Роковой котенок

Я терпеливо слушал по параллельному аппарату, как телефонистка в Чикаго искала ему номер, а потом набирала его. Недовольный женский голос произнес:

– “Герберт Уолкер и компаньоны”. Добрый день.

– Говорит Герберт Уолкер, – сказал Леонард голосом самого Уолкера.

– О! – Ее голос обрел наигранный энтузиазм. – Чем я могу вам помочь, мистер Уолкер?

– Соедините меня с Гвен Андерсон.

– С кем?

– С Гвен Андерсон, черт бы вас подрал! – рявкнул Леонард. – Это междугородный звонок, и он мне стоит денег!

– Простите, мистер Уолкер. – По голосу можно было предположить, что барышня была готова выброситься из окна. – Но здесь нет никакой Гвен Андерсон!

– Это Мейсон, мистер Уолкер, – быстро вступил в разговор я, прежде чем Леонард успел ответить девице. – По нашим данным, мисс Андерсон работает в чикагском офисе стенографисткой последние четыре или пять недель.

– Вы слышите?! – рявкнул Леонард.

– Слышу, мистер Уолкер, но тут, должно быть, произошло какое-то недоразумение. Последнюю стенографистку мы приняли на работу около шести месяцев назад, и ее имя Марша Уоллис. – В ее голосе явно слышались истерические нотки. – Но если вы желаете переговорить с мистером Страйкером, я вас соединю.

– Мейсон! – завопил Леонард. – Я желаю переговорить со Страйкером?

– Полагаю, вы можете спокойно повесить трубку, мистер Уолкер, – вежливо сказал я. – Это только доказало, что вы снова ошиблись. И если вы не воспользуетесь моим советом и не сбросите лишний жир со своей задницы, то вся ваша проклятая организация свалится вам на ваши ослиные уши!

Я услышал, как ахнула потрясенная барышня за секунду до того, как Леонард повесил трубку. Когда я снова вернулся в гостиную, он был занят приготовлением двух порций мартини.

– Сам ты жирная задница! – радостно сказал он. – Думаю, что эта вдохновенная импровизация заслуживает выпивки. Как вы думаете, Мейсон?

– Выпивка нам сейчас просто необходима, – согласился я. – Наверняка все это подстроил Чарли Стерн. У тебя целая куча первостатейных врагов. – Я решил, что эта мысль требует некоторого осмысления. – Зои Парнелл вычислила, что я – твой наемный убийца. Ты нанял меня, чтобы избавиться от ее кузена. Не думаю, что она и теперь придерживается того же мнения обо мне, особенно после ночи, проведенной в моей постели. Но она по-прежнему может обвинить тебя в убийстве Джордана.

– Она – женщина, – пренебрежительно сказал Леонард. – Когда-нибудь она изменит свое мнение.

– Я имел дружескую беседу с твоим старым приятелем Ливаном Оллсопом, – продолжал я. – Это он поведал лейтенанту про Зои. Восполнил, так сказать, провалы в твоей памяти. И рассказал, что ты сделал Зои какую-то гадость, пока она тут жила. – Я взял предложенный мне мартини и отпил немного. – Не хочу показаться назойливым, но все-таки что такого ты мог сделать с Зои Парнелл?

– Это просто чистой воды выдумка – Айвана или Зои, – сказал Леонард. – Ты мне веришь?

– Я-то что, а вот лейтенант вряд ли поверит, – буркнул я. – И не вздумай говорить ему правду, а мне лгать, потому что тогда я буду чувствовать себя ненужным.

Рид расстегнул рубашку и легонько поскреб коврик седеющих волос на груди.

– Все время, пока она находилась тут, Зои постоянно цеплялась ко мне. Клайв был большой мальчик, уже совершеннолетний. Он отдавал себе отчет в своих поступках и мог прекрасно позаботиться о себе. Зои тоже большая девочка, совсем уже взрослая, и ей следовало бы понимать, что не стоит меня изводить все время.

– Давай оставим объяснения, дешевую психологию и всякие оправдания, – раздраженно предложил я. – Просто скажи мне, черт бы тебя подрал, что ты с ней сделал!

Тяжелые веки дрогнули и прикрыли глаза еще больше.

– Зои из тех женщин, которые ценят лишь властное отношение мужчины, – сказал он. – Я просто немного ее проучил.

– И все?

– Конечно, Клайв при этом присутствовал. Я рассказывал тебе раньше, что мы устраивали.., ну, небольшие вечеринки. Мы слегка накачивались наркотой, а потом отправлялись в постель, втроем. Сначала все шло прекрасно, мы чувствовали себя непринужденно, активно занимались сексом, но потом, утром, начинали чувствовать раскаяние. Зои ненавидела себя за то, что позволяла втянуть себя в эти оргии. Она чувствовала себя виноватой, возможно, презирала себя за то, что так дико себя вела предыдущей ночью. Поэтому она пыталась переложить всю вину на меня. Она все время меня изводила, изо всех сил. Я терпел, сколько мог, но однажды ночью мы устроили настоящую потасовку. Она набросилась на меня. Она всячески меня обзывала – можешь сам представить как. Она перешла все границы, а потом прибегла к физическому насилию. – Леонард передернулся от отвращения. – Я не терплю, когда женщина вцепляется в меня ногтями. Поэтому я ее ударил. Ничего серьезного. Просто заехал разок ей в челюсть, а потом отнес в ее комнату и уложил в постель. Клайв был здорово всем этим обеспокоен, но он понимал, что было просто необходимо доказать, кто тут главный. Но все равно, вся прелесть наших отношений была разрушена. И это был конец нашего маленького союза. Клайв впал в депрессию. Он несколько дней не разговаривал с нами.

– Но ведь они вместе уехали от тебя?

– Сироты в бурю. Это я им велел убираться к чертям собачьим!

– Связь разорвана, выражаясь высокопарно?

– Клайв принялся строить свое будущее, и с каждым разом его инсинуации становились все грязнее. Если бы я заключил контракт на участие в этой библейской эпопее, я должен был устроить так, чтобы и ему там нашлась роль. Ему определенно требовался хороший агент, и он требовал, чтобы я представил его своему агенту – Стелле Форбат. Живя у меня, – говорил Клайв, – он не знал ни в чем отказа, но не может же он всю свою жизнь провести в забвении. В конце концов, он оставил Айвана Оллсопа ради меня как раз в тот момент, когда милый Айван уже наметил определенные планы его будущего. – Леонард пожал плечами. – Больше всего я ненавижу эмоциональный шантаж. Я приказал ему складывать вещички. Сначала Клайв не поверил, что я говорю на полном серьезе. Но когда я сказал, что он может взять себе те мои старые галстуки, что ему приглянулись, до него стало доходить, что я не шучу.

Я некоторое время пристально на него смотрел.

– Ты либо самый "изворотливый лгун, с которым я имел несчастье повстречаться, либо ты самый честный правдолюб. Знаешь, что я тебе скажу? В любом случае ничего хорошего тебя не ждет, когда тебе придется иметь дело с лейтенантом Олтчеком.

– Философские размышления за послеполуденным мартини? – Леонард в притворном удивлении покачал головой.

– А ты ничего не говорил лейтенанту обо мне? Он ухмыльнулся:

– Я подумал, что ты будешь моим маленьким секретом, старик.

– Ненадолго, – заверил его я. – Кто-нибудь обязательно проговорится. А ты, случаем, не покупал в последнее время гиосцин?

– Мне это совершенно ни к чему! – беззаботно откликнулся он. – У меня в саду имеется небольшая плантация белладонны.

– Я бы не удивился, если бы ты его покупал, – буркнул я. – А что ты думаешь по поводу поминок, которые Оллсоп запланировал на завтрашний вечер?

– Ты тоже приглашен?

– Приглашены все, кто имел какое-то отношение к убитому.

– Вечер обещает быть занимательным. – Леонард допил свой бокал и поставил его на стойку бара. – Мне не хотелось бы его пропустить, Рик. – За этим последовала сцена внимательного изучения часов. – Извини за поспешность, но через двадцать минут у меня назначена встреча со Стеллой Форбат в ее офисе. Получит ли Рид роль в библейской эпопее? Вот в чем вопрос. Дело наверняка не выгорит, потому что Стелла была со мной исключительно очаровательна, когда звонила. Если все устраивается нормально, она становится невыносимо грубой. Говорит, что возникло сильное закулисное противостояние и нам следует действовать очень деликатно. Я должен укротить свой капризный нрав, потому что наши противники что-то вынюхивают. И Стелла с удовольствием назвала ситуацию “не слишком удачной”. Полагаю, тебе не нужно объяснять, что это “сильное закулисное противостояние” – не кто иной, как Айван Оллсоп?

– А почему он так боится Чарли Стерна? – поинтересовался я.

– Его боятся все. – Леонард последний раз любовно почесал свою грудь и застегнул рубашку. – Чарли – распоясавшийся миллионер, который любым способом добивается того, чего хочет. Я не боюсь его, потому что я могу справиться с любым из его прирученных громил. Я ведь и сам неслабый негодяй: и распоясываюсь, когда дело доходит до драки, и не брезгую “грязными” приемчиками.

– Мне не интересно, почему все боятся Чарли Стерна, я спрашивал, почему его боится Оллсоп, черт тебя подери! – рявкнул я.

– У Айвана отвратительный британский подход ко всему, старина. К примеру, держит свои маленькие странности при себе и не выносит сор из своей целлулоидной избы. Вот почему он остерегается Чарли Стерна. Думает, что, если чем-то не угодит Чарли, тот поставит в известность весь мир о его сексуальных пристрастиях. Со мной такое не проходит: мне плевать на то, что подумают обо мне остальные! – Он слегка нахмурился. – Хотя я только что покривил душой, верно? Сейчас меня чертовски волнует, кто что обо мне знает, и я готов сидеть в офисе своего агента и вежливо беседовать со своими спонсорами. Черта с два! – Леонард снял трубку и набрал номер. – Стелла, дорогуша, – замурлыкал он в трубку через секунду, – это любвеобильный Леонард, твой любимый клиент. Я передумал насчет встречи в твоем офисе. Передай им это без всяких прикрас. – Он терпеливо выслушал тираду, произнесенную недовольным женским голосом на другом конце линии, до конца, а потом промурлыкал:

– Я мысленно с тобой, дорогая. Если спонсоры начнут возникать, пошли их всех куда подальше! – Он бросил трубку, радостно улыбнулся, потом снова расстегнул рубашку и принялся чесаться. – Теперь я чувствую себя гораздо лучше. Кому это все нужно? Наверняка они будут снимать картину где-нибудь посередине необъятной пустыни. Кому охота потеть целых два месяца в толстенной робе, когда песок все время попадает в трусы?

– Ты прав, – одобрительно кивнул я. – Пусть Айван Оллсоп попотеет.

– Временами, – с раздражением сказал Леонард, – мне кажется, что ты еще больший сукин сын, чем я о тебе думал! Я теперь свободен до обеда. Не соизволишь ли присесть? Выкладывай свои гадости в обмен на мой мартини!

– Так рисковать своей репутацией! – Я посмотрел на него расширившимися от изумления глазами. – Что скажут соседи?