Деревня

– Она тут останется, так?

– Так.

– Тогда зачем мы тут нужны, если все так складывается. Агата будет помогать твоей матери, а мы спокойно поедем домой. Начнем готовиться к отдыху. Еще столько дел…

– Нет. Даже речи быть не может об этом. Я еще утром ясно выразился о том, что ты можешь ехать. Я останусь здесь.

– С Агатой?

– Не беспокойся, она тут ненадолго.

– А если она не уедет? Что, предлагаешь мне оставить тебя с бывшей женой? Да у меня отдых отдыхом не будет!

– Что ты от меня хочешь? – зло спросил Иван. – Чтобы я собрался и уехал? Тебе так не терпится под лучами солнца понежиться? Или новым купальником перед мужиками светануть? Не надо притворяться, что ты меня к ней ревнуешь.

– Хотела бы я «светануть» купальником, то поехала бы одна. Не нужно со мной разговаривать, как с Агатой. Мне кажется, что ты просто не хочешь ей уступать.

– Свое решение я не поменяю. Своей матери я буду помогать сам.

– Как же неразумно жертвовать отдыхом только потому, что гордость не позволяет уступить бывшей жене. Я слышала вашу ссору. И сделала кое-какие выводы. А что касается твоей матери, так она сама просит тебя уехать. Нужно учитывать пожелания других людей, а не только думать о себе.

– И это говоришь мне ты, – усмехнулся Иван. – Та, которая, кроме своего комфорта, больше ни о чем думать не может. Самое смешное, что и сейчас ты говоришь все это лишь для того, чтобы вместе со мной уехать отсюда.

– Но я ведь могу поехать одна!

– Так и езжай. Или тебя кто-то силком тут держит?

– С тобой невозможно разговаривать!

Кристине было неприятно. Ее и обвинить в эгоизме? Да она альтруистка в десятом поколении. С каких пор желание отдохнуть на море считается эгоизмом? Разве она не заслужила за целый год работы эту поездку. А чего ей стоило подстроить свой отпуск под отпуск мужа. Была бы эгоисткой, стала бы так делать? Она за последние двенадцать часов столько хорошего сделала. Например, приехала в деревню, чтобы помогать свекрови. Оплатила такси до больницы. Кристина считала себя очень хорошим человеком.

– Знаешь, – сказала она, – я уеду отсюда только с тобой. Плевать на отпуск. Останемся здесь.

Кристина ждала, как муж отреагирует на ее слова, но он молчал.

– Я ведь не человек, – продолжила она, – мне отдых с мужем не нужен. У меня порой складывается впечатление, что я вовсе не замужем.

Иван продолжал сохранять молчание.

– Может нам тогда развестись, – пошла ва-банк женщина. – Что думаешь, Вань? Детей нет и делить нечего. Быстро разведут.

Мужчина поднял на нее глаза. Уж терпеть шантаж разводом он точно не собирался.

– Иди, пиши заявление на развод. Сканы моих документов у тебя есть. Препятствовать не буду.

Слова мужа подействовали на Кристину, словно пощечина. Не такого она ожидала!

– То есть тебе вообще все равно? – не верила она.

– А какой смысл находиться рядом с человеком, который хочет развода?

Кристина только сейчас начинала понимать, насколько сильно она не знает своего мужчину. Еще вчера он говорил ей, что без ума от нее, а сегодня он с легкостью соглашается на развод. А ведь она просто хотела таким образом им манипулировать. Ей развод не нужен.

– Я погорячилась, – униженно выдавила из себя женщина и ушла в дом.

Глава 5

Иван ничуть не переживал по поводу поступившего от жены предложение развестись. Он знал, что таким образом она пытается им управлять. Конечно, если бы на самом деле она говорила совершенно серьезно, то он, прежде чем вновь пойти на такой шаг, постарался поговорить. Кристина была ему дорога. С ней было легко. Пусть иногда она вела себя достаточно глупо, но в остальное время с ней было комфортно.

Мужчина встал и пошел в дом. Он мог бы еще долго сидеть на свежем воздухе и злиться на жену. Но от этого не было никакого толку. С таким же успехом он мог черпать кружкой воду из пруда. Абсолютно бесполезное занятие.

В доме все стояло на своих местах, но почему-то вдруг Ивану показалось все чужим. Он словно увидел все иным взглядом. Такое было достаточно не часто, но он ненавидел эти ощущения. Это приносило определенный дискомфорт. Комната как комната. Небольшое помещение, уставленное мебелью, посередине старый советский ковер, который, если отодвинуть в сторону, скрывал вход в подвал. Там мать хранила соленья, картошку, морковку и прочие очень нужные плоды ее труда в огороде. Из главной комнаты был вход в просторную кладовку, которую мать использовала как спальню. Вместо двери висела ткань. Обычная занавеска. Почему-то Ивану захотелось туда зайти.

Места здесь было маловато. В эту «комнату» помещалась только кровать и прикроватная тумбочка. Кровать матери, как обычно, заправлена. Подушка стояла треугольничком и сверху была накрыта кружевной тканью. Тумбочка же сильно диссонировала с обстановкой. Этот предмет мебели, кажется, привез матери сам Иван.

Мужчина присел на край кровати и начал потихоньку выдвигать ящики. Один за другим. Он делал это не из любопытства покопаться в вещах матери, просто проверял, не скрипят ли ящики. Проверяя последний, в глаза ему бросился белый конверт. На нем черными прописными буквами было написано: «Завещание». Иван тяжело вздохнул, как будто собирался взвалить на себя тяжелую ношу. О смерти матери он никогда не думал. Точнее, не разрешал себе об этом думать. Но вот у него в руках конверт, где черным по белому написано отвратительное слово, доказывая неизбежность будущих событий.

На душе стало совсем премерзко. Зачем его мать думает о таком? Неужели ее этот вопрос волнует… Неужели она действительно размышляет о своей смерти? Ответ находился у него прямо в руках. Конверт оказался не запечатан, и мужчина осторожно достал сложенный документ. Устыдился. Не его же это дело, что там написано. Решил убрать обратно. Но любопытство взяло вверх. Зачем матери составлять завещание, если он, ее сын, и так наследник первой очереди. Иван развернул бумагу и начал читать: «Я, гражданка…». Пропустив формальности, дошел до интересующего его пункта. Все свое имущество женщина завещала внучке. Интересно.

Больше всего он боялся, что женщина завещает что-либо его бывшей жене. Наверное, поэтому он испытал небольшое облегчение после прочтения. Безумное предположение не подтвердилось.

* * *

– Заходите, проходите, – Ленкина дочь вцепилась в рукав мужчины, заходя с ним в коттедж.

– Как к вам можно обращаться?

– Я же говорила… – обиженно надула губы девушка, – я – Любовь.

– Любовь, – гость озадаченно осмотрелся, – вы уверены, что здесь можно жить?

В коттедже было пусто. Посреди зала стоял старый диван, который кто-то из деревенских жителей пожертвовал для приехавшего мужчины. На полу лежал полинялый ковер, видимо, постеленный для уюта. Выглядело это ужасно. Старый деревянный стол и целых шесть стульев стояли в том месте, где должна была находиться кухня.

– Тут есть второй этаж, – проигнорировала вопрос Любовь.

Мужчина постарался вырваться из крепкой хватки девушки, но она только сильнее сжала его руку.

– Не могли бы вы отпустить меня? – попросил мужчина.

Люба нехотя отцепилась.

Они поднялись на второй этаж. Здесь уже было что-то похожее на отделку. Стены были сделаны под серый камень, а пол покрывал белый паркет. С каждой стороны коридора находились две двери. Мужчина открыл одну из ближайших и немного удивился. Комната была отделана полностью. Здесь, как и в коридоре, был белый паркет. Стены однотонно-фиолетового цвета. Возле стены стояла двухспальная кровать с матрацем. Напротив находился собранный шкаф. Выглядело все новым и не пользованным. В других комнатах мебели не было. Они спустились на первый этаж.

– Впервые вижу, чтобы в жилом доме одновременно была и чистовая, и предчистовая отделка. Больше всего удивляет, что тут кто-то жил. Скажите, Любовь, ведь тот мужчина не является владельцем этого коттеджа?

Девушка замялась. Сейчас был достаточно опасный момент.

– Вы не думайте, что я из вредности зациклился на этом вопросе, – гость изобразил подобие улыбки. – Будет достаточно неловко, если я тут расположусь и неожиданно сюда приедет настоящий владелец.