Меня зовут Ворн

* * *

Вокруг него раскинулся самый настоящий город. Хотя городом это не назовешь, скорее кочевой лагерь или стоянка индейцев. Но главное – он шумел и кипел бурной жизнью.

Ряды самошитных палаток, подобных той, из которой он только что вышел, расходились во все стороны широким веером. Повсюду горели костры, на веревках, натянутых между палаток, сушились вещи. У стен лежали различные предметы утвари, сушились растянутые на дыбах шкуры, кучками лежали видимо нужные в быту части мутантов: кости, зубы, когти, черепа. Люди, вернее, хуманы занимались своей повседневной рутиной: одни оружие точили, другие мастерили чего-то, третьи есть готовили. Детвора носилась, оголтело пиная сшитое подобие мяча, а те, что помладше, возились рядом с женщинами. Вид этих существ и в самом деле ввел мальчика в некий ступор. По сравнению с ними Нара со своими черными венами выглядела просто идеалом человеческой красоты. Где-то в районе горла мальчик почувствовал вставший ком и подступившую тошноту – такого разнообразия мутаций он себе даже и вообразить не мог.

Костры давали много света, позволяя оглядеть пещеру во всей красе. Потолок был довольно высок, структура гладкая, без наростов, но щербатая, с трещинами и рельефом. Цвет рознился: в большинстве своем грязно-серый, где-то переходил в рыжий, черный… Пол такой же щербатый и грубый, но ровный, да и стены полностью идентичны. А сама пещера, хоть и большая, но прямоугольная, с колоннами, соединяющими пол с потолком. В памяти мальчика шевельнулось что-то знакомое, ранее виденное, но он так ничего и не вспомнил. Обратил внимание на то, что Хуманы предпочитали ходить по камню босиком, хотя на некоторых обувь была. И еще на то, что костры жгли не на дровах, а на брикетах, и этих брикетов почти у каждой палатки лежало довольно много. Калин, как самый настоящий ребенок, лупал глазами и крутил по сторонам головой, наблюдая и вслушиваясь в бурлящую какофонию жизни. Вот две женщины, уложив белье в ванночки, подхватили их и пошли куда-то вдаль от лагеря, вероятно, к воде. Лица их закрывали вуали, прятавшие облик.

Нара шла неспеша. Видя, с каким любопытством гость разглядывает ее племя, девочка улыбалась.

Дети прошли мимо группы мужчин, собравшихся вокруг костра. Видно, что это охотники. Они правили оружие, затянув явно боевую песнь. Слов ее мальчик не понял, но мотив ему понравился.

Пройдя еще немного, Калин обратил внимание на еще одну группу, сидевшую вокруг костра, над которым на вертеле жарилось неизвестное мальчику животное размером со среднюю собаку. Эти хуманы ели, пили, громко смеялись и… курили.

Присмотревшись, Калин заметил там Лаки – его было сложно не узнать. Безногий старик, греясь у синеватого пламени, был занят тем, что пытался раскурить длинную деревянную трубку и, пуская густые клубы дыма, кашлял, утирая слезы, мотал головой, но вновь прикладывался к мундштуку. Рядом с ним, как обычно, расположился Нушик. Усевшись по-турецки, он ел мясо с костра, и количество костей, приличной горкой сложенных рядом с ним, как бы намекало, что пожор в самом разгаре.

– Ну, как тебе, Калин? – из состояния транса и неподвижности мальчика вывела Нара, ловко щелкнув по носу.

– …вас много, – ответил тот после секундного замешательства.

Девочка хихикнула.

– Это еще не много. Вот когда большой базар собирается – не протолкнуться просто. Или… – в этом месте улыбка ее сама собой увяла, – …если меченых бить идут. Против них все собираются вместе, – ее глаза уставились в пол.

Калин покосился на девочку и поднял бровь в ожидании продолжения.

– Все, пошли, тебя ждут! – Нара, помотав головой, припустила в сторону костра, где расположились Лаки и компания.

Калин, сам не понимал, почему так обрадовался, увидев этого старого обманщика, и очень надеялся, что и остальных ребят он тоже сейчас встретит. Он поспешил вслед за Нарой, огибая различные препятствия на своем пути.

– Деда! – Нара обратилась к хуману, сидевшему спиной к подошедшим. – Вот он, – кивнула в сторону немного растерянного парнишки, – я привела его.

Калин обратил внимание, что волосы этого старика были такого же цвета, как и у девочки – пепельно-стальные, только совершенно прямые, длинные, по самые плечи. Передняя часть головы облысела до середины и сверху, стоя над сидящим человеком, хорошо было видно кожу. Она отдавала неестественной для живого человека синюшностью и была покрыта темными разводами.

– Здоров ты спать, малой, – пробубнил с набитым ртом Нюша, обгрызая здоровенную кость и в то же время приветствуя мальчика.

Калин в ответ лишь кивнул и уставился в макушку деда, который так и не повернулся к нему лицом, продолжая смотреть на огонь.

Лаки, расплывшись в блаженной улыбке, старательно пытался сосредоточить свой блуждающий взгляд на детях, и как только ему это удалось, оскалился еще шире с протяжным «ы-ы-ы…»

Нара, прикрыв ладошкой рот, рассмеялась.

– Люциков перекурил, – шепнула девочка. – Ничего, с непривычки все такие. Пройдет скоро.

– Ну, присаживайся, чего встал, словно копье проглотил, – указал на свободное место тот, кого девочка назвала дедой. – Ну-с, молодой человек, будем знакомы, – протянул он руку, не снимая перчатки. – Дед Карман. Можно просто по имени, – и повернулся.

– Кх… – поперхнулся мальчишка воздухом и громко сглотнул. Нара вновь захихикала.

Дав Калину немного времени прийти в себя, старый хуман ровным и мягким баритоном учтиво поинтересовался:

– Ну, все, успокоился?

Калин кивнул, продолжая таращиться на обезображенное лицо, и до успокоения его нервной системы было еще ох как далеко. Складывалось впечатление, что когда-то давно этому хуману плеснули в лицо кислотой или кипятком. Неровно зажившая кожа оттенка несвежего трупа была изукрашена темными оплывшими разводами. Если присмотреться, было видно явное сходство этих разводов с узорами из вен на лице Нары. И если ее цвет лица был просто бледный, то дед походил на ожившего мертвяка. А его зубы, мелкие и острые, словно у пираньи, едва скрывались за практически отсутствующими губами. Глаза, видимо, в молодости, были синими, но сейчас белесая пленка, как у дохлой рыбы, сделала их мутными, неживыми. Непроизвольно по телу мальчика пробежала дрожь. Он передернул плечами и густо покраснел.

– Простите, просто… я видел вас во сне. Только сон тот такой явный был… и там… – опустив голову, Калин уткнулся взглядом в угли, переливающиеся оттенками белого, зеленого и синего.

– И там ты меня пытался убить всякий раз, как только я пытался с тобой поговорить, – усмехнулся Карман. – Да, твоя реакция значительно усложнила мне задачу, но все же мы справились, – подмигнул он мальчику. – У тебя крепкий дух и хорошая голова. Я видел то, что видел ты, и теперь у меня очень много вопросов к тебе, Взрывник.

Глава 2

Прошло три дня с тех пор, как Калин очнулся, а Гоблы, Норга и Грини все еще не было. Куда и зачем их отослали Карман и Лаки, мальчику сказать отказались, отделавшись лишь общей фразой «по делу». Но зато все эти дни старый мутант просто замучивал мальчишку расспросами о прошлой жизни и тех мирах, которые видел ребенок.

– Это радиация вас так изуродовала, – пытался мальчишка втолковать деду свою версию изменения тел.

Они сидели вдвоем в палатке Кармана, и как раз было время еды. На завтраки и ужины местные не разделяли трапезу. Просто было время еды, время сна, время работы и время отдыха, и видимо, определяли это время они интуитивно, на уровне инстинкта, выработанного многими поколениями, так как ни часов, ни солнца под землей не было.

Отломав кусок грубой лепешки, Калин собрал им остатки зеленоватого пюре с плоской глиняной тарелки и сунул в рот. Еда непривычная для него, но за годы скитаний и передряг мальчишка научился питаться тем, что есть, потому как бывало такое, что и сырой ящерке или личинке жука был рад, а не то, что какой-то там каше из грибов с бобовыми. А может, и не фасоль то вовсе, но похоже. Да и ладно, есть можно, а это главное.

– Не знаю я, молодой человек, о чем ты говоришь, но это нас Бог такими сотворил, а не радиация. Старый мир рухнул, а те, кто выжил, изменились. Мы стали сильнее, быстрее и умеем то, о чем вы, чистые, и помыслить не можете. Хуманы не уроды, мы просто новые люди, более приспособленные к теперешнему миру. Жизнь в мертвых землях суровая, но, смею заметить, более честная, и без обид, Калин, но ваш народ зажрался и вновь катится в пропасть мрака.

– Ну, вообще-то я такой же мутант, как и вы, – немного обиделся мальчик. – И это не мой народ и не мой мир, сам же все видел.

Калин поставил вычищенную тарелку на низенький столик, за которым они сидели прямо на полу.

– Видел, видел, – вздохнул Карман, потерев подбородок, – поэтому и хочу, чтобы ты мне рассказал все более подробно. Пока Гобла не вернулся, со мной поживешь, а там он тебя до Николота проводит, не переживай.

– А когда он вернется?

– Думаю, дней за пять обернутся туда и обратно, ну, может, задержатся немного. В дороге ведь всякое случается, так что располагайся пока на его койке. Я вещи твои перенес. Вон там лежат.

Калин глянул в указанном направлении. И действительно, его вещмешок стоял у кушетки, на которой вполне по-хозяйски растянулся довольный жизнью мрякул и сладко посапывал, иногда дергая лапами. Видимо, бежал во сне.

– Карман, а это имя у тебя или прозвище?

– Имя.

– Странное.

– Чего же тут странного? Имя как имя. Плохое, что ли? – доев свою порцию каши, Карман неспешно принялся собирать опустевшую посуду.

– Та не, нормальное, особенно по сравнению с Гонореей, Дизентерией или Зайцем так вообще супер.

– А чем тебе эти имена не нравятся? Хорошие имена, звучные, красивые. И кстати, древние, еще из того мира, прошлого. Так что гордиться надо тем, что мы умудрились сохранить частицы наших пращуров, а не хихикать тут. Прояви уважение к предкам, мальчишка, – дед вполне серьезно посмотрел своими «мертвыми» глазами прямо в лицо улыбающегося Калина, но взгляд этот ничуть не утихомирил, а наоборот, еще больше развеселил ребенка.

– Да-да, знаю я, что из прошлого, – не в силах сдержаться, он вновь захихикал. – Ну, да ладно. Чего я только тут уже не встречал, так что не именам удивляться. Проехали, – с трудом стянув улыбку, махнул рукой и принялся помогать деду.

– Ты вот мне лучше скажи, чего за оружие у вас там такое было, и можно ли тут сотворить нечто подобное?

– Не, Карман, не выйдет. Это, понимаешь ли, высшие технологии, – дернув бровью, хмыкнул с толикой сожаления Калин. – Эх, как был бы я рад хотя бы старенькому АКСу. А какие у меня кевларовые штаны с рубахой были, м-м-м, закачаешься! А ботинки… – и глянув на свои нынешние, он тяжко вздохнул. – Не то, что эти.