Последние часы. Книга III. Терновая цепь

– Допустим.

Она никогда не слышала, чтобы он говорил таким холодным, жестким тоном – по крайней мере, с ней. Она вспомнила их первую встречу, когда она решила, что не нравится ему, но все равно была очарована. Светлые волосы, пряный восточный одеколон, любезная улыбка.

– Я не дурак. Я видел, как Чарльз смотрит на твоего брата, и как Алистер не смотрит на него. Неразделенная любовь. – С этими словами он все-таки открыл глаза. На солнце они казались выцветшими. – Откровенно говоря, я сомневаюсь, что мой братец заслуживает такой же сильной ответной любви, какую он, очевидно, сам испытывает.

– Правда? Ты считаешь, что Чарльз по-настоящему любит Алистера? Ведь это он хотел сохранить их отношения в тайне.

– Ах да, естественно. Чтобы не испортить свою карьеру, а как же иначе. – Мэтью, видимо, хотел сказать что-то еще, но промолчал. – Наверное, все зависит от того, что ты понимаешь под словом «любовь». Любовь, ради которой человек не готов ни с чем и ни с кем расстаться, любовь, от которой он способен отказаться ради богатства и высокого положения, я не считаю любовью. Настоящая любовь должна быть превыше всего.

Его страстные слова взволновали Корделию. Ей показалось, что в них таится упрек. Может быть, она должна была пожертвовать большим ради Джеймса? Ради Люси? Ради своей семьи?

– Не обращай на меня внимания, – уже мягче произнес Мэтью. – По-моему, Алистер давно не интересуется Чарльзом, так что вся эта история со временем забудется. Честно говоря, у меня голова разболелась. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Тогда я расскажу тебе историю, – предложила Корделия. – Может быть, что-нибудь из «Шахнаме»? Не желаешь послушать о падении Заххака, жестокого царя змей?

У Мэтью загорелись глаза.

– Разумеется, желаю, – сказал он и снова откинулся на спинку скамьи. – Расскажи мне сказку, дорогая.

Наутро Джеймс проснулся совершенно разбитым, как будто вовсе не спал. Он подошел к умывальнику и плеснул в лицо ледяной водой. Это сразу помогло прийти в себя. Он задержал взгляд на своем отражении: погасшие глаза, набрякшие веки, влажные растрепанные волосы, опущенные уголки рта. Он не помнил, чтобы когда-нибудь раньше так отвратительно выглядел.

Неудивительно, что Корделия тебя бросила.

Он сурово приказал себе прекратить это и принялся одеваться. Застегивая пуговицы на манжетах, он услышал какой-то шорох – как будто по коридору кралась любопытная мышь. В два шага Джеймс очутился у двери и распахнул ее. Он совершенно не удивился, обнаружив на пороге Люси в синем платье с кружевным воротником, которое показалось ему не по сезону легкомысленным. Сестра окинула его рассерженным взглядом.

– Смотрите-ка, неужели это сама Загадочная Принцесса Люси, – улыбнулся он. – Пришла навестить своего ужасного родственника?

Люси затолкала его обратно в комнату и ногой захлопнула за собой дверь.

– Нам надо обсудить кое-что без посторонних.

– Будь осторожна, – предупредил ее Джеймс. – Ты говоришь точь-в-точь таким тоном, каким говорила матушка, когда собиралась нас за что-то выбранить.

Люси издала возглас, выражавший досаду.

– Ничего подобного, – отрезала она. – Кстати, раз уж речь зашла о родителях, ты помнишь ту огромную морскую свинку, которую мы с тобой однажды купили? А когда мама с папой ее увидели, мы наврали, что это подарок, присланный специально для нас из Института Лимы.

– Ах да, Крапинка, – снова улыбнулся Джеймс. – Прекрасно помню. Он меня укусил.

– Он всех кусал, – пренебрежительно бросила Люси. – Уверена, с его стороны это был знак благосклонности. К чему я все это говорю. Истории про Крапинку поверили потому, что мы с тобой рассказывали одно и то же и основывались на одной и той же информации.

– Ты совершенно права, – кивнул Джеймс. Он с удовлетворением отметил, что, несмотря на плохое настроение, ему все равно нравится дразнить сестру. – Эх, золотые деньки…

– Должна тебе напомнить, – нетерпеливо перебила его Люси, – я понятия не имею, что ты рассказал отцу о… обо всем. А ты слышал все, что говорила я, до последнего слова. В любом случае, это нечестно. И недальновидно.

– Ну что ж. Я рассказал им – я имею в виду отца и Магнуса – обо всем, что произошло. – Джеймс сел на кровать. – По крайней мере все то, что знал сам. Если в моем рассказе и остались какие-то пробелы и неясности, уверен, события вчерашнего вечера все расставили по местам.

– Обо всем? – грозно повторила Люси.

– Я ничего не сказал о Корделии, – быстро пробормотал Джеймс. – Ни о Лилит, ни о паладинах, ни о… в общем, ничего такого.

– Хорошо. – Люси немного успокоилась. – Мне кажется, нельзя им говорить об этом, как ты считаешь? Это тайна Корделии. Это было бы нехорошо по отношению к ней.

– Согласен, – вздохнул Джеймс. – Послушай, Люс… а почему ты ничего не говорила мне о Джессе? Я не имею в виду попытки вернуть его к жизни, – быстро добавил он, заметив, что Люси собирается возражать. – Я понимаю, почему ты это скрывала. Ты знала, что я твоих намерений не одобрю и что мне не понравится твое сотрудничество с Грейс.

– Конечно, тебе бы все это не понравилось, – пожала плечами Люси.

– И до сих пор не нравится, – признался Джеймс, – но я понимаю, почему ты решилась на такое дело. Но почему же ты молчала о том, что видела Джесса, о том, что он вообще существует?

Люси, с нехарактерным для нее смущением, поддала носком ботинка клубок пыли на полу.

– Наверное… я подозревала, что в способности его видеть есть нечто… неправильное. Нечто темное и нехорошее. И что людям не понравится, если они узнают об этом.

– Люс, мне лучше других известно, что значит обладать способностями, которые кажутся другим людям неправильными и темными. Даже, можно сказать, отвратительными.

Она резко выпрямилась.

– Ты не отвратителен, Джейми, и не мерзок, не вздумай больше так говорить…

– Наше с тобой могущество получено от одного и того же существа, – продолжал Джеймс. – От Велиала. Кто, кроме меня, способен понять, насколько это тяжело? Я пытаюсь убедить себя в том, что могу творить добро даже с помощью силы, которая дана мне тьмой. Я верю в это ради себя, но и ради тебя тоже.

Люси быстро заморгала, потом присела на кровать рядом с Джеймсом. Они сидели так несколько минут, прижавшись друг к другу, и молчали. Но это молчание успокаивало.

– Джеймс, – заговорила она наконец. – Джессу потребуется твоя помощь. Есть вещи, с которыми нельзя справиться в одиночку, а я здесь бессильна. В его тело вселялся Велиал, он носит на коже Метки погибших Сумеречных охотников. Это причиняет ему страдания. Я вижу это по его глазам.

«Я тоже», – подумал Джеймс.

– Я могу с ним поговорить. Когда мы вернемся в Лондон.

Люси улыбнулась. Это была спокойная улыбка взрослой женщины, немного печальная, улыбка, которая не вязалась в представлении Джеймса с его младшей сестренкой. Все-таки она сильно изменилась. Они все изменились.

– Папа мне сказал, – вздохнула она. – Насчет Корделии. И Мэтью. Сказал, что они уехали в Париж вдвоем. Видимо, он полагает, что тебе это безразлично, но я… – Она повернулась к брату и взглянула ему в глаза. – Так тебе безразлично или нет?

– Нет, – прошептал Джеймс. – Я никогда не думал, что на свете бывает такая боль.

– Значит, ты не любишь Грейс?

– Нет. Нет, – ответил Джеймс. – И мне кажется теперь, что я никогда ее не любил. Я…

Он едва не решился рассказать обо всем, так сильно хотелось ему открыть сестре правду. Это было колдовство, она всегда была мне безразлична, она при помощи чар заставила меня думать, что я в нее влюблен. Но ему казалось неправильным говорить с Люси сейчас, когда Корделия еще ничего не знала. Корделия должна была услышать о тайне браслета первой.

– Как ты думаешь, Корделия любит его? Я имею в виду Мэтью. Если так…

– Я все поняла, – оборвала его Люси. – Если она его любит, ты без возражений отойдешь в тень и не будешь мешать их счастью. Поверь, мне хорошо известно, что мужчины семьи Эрондейл склонны к абсурдному самопожертвованию. Но ты должен знать: если Корделия и испытывает к Мэтью какие-то чувства, она ни разу не дала мне это понять, ни словом, ни намеком. С другой стороны…

Джеймс заставил себя сделать бесстрастное лицо.

– С другой стороны, – продолжала Люси, – Париж – романтический город. Очень советую тебе немедленно ехать туда и рассказать Корделии о своих истинных чувствах. – Для пущей убедительности она стукнула его кулаком по плечу. – Не теряй время зря.