Всё, что от тебя осталось

Ее возмущению не было предела. Вскоре агрессия сменилась депрессией, и она, уставившись в экран компьютера, даже не заметила, как я уже довольно в позднем часу вышел из ее квартиры.

Я точно знал, что Толя никогда не блефует. Он не ведет двойных игр и не покоряет девушек, чтобы самоутвердиться. Он не питал к Жене абсолютно никаких чувств, кроме дружеской симпатии, и рисковал заполучить нелестную характеристику, как только эта рыжеволосая бестия все поймет. Я ждал. Во мне даже не было ревности. Я просто ждал, когда пелена в очередной раз спадет с ее глаз, и она прибежит в единственно верные объятия, готовые принять ее такой, какая она есть. Во всех ее взлетах и падениях, депрессиях и вспышках неистовой радости, а также в тщетных попытках покорить всех и вся, я всегда буду рядом, стану для нее крепкой опорой, тем спасательным кругом, который удерживает эту девушку на плаву в ее шторме жизни.

Я включил дворники и обдув ветрового стекла. То ли от алкоголя, то ли от перепада температур, стекла все больше запотевали, закрывая обзор и без того темной дороги. Белоснежные пики приблизились и словно треугольные облака повисли между небом и землей в режущей глаз черноте ночи. Я засмотрелся на одну из них, как вдруг мой руль повело, а колеса заскользили.

– Женя, сядь и пристегнись, – отдернул ее я.

Дорога становилась опасной.

– Антон, да хватит уже! Это невыносимо, ты как старый дед. Мы только вырвались из универа. Дай повеселиться, наконец! – закричала она в ответ и, обратившись к Гале, повторила. – Это уже становиться невыносимым…

Мы снова ссорились. Скажу откровенно, за несколько месяцев нашего романа это мы научились делать лучше всего. Я призывал ее к порядку и адекватному поведению, она же сокрушалась, что ее самые веселые дни проходят рядом с таким занудой, как я.

Я злился. Злился и вел машину. Мне захотелось все бросить и тоже выпить пивка, но Толя уже опередил меня.

– Ты считаешь, ремни безопасности придумали для того, чтобы ограничить твои движения? – уже не выдержал я.

– О боже! – послышалось мне в ответ.

– Да включи ты уже, наконец, свои мозги. В самом словосочетании будет для тебя подсказка «ремни бе-зо-пас-нос-ти»!

Возможно, это было слишком. Не знаю. Может, я, и правда, часто давил на нее и действительно не давал развлечься, лишая ее возможности пережить поистине сумасшедшие моменты, о которых потом принято рассказывать внукам. Как знать, наверное, я и вправду перегибал сейчас палку. Мой голос смягчился, но я настаивал на своем:

– Пристегнись, это все, о чем я прошу.

Она молча с надрывом шлепнулась в свое кресло. Дернув ремень, Женя с грохотом защелкнула его, театрально приняв обиженную позу.

Судя по нависшему молчанию, в воздухе витали обида и недовольство мной. По их соображениям, я никогда не мог расслабиться по-настоящему и получать от приключений удовольствие. Как только я допустил мысль о своей неправоте, сзади меня послышались сдавленные смешки. Толя что-то показывал с видом профессионала немого кино, а Галя булькала, словно закипающая вода в кастрюле под крышкой. Мне не было обидно или больно от этого, скорее просто грустно. Грустно и обидно, что никто не в силах понять меня здесь и сейчас и хоть на время проявить уважение к моим просьбам. Я слышал, как они опустошили еще одну бутылку пива и закинули ее в багажник. Та принялась звучно кататься между нашими чемоданами, издавая запах хмеля, который, разумеется, никто кроме меня не чувствовал. Мои друзья прекрасно знали, как я не любил беспорядок и свинство в машине. Это был их протест портив моего занудства, и теперь мне оставалось только стиснуть зубы и проглотить все свои недовольства. Эти двое поняли, что я окончательно отступил, прекратил свои нравоучения, и принялись кидать в Женю орешки. Поначалу та не обращала на них внимания. Однако словно заразившись каким-то чрезвычайно опасным вирусом, к которому у меня был стойкий иммунитет, она принялась украдкой кидать орехи обратно. Когда же вирус через дыхательные пути добрался до мозга и окончательно поработил его, она мигом отстегнула ремень и полезла с щекоткой к обидчикам.

Тишина и порядок возникали, лишь когда они все дулись на меня. И только почувствовав мое безразличие, сокурсники продолжили устраивать этот балаган. Женя провалилась между сиденьями и ударила меня по рукам своей кроссовкой. Машину тотчас повело влево. Я заорал, стараясь изо всех сил вырулить на дорогу. Рывками давя на тормоз, я с трудом всего на доли секунд брал контроль над машиной, но она снова продолжала скользить, только меняя пейзаж в ветровом стекле против часовой стрелки.

– Мама, мама, мамочки! – кричал кто-то из девушек.

И лишь развернувшись на триста шестьдесят градусов, автомобиль остановился.

– Все в порядке?

– Да, мы нормально, – отозвался Толик, – только вот… Галя, Галя!!!

Я резко повернулся и увидел, как Толя трясет свою подругу, лишившуюся чувств. Вероятно, эта ослабленная девушка от испуга потеряла сознание.

– У кого-нибудь есть нашатырь? – крикнул Толик.

Я развел руками и закрутил головой.

– У меня есть виски! – неожиданно призналась Женя и, оживившись, расстегнула свою сумку, напоминающую мешок Деда Мороза.

Достав миниатюрные копии Джека Дениелса, она поспешно открутила кукольную крышечку одного из флакончиков. Толя аккуратно взял его, но Галя очнулась еще до того, как резкий запах наполнил ее легкие. Она дернулась и приоткрыла глаза.

– Как ты? – невероятно заботливо спросил Толя.

– Что произошло? Мы все умерли?

– Нет, нет, нет… Ну что ты?! Конечно, нет, – принялся успокаивать ее мой друг.

Он необыкновенно ласково обнял ее за плечи, словно ребенка, и поцеловал в лоб.

– Просто кто-то решил отправить нас на тот свет раньше времени, – произнес я, взглянув на Женю, – но его план не удался.

– Антон, я же не специально…

– Сиди теперь там, – практически приказал я, – с меня хватит!

Из-за этой глупой выходки мы все уже могли лежать в канаве внутри разбитого авто. И что дальше? Одному богу известно. Все молчали. Понятно, что мы жутко испугались и как-то по-особенному переживали за Галю. С нами в компании был больной человек. И даже в момент ремиссии она все же казалась слишком слабой. На мои плечи обрушилась невидимая ответственность за эту хрупкую бледную особу, и я начал всерьез подумывать, что это была не лучшая Толина идея взять ее с собой.

Немудрено было потерять контроль над машиной еще и на подобной трассе, тем более ночью, да и в такую погоду. Негодование постепенно отступало, мне не хотелось омрачать поездку, подчеркивая значимость инцидента. В конце концов, мы все были живы и невредимы, это главное. Погода ухудшалась, и я был даже рад, что Женя пересела назад. Трассу окутывал туман. Он выползал, словно живой, из низин и бросался под колеса. Уже через пять минут езды он встал в полный рост, блокируя всю видимость. Я плавно снизил скорость. Свет моих фар отражался от этой плотной белой пелены, и стало совершенно ясно, что туман был в разы хуже Жени. Она все еще молчала, и в моей голове даже пронеслась мысль попросить прощения. Но если бы я это сделал, она бы начала все по новой, не сделав ровно никаких выводов.

Вдруг впереди появилось странное свечение. Я три раза плавно притормозил и практически подполз на скорости в десять километров в час к рассеянному лучу. Примерно в пяти метрах от нас стоял автомобиль. Возможно было различить только двери и одну тускло горящую фару. Я приглушил свет и включил аварийку.

– Что с той машиной? – последовал вопрос Толи в мое левое ухо.

– Я не знаю, мне видно одну фару. Думаю, их тоже развернуло, но повезло меньше, чем нам. Похоже, они врезались в столб.

– Надо вызвать скорую и полицию. – продолжал его бархатистый голос.

Галя и Женя были немы как рыбы. Толик набрал номер скорой. Я позвонил в полицию. Мой навигатор показал нашу локацию, и диспетчер ответил:

– Тридцать минут в пути, ждите.

Все произошло так быстро, что я не сразу понял – мы обнаружили место аварии. В мою голову хлынула кровь и принялась стучать в висках. Что же делать? Как поступать? Наверное, надо оставаться и ждать скорую, давать показания полиции. Но мы не видели, как все произошло, мы просто обнаружили разбитую машину. В любом случае мы здесь застряли. И хорошо, если в нас никто не врежется с этой нулевой видимостью. Сзади открылась дверь.

– Толя, ты куда? – практически хором спросили шокированные девушки.

– Там, возможно, кому-то нужна наша помощь, – коротко ответит он.

– Нет, ты никуда не пойдешь! – воспротивилась Галя. – Пусть скажут спасибо, что мы их нашли! Дальше не наша забота, мы не врачи…

Она теперь сидела посередине между Толей и Женей, и я мог видеть ее лицо в зеркале заднего вида. На ее прозрачных голубых глазах накатились слезы. Она повисла у Толи на шее, уткнувшись лицом в его волосы.

– Никто не выходит, ты видишь? Мы должны помочь, даже если водитель один в машине! Мы обязаны… – мягко произнес он.

– Я не могу тебя потерять снова! Я просто не выдержу, понимаешь? – взмолилась она.

Они все-таки были в отношениях, и эта болезненная девушка питала глубокие чувства к своему возлюбленному. Лично я не думал, что мы можем потерять Толю, если он выйдет проверить пассажиров разбитого авто, но склонялся к тому, чтобы подождать профессионалов. Эти ребята уже счастливчики, что мы их здесь обнаружили.

– Что значит потерять? Я иду проверить, нужна ли экстренная помощь! Если у кого-то там открытое кровотечение, то им каждая минута дорога. Это вопрос жизни и смерти, тебе ли не знать… – так ласково, поглаживая ее по трикотажной шапке, произнес он. – Если тебе страшно оставаться, пойдем со мной! Но там люди… Понимаешь? Они в нас нуждаются.

– Нет, я видела… Я видела, что ты умер! Это проклятое место. Прошу, поехали дальше!