Серебряная маска

– Я хочу переодеться к ужину, – сказал Колл. – Убирайся отсюда, если не хочешь смотреть, как я раздеваюсь. Выбирай.

Алекс закатил глаза и исчез, громко хлопнув за собой дверью.

Колл подошел к зеркалу, чтобы лучше рассмотреть фото в раме. Почти на всех Константин был запечатлен с друзьями. Он узнал еще совсем молодого Аластера Ханта, тот стоял, опустив руку на плечи Константина, улыбался и указывал куда-то вдаль. Еще там была мама Колла, Сара, с распущенными волосами и чудесной улыбкой она выглядела такой юной. Она стояла рядом с Константином, а на ее поясе что-то висело.

Мири. Нож, который она же и сделала. На снимке с ней была Мири. У Колла защекотало в горле, когда он вспомнил, что этим самым ножом она выцарапала свои предсмертные слова во льду пещеры:

УБЕЙ РЕБЕНКА

Колл подошел к шкафу и распахнул дверцы.

Одежда внутри могла бы удивить кого угодно, но только не сына Аластера Ханта, закупающегося исключительно в дешевых магазинах и на блошиных рынках. Стопки черных джинсов с дырками на коленях и армейских шорт, теплых трикотажных рубашек и белых пуловеров. И много фланели. На вешалке даже нашлась куртка с заклепками. Девяностые вернулись и предстали во всей красе в шкафу Колла.

Вопреки словам Алекса, Колл все же надеялся, что мастер Джозеф купил все это в комиссионке. Эта мысль тоже была по-своему неприятной, но когда он исследовал джинсовую куртку с зашивками и надписями, он пришел к куда более неутешительному выводу: вся эта одежда на самом деле когда-то принадлежала Константину Мэддену.

Хоть бы белье было новым. Коллу очень не хотелось носить трусы Вселенского Зла.

Открылась дверь, и в комнату зашел Джаспер.

– Я н-н-не могу, – заикаясь, выговорил он. – Я не могу там оставаться!

– Что на этот раз? – спросил Колл, которого достало нытье Джаспера. Если на то пошло, никто из них не хотел быть похищенным. Никто не хотел спать в этом доме. – У тебя не может быть ужаснее, чем здесь!

Джаспер осмотрел комнату, несколько секунд поколебался, после чего повернулся назад к Коллу.

– Пошли со мной.

Его мрачный тон заставил Колла послушно последовать за ним. Хэвок не отставал.

Они перешли из красного коридора в зеленый и остановились у третьей по счету двери. Джаспер толкнул ее.

За ней оказалась просторная комната с большим окном. Льющийся из него солнечный свет путался в густой паутине. Большинство горизонтальных поверхностей покрывал толстый слой пыли. Судя по всему, никто не заходил сюда со смерти Дрю. Колл был вынужден признать, что здесь было жутко – особенно из-за всех этих лошадей.

Целая стена полок, заставленных игрушечными лошадьми. Лошади на плакатах. Прикроватная лампа в виде лошадей. Лошади на одеяле.

– Ничего себе… – пробормотал Колл, обозревая бесчисленные «табуны».

– Я же говорил? – сказал Джаспер. – Я не смогу здесь заснуть!

Даже Хэвок выглядел немного подавленным. Он озабоченно принюхивался.

– Видимо, тема пони не была частью прикрытия Дрю, – заметил Колл.

Он не мог не признать, что эта комната в целом была даже хуже его.

– Они смотрят на меня, – затравленно произнес Джаспер. – Куда бы я ни пошел в этой комнате, они наблюдают за мной своими черными блестящими глазами. Это ужасно.

– На что вы уставились? – подошла к ним Тамара. Дверь в ее спальню в красном коридоре осталась слегка приоткрытой. – Ого!

– А что у тебя? – полюбопытствовал Джаспер.

– Ничего особенного, – слишком быстро ответила Тамара. – Скука смертная.

Колл с подозрением прищурился.

– Тогда, может, я буду спать там? – с воодушевлением спросил Джаспер, будто интерьер спален было единственным, о чем им следовало волноваться. Он направился назад в красный коридор.

– Нельзя! – бросилась Тамара следом за ним. – Там совершенно не на что смотреть…

Но Джаспер уже распахнул дверь в ее комнату. На секунду Колл подумал, что Джаспер смущенно зарделся, но это оказался отсвет от убранства спальни. Она была розовой. Очень, очень и очень розовой.

Тамара протяжно вздохнула.

– Я знаю, у нас есть проблемы поважнее, но моя комната ужасна!

Стены были выкрашены в светло-розовый. Темно-розовую кровать прикрывал балдахин из какого-то воздушного переливающегося на свету материала. Постельное белье было неоново-розовое и все в кружевах. На кровати сидел огромный игрушечный единорог с мягким серебряным рогом. На полу лежал пушистый розовый ковер в виде сердечка.

– Ого, – вырвалось у Колла.

– Ты еще не видел одежду в шкафу, – сказала Тамара. – Хотя нет, никто не должен видеть, что там в шкафу.

Снизу донесся голос:

– Ужин готов!

– Как думаешь, вдруг это часть злодейского плана мастера Джозефа не дать нам спать по ночам? – спросил Колл, пока они спускались по лестнице. – Как делают в сектах: не дают отдыхать, чтобы легче было промыть мозги?

Тамара наморщила нос, будто собиралась возразить, но так ничего и не сказала. Скорее наоборот – всерьез задумалась о такой возможности.

Когда они вернулись в комнату со столом, на нем уже было накрыто на шестерых и стояло столько еды, что Колл невольно задумался, правильно ли он истолковал злодейский план мастера Джозефа. В сектах кроме недосыпания практикуют еще недоедание, но мастер Джозеф, похоже, собирался их закормить.

Аппетитно булькающий котел с чили поставили в центр стола, насыпав сверху горку сыра. Тертый сыр был и в каждой тарелке, вместе с порезанным зеленым луком и плошкой несладкого йогурта. Рядом с зиккуратом из золотистых ломтиков кукурузного хлеба стояла масленка с воткнутым в кусок масла ножом и банка меда. На кухонном рабочем столе рядом дожидались своего часа три пирога – два с орехами пекан и один со сладким картофелем. Желудок Колла так громко заурчал, что Джаспер изумленно обернулся, будто ожидал увидеть позади себя Охваченного хаосом волка.

Охваченный хаосом человек неуклюже, слегка пролив содержимое, поставил на стол кувшин с чем-то вроде сладкого чая, после чего с ничего не выражающим лицом повернулся к Коллу, изобразил что-то вроде приветственного кивка и ушел. Колл задумался над стремительностью движений, которой отличались Охваченные хаосом. Он всегда считал, что они сражаются только по приказу, но, возможно, склонность к жестокости была присуща им изначально.

Затем повышенное слюноотделение избавило его от всех посторонних размышлений.

Их реакция польстила мастеру Джозефу.

– Присаживайтесь, присаживайтесь. Остальные присоединятся к нам с минуты на минуту.

После нескольких месяцев, проведенных на мерзкой тюремной пищи, Колла не нужно было просить дважды. Он торопливо плюхнулся на стул и заткнул за воротник уголок тканевой салфетки.

– Как думаешь, еда не отравлена? – шепнула Тамара, садясь рядом.

Джаспер, устроившись с другого бока от нее, наклонился, чтобы ее слышать.

– Он тоже будет это есть, – возразил Колл, покосившись на мастера Джозефа.