Сколько стоит корона

Со стуком распахнулись задние двери, и в кабинет вошел король – он был без парадного облачения, но его голову венчала золотая корона, усыпанная рубинами и изумрудами и украшенная крупным бриллиантом, чистым, как капля родниковой воды. Над центральным зубцом, держа бриллиант золотыми когтями, распахнул крылья царственный орел.

Король остановился возле трона, и милорды – кроме Дойла, который даже из большого уважения к брату не собирался прыгать вверх-вниз, – поднялись со своих мест и поклонились.

– Приветствуем вас, милорды, – произнес Эйрих и мягким движением руки разрешил всем занять свои места. – Мы рады видеть вас за столом королевского совета. Особенно мы рады вам, любезный брат, – мы были бы глубоко опечалены, если бы черный замысел злодеев увенчался успехом.

– Благодарю вас за заботу, ваше величество, – негромко ответил Дойл.

– Мы хотели бы быть уверены, что виновные понесут соответствующее наказание.

Губы Дойла дрогнули – не держи он себя в руках так хорошо, непременно улыбнулся бы. Эйрих предоставил ему блестящую возможность озвучить свою просьбу.

– Ваше величество, разрешите просить вас… – начал он, и Эйрих тут же сказал:

– Мы не будем сомневаться, когда речь идет о вашей жизни.

Милорды замерли – кажется, даже дышать забыли.

– Сир, человек, стрелявший в меня, признался, что действовал по приказу ведьм. Я прошу вас о разрешении провести обыск – в тех домах, в которых я сочту нужным. Если ведьмы попытались убить меня один раз, они сделают это снова. И, кто знает, как они поступят, если им улыбнется удача.

Брови Эйриха сошлись к переносице.

Кашлянул милорд Эск. Тихо сказал, как будто себе:

– Как жить спокойно в стране, где в любой момент к тебе в дом могут вломиться, ища неведомо что?

– Возможно, милорд, вам есть что скрывать? – так же тихо спросил Дойл. Эск побледнел, но оправдываться не начал, только провел рукой по короткой седой бороде.

– Обыск в домах лучших людей столицы… – произнес король, – это не лучшее, что может одобрить монарх. Но мы не отступаемся от своих слов: если это нужно, мы даем разрешение.

Дойл откинулся на спинку стула и прикрыл глаза – на сегодня он получил то, что мог.

По одному заговорили милорды. Еще немного поговорили об обыске, потом перешли к своим делам – к налогам, военным учениям и будущим пирушкам. Дойл слушал их вполуха, но мало что пропускал – если бы какая-то из идей показалась бы ему опасной, он сумел бы отговорить от нее Эйриха. Но в этот раз милорды были скромны и даже скучны. Никто не просил новых статусов для своих земель, никто не желал поднять налог на торговлю с Остеррадом и даже никто не жаловался на жестокость Дойла, так сурово расправившегося с мятежом на севере.

В тот момент, когда милорд Ойстер закончил свой пространный монолог о ветшании благородного сословия, Эйрих хлопнул ладонью по столу и объявил совет на сегодня закрытым. И только когда члены совета разошлись, Эйрих снял с головы корону, положил на стол, потер лоб и спросил:

– Ты уверен, что это необходимо? Я тебя знаю, ты перетряхнешь весь город, включая святейшие дома, особняки милордов и даже… – он улыбнулся, – дом этой леди Харроу.

Дойл не вернул ему улыбку и серьезно сказал:

– Я начну с особняков милордов и дома леди Харроу. Мне не нравится то, что происходит. Особенно…

Он не договорил, но Эйрих понял: особенно сейчас, когда королева ожидает наследника.

– Скоро Большая охота, – произнес Эйрих задумчиво.

– Отмени. Ты уедешь, королева останется здесь, а я не смогу разорваться и защищать вас обоих.

Дойл прикусил губу – он совершенно забыл об охоте, и она была очень не вовремя.

– Не могу. Это священный праздник, если я отменю его – пойдут нехорошие толки. К тому же… Вне стен замка я неплохо постою за себя сам, а ты присмотришь за королевой, – Эйрих коснулся его плеча, – или мы поедем все втроем. Я не прятался даже во время войны, когда враг был близко. Не буду и сейчас.

Все, что Дойлу оставалось, это согласиться – у него не было никаких доказательств, способных удержать брата в замке. Значит, нужно было разобраться с ведьмами до того, как начнется Большая охота – в ближайший месяц.

С этими мыслями он начал формировать группы обыска. И первая из них должна была сегодня же обыскать дом леди Харроу. Меньше чем за час до выхода Дойл решил возглавить ее лично.

Глава 10

В прошлый раз в доме леди Харроу он был как гость, пусть и нежданный, и хозяйка встречала его учтивой улыбкой. Комната была очень светлой, а на стены отбрасывала блики драгоценная эмирская ваза.

В этот раз тяжелые ставни были закрыты и задрапированы широкими синими шторами, темнота едва разгонялась едкими желтыми свечами в резных канделябрах. И леди Харроу, затянутая все в тот же темный вдовий наряд, смотрела зло.

– Леди Харроу, – произнес Дойл, входя первым и заводя за собой четверых мужчин в темных одеждах – тени сменили свои костюмы с масками и выглядели почти как обычная охрана, только телосложение их выдавало: гибкие и невысокие, как на подбор. – Приношу вам свое извинение за вторжение, но мы вынуждены обыскать ваш дом на предмет запрещенных магических предметов.

Ее небольшой рот дернулся и побелел так явственно, что это было видно даже в желтом свете. Глаза блеснули.

– Ваше внимание к моей персоне, милорд Дойл, настолько велико, – сказала она медленно, – что вызывает недоумение.

Дойл отвернулся и велел теням:

– Осмотреть дом. Без разрушений и хамства, но максимально тщательно. Все подозрительное —ко мне, – и только когда они рассредоточились по дому, повернулся к леди Харроу.

Сейчас она мало походила на ведьму: просто рассерженная и уставшая за день женщина, не слишком красивая. Может, Дойл убеждал себя в этом: ему хотелось бы, чтобы она оказалась обычной. Сейчас, глядя на нее, он не желал даже думать о том, что будет делать, если тени что-нибудь найдут. Схватит ее за роскошные рыжие кудри, повалит на пол и прикажет связать? Будет пытать в красной камере? Отправит на костер?

При мысли об этом на языке стало горчить. Он ответил мягче, чем собирался и чем когда-либо отвечал подозреваемым:

– Не переживайте, леди Харроу. Это необходимая мера.

Она подошла к столу, взяла колокольчик и позвонила дважды. Пришел слуга и, по ее приказу, принес еще свечей, разгоняя мрак. Она оперлась рукой о столик, коснулась пальцами вазы и спросила:

– Вы всегда обыскиваете женщин, которые вас привлекают, милорд Дойл?

У него невольно дернулась щека. Ее слова прозвучали бы достаточно оскорбительно и даже вызывающе, если бы не были сказаны так спокойно.

– Обратная зависимость, леди, – отозвался он.

– И могу я узнать, чем именно я… – кажется, она колебалась, выбирая между «привлекла внимание» и «вызвала подозрение», но не сумела определиться и ничего не сказала.

Дойл осторожно переступил с ноги на ногу, оценивая ее сомнительное гостеприимство – присесть она ему не предложила. Как глава королевской тайной службы в доме у подозреваемой он, конечно, мог бы позволить себе любую грубость и уж конечно мог бы потребовать себе стул. Но перед леди Харроу ему не хотелось выглядеть ни грубым, ни, тем более, слабым. Поэтому он постарался сместить весь вес на здоровую ногу и ответил на ее незаданный до конца вопрос:

– В столице неспокойно, леди Харроу. Вчера…

Она вскинула голову и спросила:

– Вы хотите сказать о том, что в вас стреляли?

Она снова не закончила мысль, но это было и не нужно – Дойл отлично помнил, что она спасла его если и не от смерти, то от очень опасной раны.

– Это только кусочек, звено длинной цепи. И пока я ее не увижу целиком, я не буду иметь право на пристрастность.