Последние часы. Книга II. Железная цепь

«За мужчину, который вас не любит». Откуда этой фэйри известно об их отношениях?

– Маргаритка! – воскликнула Анна. – Может быть, ты все-таки обратишь на нас внимание? Мы, как-никак, пытаемся тебя развлечь.

Она пила шампанское из высокого бокала. Анна взмахнула рукой, и кто-то тут же услужливо подал ей второй, который она протянула Корделии.

– Ура! – восторженно воскликнула Люси, потом вернулась к своему занятию: не обращая внимания ни на кружку с сидром, ни на подруг, она яростно строчила в блокноте, время от времени поднимала голову и рассеянно смотрела куда-то в пространство.

– На тебя снизошло вдохновение, дорогая? – спросила Корделия. Сердцебиение постепенно приходило в норму. Фэйри постоянно несут всякую чушь, убеждала она себя. Должно быть, эта девица подслушала, как Гипатия говорит с Корделией о свадьбе, и решила сыграть с ней злую шутку, зная, как волнуется каждая невеста накануне важного дня. Наверное, всех девушек время от времени одолевают сомнения в любви жениха. Возможно, в случае Корделии эти опасения были оправданны, но подобные страхи знакомы многим, а фэйри свойственно играть на страхах смертных. Этот разговор совершенно ничего не значит – просто попытка заполучить у Корделии то, что на самом деле нужно было фэйри: монету и обещание.

Люси взмахнула рукой, в которой была зажата ручка. Пальцы ее были перепачканы чернилами.

– Здесь столько интересного материала, – прошептала она. – Ты видела Малкольма Фейда? Смотри, вон там! Просто восхитительный фрак. Ты знаешь, я решила, что лорд Кинкейд будет не бравым морским офицером, а талантливым художником, чьи картины сочли непристойными и запретили выставлять в Лондоне; он переедет в Париж, сделает прекрасную Корделию своей музой, и его будут принимать в самых знаменитых салонах…

– А куда подевался герцог Бланкширский? – удивилась Корделия. – Я думала, что моя тезка вскоре станет герцогиней.

– Он умер, – сообщила Люси, слизывая чернила с пальца. На шее у нее поблескивала цепочка. Она уже несколько месяцев носила простой золотой медальон, и когда Корделия спросила, откуда у нее новое украшение, подруга ответила, что это старинная семейная реликвия, приносящая удачу. Корделия до сих пор помнила минуту, когда увидела медальон впервые, помнила блеск золота в полумраке – это было в ту самую ночь, на кладбище Хайгейт, когда Джеймс едва не погиб от отравления демоническим ядом. Одно время Корделии хотелось подробнее расспросить Люси о «семейной реликвии», но потом она напомнила себе о том, что сама утаивает многие вещи от своего будущего парабатая. Нет, она не имела права вмешиваться в жизнь Люси и требовать от нее абсолютной откровенности, особенно когда речь шла о такой мелочи, как медальон.

– Значит, это будет роман с трагическим финалом, – заметила Анна и повертела в пальцах бокал с шампанским, любуясь сверкающими пузырьками.

– О, вовсе нет, – возразила Люси. – Просто… мне кажется, неинтересно, когда главная героиня навеки связана с одним-единственным мужчиной. Мне хотелось, чтобы она пережила захватывающие любовные приключения.

– Не совсем уместный разговор накануне свадьбы, – хмыкнула Анна, – но, признаюсь, я в каком-то смысле согласна с Люси. Кроме того, остается надежда на то, что тебя, Маргаритка, даже после свадьбы ждут новые приключения. – Анна поднесла к губам бокал, и в ее синих глазах сверкнули странные искорки.

Люси тоже взялась за свою кружку.

– За конец свободы! За начало счастливого тюремного заключения!

– Чепуха, Люси, – отрезала Анна. – Наоборот, свадьба для женщины – это освобождение.

– Как это? – полюбопытствовала Корделия.

– В глазах общества, – пояснила Анна, – незамужняя леди пребывает во временном, так сказать, переходном состоянии перед замужеством и поэтому обязана «вести себя прилично» и с нетерпением ждать предложения руки и сердца. Замужняя женщина, напротив, может флиртовать с кем угодно, не боясь подмочить свою репутацию. Может свободно путешествовать без сопровождения родных, куда ей вздумается. Например, в мою квартиру и из нее.

Люси широко распахнула глаза.

– Ты хочешь сказать, что у тебя были романы с замужними женщинами?

– Я хочу сказать, что с замужними это случается чаще, чем с девицами, – пожала плечами Анна. – Согласись, замужняя дама пользуется большей свободой. Девушки никогда не выходят из дома без матери, отца или брата в качестве сопровождающего, это неприлично. Выйдя замуж, женщина получает возможность беспрепятственно посещать магазины, лекции, встречаться с друзьями – словом, у нее имеется дюжина предлогов оставить семейный очаг, чтобы продемонстрировать поклоннику очередную модную шляпку.

Корделия хихикнула. Общение с Анной и Люси неизменно поднимало ей настроение.

– А тебе, насколько я понимаю, нравятся дамы в модных шляпках.

Анна подняла указательный палец и с важным видом изрекла:

– По собственному опыту могу сказать, что дама, которая способна выбрать шляпку, подходящую к ее лицу, с таким же вниманием относится и к прочим деталям своего туалета.

– Мудрое замечание, – улыбнулась Люси. – Ты не возражаешь, если я вставлю эту фразу в свой новый роман? Такое изречение вполне в духе лорда Кинкейда.

– Разумеется, не возражаю, моя милая, – сказала Анна. – Ведь ты уже похитила у меня половину совершенно оригинальных афоризмов. – Она оглядела собравшихся. – Ты видела, что Мэтью ушел с Келлингтоном? Надеюсь, это не начнется заново.

– А что у них было с Келлингтоном? – поинтересовалась Люси.

– В прошлом году он едва не разбил Мэтью сердце, – объяснила Анна. – У Мэтью имеется дурная привычка связываться с теми, кто разбивает ему сердце. Видимо, сказывается предрасположенность к безответной любви.

– Правда? – пробормотала Люси, снова начиная царапать что-то в блокноте. – Боже мой.

– Приветствую вас, прекрасные дамы, – произнес высокий молодой человек со смертельно бледным лицом и волнистыми каштановыми волосами. Корделия даже вздрогнула от неожиданности – незнакомец возник рядом с их столиком словно по волшебству. – Я ослеплен вашей красотой. Кто из вас жаждет потанцевать со мной первой?

Люси вскочила.

– Я потанцую с вами! – воскликнула она. – Вы ведь вампир, верно?

– Э… ну да.

– Превосходно. Мы потанцуем, и вы поведаете мне о жизни неумирающих. Вы преследуете красивых женщин на улицах в надежде насладиться глотком крови аристократки? А по ночам оглашаете кладбища рыданиями, потому что ваша душа проклята навеки, верно?

Темные глаза молодого человека беспокойно забегали.

– Я всего лишь хотел пригласить вас на вальс, – пролепетал он, но Люси уже подхватила его под руку и увлекла в центр зала. Музыка внезапно заиграла громче, и Корделия чокнулась с Анной. Обе рассмеялись.

– Бедняга Эдвин, – заметила Анна, глядя на танцующих. – Он ужасно нервничает по любому поводу даже в привычной обстановке. А теперь, Корделия, я раздобуду нам еще по бокалу шампанского, и ты расскажешь мне все о завтрашней свадьбе, до мельчайших подробностей.

2

Ускользающее видение

«А если невзначай, на ступеньках дворца, на зеленой траве в лощине, в сумрачном одиночестве собственной спальни, вы очнетесь – а хмель истончился или прошел, спросите у ветра, у волны, у звезды, у птицы, у стенных часов, у всего, что ускользает, стонет, катится, поет, говорит – спросите, который час; и ветер, волна, звезда, птица, стенные часы вам ответят: “Пора опьяняться! Чтобы не быть рабами, которых терзает Время – опьяняйтесь; опьяняйтесь без конца! Вином, поэзией или добродетелью, чем хотите”»[7 - Перевод Е. В. Баевской.].

    Шарль Бодлер, «Опьяняйтесь»
    («Парижский сплин», XXXIII)

– Осторожно, сзади! – в ужасе вскрикнул Кристофер, и Джеймс прижался к стене. Два оборотня, сцепившихся в пьяной драке, едва не сбили его с ног. Томас поднял бокал над головой, чтобы не разлить пиво – со всех сторон их пинали, толкали и задевали разбушевавшиеся посетители.

Джеймс был не вполне уверен в том, что таверна «Дьявол» является подходящим местом для прощальной холостяцкой вечеринки, поскольку он и без того проводил здесь больше времени, чем дома. Но Мэтью проявил необыкновенную настойчивость в этом вопросе и намекнул, что подготовил для жениха нечто особенное.

Джеймс оглядел зал, до отказа забитый буйными жителями Нижнего Мира, и вздохнул про себя.

– Я полагал, что вечер пройдет в более спокойной обстановке.

Когда они приехали, посетители вели себя относительно мирно. Был обычный, довольно оживленный вечер. Гоблины, оборотни и домовые выпивали, болтали и в целом занимались своими делами; никто даже не взглянул в сторону Сумеречных охотников. Джеймс уже собрался незаметно проскользнуть наверх, в занимаемые «Веселыми Разбойниками» частные комнаты, где можно было расслабиться в знакомой обстановке в компании приятелей. Однако Мэтью, войдя в зал, сразу же забрался на стул, постучал стило о металлический подсвечник, чтобы привлечь всеобщее внимание, и выкрикнул:

– Друзья! Сегодня мой парабатай Джеймс Джеремия Джозафат Эрондейл прощается с холостяцкой жизнью!

Все восторженно завыли и заухали.

Джеймс помахал рукой в знак благодарности, надеясь на то, что этим все и закончится, но оказалось, так просто ему не отделаться. Самые разнообразные существа Нижнего Мира подходили к нему, чтобы пожать руку, похлопать по спине и пожелать счастья. К собственному изумлению, Джеймс обнаружил, что знает почти всех присутствующих – точнее, знал их с тех пор, как был мальчишкой. Они видели, как он взрослеет и становится мужчиной.

Здесь была Ниша, «самая старая вампирша из самой старой части этого старого города», как она всегда себя называла. Здесь были два Сида, оборотни, которые вечно спорили о том, кому из них называться «Сидом», а кому – «Сидни». Жениха подошла поздравить и кучка странных хобгоблинов. Они болтали исключительно между собой, никогда не разговаривали с посторонними, но периодически – по-видимому наугад – посылали выпивку другим посетителям. Хобгоблины окружили Джеймса и потребовали, чтобы он допил виски, которое кто-то сунул ему в руку, потому что собирались его угостить.