора. Мы много смеялись над другими.

– А сейчас?

Теперь на очереди был неприятный ответ.

– Закрытая, пугливая, нежна с Эмили, ко мне холодна, абсолютно лишена чувства юмора. Мы больше не смеемся над другими. Зато теперь Катарина превосходно может позлорадствовать над кем угодно.

– Как так получилось?

– Каким-то образом все, что, вообще-то, должно приносить удовольствие, превратилось в обязанность. «Давай сегодня не вылезать из постели» стало «давай уже переедем в общую квартиру, иначе мы никогда не начнем жить вместе». «С тобой я мог бы состариться» перешло в «мама говорит, что рано или поздно мы поженимся». «Ты должен стать отцом моих детей» превратилось в «если я сейчас не перестану пить противозачаточные, то через шесть лет будет поздно рожать третьего».

– Сказочный принц, который спасает принцессу из тюрьмы – то есть от учебы, – превратился в поддакивающего водителя «гольфа», – подытожил Брайтнер и кивнул.

– Что значит «поддакивающего»? Съехаться, пожениться, создать семью – все это мне нравилось. Иначе я не стал бы это делать. Но мне бы хотелось, чтобы все это доставляло больше удовольствия. Я бы хотел все это прожить, а не отметить галочкой. Чем больше наши отношения входили в привычное русло, тем незначительнее становились. Мы оба делали карьеру. При этом нам обоим был важен именно сам факт того, что партнер тоже делает карьеру. Что это была за карьера, нас поначалу особо не интересовало, а с годами она становилась все большей обузой. Катарина все больше ненавидела то, чем я занимался. А чем она занимается, я просто не знал. Но каждый из нас легко примирился с тем, что другой зарабатывает хорошие деньги, что бы он ни делал.

– По крайней мере, с финансовой стороны выглядит как прочный фундамент.

– Через пять лет мы поженились. Еще через два родилась Эмили.

– Желанный ребенок?

– Абсолютно. Я мечтал, что ее рождение вдохнет в наши отношения новую жизнь, в прямом смысле. Но я ошибся.

– Ничего удивительного. Если двое взрослых не могут сделать что-то совместными усилиями, то почему ребенок в состоянии изменить ситуацию?

Я задумался над его словами. Почему-то в этих его фразочках, к моему стыду, было много смысла.

– Катарина полностью взяла на себя заботу об Эмили. Кормление грудью по плану. Отлучение от груди по плану. Пражская программа для детей и родителей по плану. Плавание для малышей по плану. Фитнес для молодых мам с колясками по плану. И этот план целиком и полностью определяла мать. Желанный ребенок превратился в запланированного. Только для наших отношений не существовало никакого плана. Дома я был всего-навсего внеплановым нулем с пенисом. Когда я находился дома, то все делал неправильно. Когда я поздно приходил, то и это было неправильно. Мне ничего не оставалось, как только еще больше погрузиться в ненавистную работу. Там я, по крайней мере, хоть что-то значил. И там у меня оставалась свобода действий и доверие коллег.

– И так продолжается с рождения Эмили?

– Более или менее. Да. С тех пор я работаю за двоих. С тех пор Катарина сидит дома с Эмили, если только она не на каких-нибудь курсах из серии «мать и дитя». При этом Катарина терпеть не может других мамочек, но, чтобы не сплоховать, делает все, что делают они. Я вижу свою дочку только спящей. Когда я раздраженный прихожу домой и натыкаюсь на свою уставшую жену, мы все чаще цапаемся. Катарина даже спросила меня однажды, зачем я вообще пришел домой. На этот вопрос я не смог ответить.

– А сейчас сможете?

– Нет, – признался я, не раздумывая.

Это четкое «нет» рассекло наш разговор с хирургической точностью. Последовавшая за ним пауза длилась долго. Но была благотворна. По окончании этой паузы Йошка Брайтнер поджидал меня с сюрпризом.