10000 лет до нашей эры. Книга 2

Он заранее предвидел, что добраться до Речных земель по охваченному войной Нуатлу будет непросто. В таком случае, конечно, проще было попросить кого-то доставить меня обратно к Зурии и Швинну.

Никто не мог знать, кто из братьев уцелеет после Церемонии. Хвала Мирозданию, что никто из предателей, примкнувших к Асгейрру, не выжил, но ведь все могло сложиться иначе. Я была лишь еще одним средством давления на Анкхарата. Потому ко мне и был приставлен Шейззакс.

– Если ты прибыл за мной, то зачем утопил остров?

– А ты бы улетела одна?

Я еще раз представила, как в небе появляется орел, и, приземлившись, добрый всадник указывает на свободное седло и говорит: садись, ты спасена!

Давайте смотреть правде в глаза.

Анкхарат предугадал, что, вероятней всего, я не оставлю женщин и детей на острове. Как наяву, я увидела его лицо, когда он, закатив глаза, спросил: «Тигра тоже берешь с собой?»

Анкхарат больше не был одним из бесчувственных Сыновей Бога, которые бросали детей на растерзание Львам. Именно так они поступили в прошлую войну, когда Львы только чудом прошли мимо острова.

Вероятно, в свое время, оставляя Зурии соответствующие инструкции, он объяснил, что, если этот неизвестный выживший брат решится доказать свою преданность, то ему придется попотеть, чтобы привести в Речные земли не только меня, но и все население острова. Потому что Анкхарат верил: иначе я не уйду. Любой предатель просто расправился бы со мной на месте и доставил бы мой труп Асгейрру, не особо церемонясь с остальными.

Прилив беженцев значительно ослаблял войска, но только так женщины и дети могли получить хоть какую-то защиту, которой не могли иметь здесь, на острове. Еще до отбытия на Церемонию, Анкхарат просчитал этот шаг. И, скорей всего, многие другие.

Адан тоже знал, что Таша, как и я, просто не сдастся, а потому действовал как истинный Сын Бога: просто лишил людей выбора. Он явно хотел сэкономить время, потраченное на переговоры в Речных землях.

Обитатели острова уцелели, но запасы, дома, продовольствие, поля – все смыло в океан. Жизнь на острове была уничтожена. Даже если вода уйдет, то понадобится куча времени, чтобы восстановить остров. А впереди зима, лес не даст урожая, а сохраненных запасов – крохи.

И ему все равно не удалось сломить Ташу. Эта упрямица скорее умрет от голода на последнем клочке суши, чем поверит Адану. А с ней – ни в чем неповинные дети.

К моему удивлению, Шейззакс сказал:

– Мать Таши очень больна. Знахарка не может ей ничем помочь… Потому что все хвори лечит порошком из сушенных птичьих костей. И молитвами к звездам.

– Аталас часами глядел на звезды, – отозвался Адан, – вот только о грядущем братоубийстве они его так и не предупредили… Теперь ты знаешь правду, Айя. И, похоже, знаешь, как уговорить Ташу. Попробуй ты. Меня она все равно слушать не будет.

* * *

Крики скоро стихли. Я надеялась, что тишина объяснялась крепким сном новорожденного и его матери. Сестры вернулись в шалаш, а я осталась стоять снаружи. Ко мне скользнула тень – одна из вооруженных женщин из отряда Таши, она подошла ко мне вплотную и прошептала:

– Все кончилось. Иди спать.

– Где Таша?

– У матери.

Я двинулась вперед. Стражница не стала меня останавливать.

На фоне темной махины шалаша не сразу удалось различить две фигуры. Я замерла чуть поодаль.

– Звезды гаснут, – прозвучал хриплый голос. – Я больше не могу ничего сделать.

Ее словам вторил тихий перестук. Ожерелье из птичьих косточек, вспомнила я.

– Она так и не пришла в себя, – сказала Таша.

В ответ знахарка долго пыталась откашляться. То ли она охрипла после молитв, то ли и сама болела.

– Звезды… гаснут, – только повторила она и ушла.

– Я вижу тебя, Айя, – произнесла Таша.

Я кашлянула:

– Я слышала… Мне очень жаль.

– Адан послал тебя?

– И да, и нет. Я верю ему.

– Сыновьям Бога нельзя верить. Никогда.

– Шесть из них уже мертвы, Таша.

– Аспин тоже?

– Почему тебя волнует Аспин?

– Ты ничего обо мне не знаешь.

– Я знаю, что ты дочь Аталаса.

– Верно. А когда я достигла возраста для ритуала Матери, то стала его избранницей.

Я знала, что такое случается, Зурия рассказывала мне, но одно дело – знать, и совсем другое – воочию видеть отравленную ненавистью и болью женщину. В те времена Таша была совсем юной, а Аталас, вероятно, уже тогда был вдвое ее старше.

– Он знал, что ты его дочь?

– Знал. Потому меня и выбрал. Хотел, чтобы я была рядом. Так он сказал.

Нормально желание для отца, если только…

– Он касался тебя?

– Никогда.

– Аспин… – прошептала я, – он навещал избранниц Аталаса.

– Тогда это случилось впервые, – глухо ответила Таша.

Тьма определенно помогала ей выговориться. Не думаю, что она решилась бы на такую откровенность, да еще со мной, при свете дня.

– Братья опасались за честь Аталаса. Нельзя, чтобы его избранница оказалась «пустым зерном». Аталас не спорил с ними. Только отвечал: «Вы еще не познали этого. Когда-нибудь познаете». Он уже тогда с ума сходил от наблюдений за звездным небом.