Исчезнувший мертвец

– Жоан Крег… Это ужасно, лейтенант! Я никак не могу поверить тому, что случилось. Это как в кошмаре.

Мне кажется, что я вот-вот проснусь…

– К несчастью, это все-таки случилось. У вас есть какая-либо версия? Ну, почему ее хотели убить? – Разумеется, нет! Что за дикая мысль? – Мисс Баннистер прикусила губку. – Извините, лейтенант, но я совершенно ничего не соображаю сейчас.

– Что вы знаете о погибшей?

– Она приехала из Невады. Отец скотопромышленник, владеет крупным состоянием. Жоан пробыла у нас около шести месяцев.

– И больше ничего?

– Больше мне ничего не известно. Я плохой помощник вам в этом деле и крайне огорчена.

– Может, кто-нибудь знает о ней побольше?

– Вы собираетесь допросить всех?

Я вооружился терпением, чтобы ответить на этот вопрос.

– Мисс Баннистер, дело идет об убийстве. Обычай требует того, чтобы убийцу нашли. Это называется вести следствие, и люди, которые занимаются расследованием, задают вопросы всем свидетелям.

– Да, разумеется, – вздрогнула она. – Я просто подумала о той "рекламе", которую мы получим в ходе расследования.

Дверь резко распахнулась, и в комнату влетела мисс Томплинсон.

– Бедняжка Жоан! Это ужасно! Понимаете, если кто-то у меня под носом убивает человека, это потрясает.

Это все равно что играть в бадминтон зубами.

В холле ко мне подошел мужчина с лицом, похожим на лезвие ножа, и в тесном костюме. Это был сержант Полник.

– Лейтенант! – выпалил он. – Инспектор След находится в машине вместе с фотографом. Врачи и санитары уже работают.

– Хорошо, Полник, скажи Следу, чтобы прислал фотографа. Тело находится в большом зале, вон там. Кроме того, в момент преступления на сцене находился иллюзионист. Он называет себя Великим Мефисто. Такая большая зебра с бородой. Он не остался бы незамеченным даже летом в воскресенье в Кони-Айленд! Он исчез с того момента, когда зажегся свет в зале и обнаружился труп девушки. Попробуй отыскать Великого Мефисто и привести в зал, если найдешь.

– Ясно, лейтенант.

Я вернулся в зрительный зал. Врач как раз закуривал сигарету. Он поднял на меня глаза и проворчал:

– Пронесся слух, что впавший в детство шериф восстановил в прежней должности известного мне лейтенанта. Выходит, это чистая правда?

– Салют докторам! – холодно поздоровался я. – Скольких больных за это время вы отправили на тот свет?

– Над этим не мне приходится трудиться, – скорчил он недовольную рожу. – Этим занимаются другие. Причина смерти на этот раз очевидна. Полагаю, вы прекрасно знаете, что случилось, и не нуждаетесь в моих предположениях. И пока фотограф не закончит свое дело, я все равно не смогу ничего предпринять.

– Это уж точно.

– Естественно, потом произведу вскрытие. Но уже сейчас ясно: нож был очень острый и удар нанесен прямо в сердце.

– Значит, мы имеем дело с очень опытным убийцей или с никталопом.

– Как вы сказали? С кем?..

– Никталопом – человеком, видящим в темноте. Вы обязаны знать это, док.

Он не стал со мной спорить, лишь проворчал:

– Если нож достаточно острый, то для удара не требуется много силы. Доказательства я получу несколько позже.

– Может, это и не правдоподобно, но девушка могла быть убита другой женщиной… – размышлял я.

– Возможно, и так, – согласился врач.

Фотограф и След, маленький тип в очках без оправы, появились в зале и сразу же приступили к делу. Четверть часа спустя санитарная машина уже отъезжала со своими пассажирами: фотографом, врачом и свежим трупом девушки, оставив нас вдвоем со Следом в пустом зале.

Я вытащил сигареты и предложил инспектору.

– Благодарю, лейтенант, не курю.

– Сожалею, что не могу предложить вам стаканчик.

– Благодарю, лейтенант, не пью. – Затем он осмотрелся, как будто ничего подобного никогда не видел. – Не подскажете, в какого рода заведении мы находимся?

– В институте усовершенствования для девиц из высшего общества. Только не говорите мне, что это вас заинтриговало. Я вам не поверю.

В холле послышался шум шагов, и секундой позже появился мужчина, направившийся к нам. Он был молод. Волосы нуждались в стрижке, а усы в ножницах.

На мужчине были надеты бархатные штаны и толстая куртка, по-видимому из шелка. Во всяком случае, шелковой оказалась его ярко-красная рубашка, украшенная черной бархатной бабочкой, завязанной замысловатым бантом.

– Боже мой! – изумился След. – Это что такое? Воспитанница института?

– Не разрушайте моих иллюзий в отношении женского пола, – обиделся я. – Держу пари, это профессор рисования.

– Если он обучает искусству рисования женских грудей, у меня есть намерение записаться к нему.

– Послушайте, След… Нужно раз и навсегда пояснить некоторые детали: я лейтенант, и если кто-нибудь захочет быть забавным, то им буду я.

– Ладно, лейтенант… Не надо сердиться, это я так…

– Хорошо, курите.

– А для чего?

– Ради перемены. Любая перемена вам будет только на пользу.

Волосатик остановился возле нас.

– Кто из вас лейтенант Уилер? – осведомился он голосом кастрированного петуха.