Серебро и пламя. Книга 2

Дважды.

– Какого уррга? – Заряжающийся телефон пристраивал на полку Эрихард, и закономерно, что он обратил внимание на то, что там еще лежало. – Ллана, зачем тебе фото какого-то непонятного мужика? Да еще такие большие.

Недовольный такой.

Я чуть не прыснула.

– Это постер, вообще-то.

– И?

Он был почти серьезен.

Чем я заслужила самого ревнивого мужчину во всех мирах?!

– Ну… он красивый. И популярный музыкант.

– Ллана!.. – Увы, в моем имени нет рычащих звуков, поэтому получилось не так впечатляюще, как должно бы.

– И я его снимала. Года два назад.

– Прошло уже достаточно времени, – решила ледяная наглость. – Пора выкинуть лишний хлам.

– Эй, отдай!

Я метнулась вперед, но Эрихард оказался проворнее. Ушел в сторону, перемахнул через кресло и, пока я раздумывала над следующим шагом, оказался рядом, скрутил и бросил на кровать. Сам, все еще с плакатом, смылся к противоположной стене. Ах так?! В него полетели подушки.

Минуту спустя они же летели уже в меня, и в отличие от некоторых я не умела так ловко уворачиваться. Вот ледышка бессовестная!

Еще через некоторое время я уже толком не помнила, из-за чего началась баталия. Мы швырялись подушками и моим мягким зайцем, смеялись до слез, а поймав, Эрихард так хитро завернул меня в кокон из одеяла, что я перечислила штук двадцать сочных эпитетов в адрес чьей-то ледяной личности, пока выбралась.

Было что-то совершенно замечательное в том, чтобы не быть кронсом и его тьерой хоть какое-то время.

Жаль, времени этого у нас катастрофически мало.

Подтверждая здравую мысль, зазвонил телефон.

– Мира?

– Ты что, плачешь? – Подруга пристально всмотрелась в меня с экрана.

Пора переходить на звонки без видео.

– Это от смеха, – сказала и только с последним звуком осознала, как странно, должно быть, прозвучит объяснение.

– Хочешь, мы приедем? – Мира лишь сильнее забеспокоилась. – Заодно познакомишься с моим Хейвом.

Хочу.

Но ледяной кронс уже возник за моей спиной, обнял за талию и сунул свою физиономию в камеру.

– Боюсь, сейчас не самый подходящий момент, – непререкаемо сообщил он. – Мы с Лланой хотели бы побыть вдвоем.

Глаза Эрихарда блестели точно так же, как мои, что, несомненно, убедило Миру, что я тут не плачу, а если и плачу, то от счастья. Она кивнула, вежливо попрощалась и прервала разговор.

А я напустилась на свое ледяное проклятие:

– Ну вот что ты творишь?! Завтра мы улетаем. А я так хотела, чтобы вы познакомились!

Судя по кислому выражению лица, знакомства с моей огненной подругой ему хватило еще в Тенерре. Но так прямо он этого не сказал.

– Никто не должен знать, что я здесь. Помнишь?

Я… сейчас и вспомнила. И смиренно вздохнула, когда он погладил мои напряженные плечи.

– Оэни маскирует нас, когда мы просто гуляем, но это не сработает при прямом знакомстве.

– Мире можно доверять!

Не то чтобы я не понимала, что когда ты кронс, доверять уже нельзя никому, но…

– Верю, – кивнул Талайский. – А можно ли доверять ее парню? Как часто они у нее меняются? Подозреваю, не потому что они слишком хорошие.

В точку.

Моей яркой, такой живой и веселой подруге с завидным упорством попадались какие-то козлы. И надежды, что этот чем-то лучше всех предыдущих, если честно, мало. Впрочем, обсуждать это с Эрихардом не хотелось.

– Думаю, пора собирать вещи.

– Если хочешь, пригласи ее в Тенерру. Там и познакомимся.

Компромиссы у нас всегда получались отлично.

Благодарно улыбнувшись, я отправила Мире сообщение с просьбой никому-никому не говорить о том, что она увидела по видеосвязи, после чего занялась чемоданом.

Улетали рано утром, когда еще не взошло солнце. У меня имелись все основания подозревать, что причиной спешки послужили опасения Эрихарда, что Мира дотерпит до утра, а потом нагрянет с визитом, может, еще и не одна. Я бы не удивилась. Поэтому помалкивала, наблюдая, как он заталкивает чемоданы в слоттерс.

Мой, потому что его арендованный мы вчера вернули.

Мысленно я еще прощалась со своей квартирой. Интересно, я когда-нибудь сюда вернусь?

– Спасибо, – тихо сказал Эрихард, заправляя мне за ухо прядь светлых волос.

Никак не привыкну.

И отрастали они такими же светлыми…

– За что?