Лидия. Таинственный мир

Лидия. Таинственный мир
Катрин (Екатерина Яковлева)

Лидия – сказочная страна, придуманная главными героинями сказки – сестричками Маргаритой и Долорес. Это мир, который обретает реальность благодаря магическому заклинанию из волшебной книги; мир, который начинает жить по своим сказочным законам. Яркие живые образы героев и красочное описание их путешествий, приключений и переживаний скрывают за собой многие смысловые вуали, разгадать которые под силу только самым прозорливым читателям.Автор обложки – художница Екатерина Чибизова.

Екатерина Яковлева

Лидия. Таинственный мир

(волшебная сказка-фэнтази в трех частях)

Пролог

Когда мы были детьми, все вокруг казалось таким волшебным! Каждый день был полон новых восхитительных приключений и загадок! Мы с сестрой сочиняли интересные игры и придумывали целые миры, населенные сказочными существами: эльфами, феями, троллями… Разве может быть что-то более реальным, когда веришь в это всем своим существом?!

В старом бабушкином шкафу, пахнущем гвоздикой и пылью, стоял огромный сундук с кованым замком, набитый старым барахлом. Ключ от замка был безвозвратно утерян младшим братом Эмилем… Иногда, когда мы отказывались брать его в свои игры, он напускал на себя важный, равнодушный вид и говорил, что ключ все еще у него, но он ни за что его не отдаст! А мы вдвоем забирались в душистый шкаф из красного дерева и, закрыв обе дверцы, представляли, что сундук (точнее его дно) это вход в параллельное измерение, где живут настоящие маги и ведьмы, единороги, драконы и призраки…

Какое же это было счастье сидеть вот так в темноте, сочинять на ходу невероятные сказки и есть шоколадные конфеты и кедровые орешки, припрятанные бабушкой в серванте на черный день и бессовестно похищенные нами!

Мы жили в небольшом загородном особняке, принадлежащем нашему древнему фамильному роду, увы, обедневшему. На стенах висели портреты именитых предков в старинных одеждах, строго смотрящих сквозь стекла пенсне на своих праправнуков, а в шкафах стояли различные предметы быта двухсотлетней давности – почти музейные экспонаты, которые бабушка берегла, как святыню, и отказывалась продавать! В огромной библиотеке, где Эмиль нередко проводил сутки на пролет, склонившись над географическим атласом и воображая себя первооткрывателем, были собранны тысячи книг. На самых верхних полках, куда мы не могли добраться, отец прятал «запрещенную литературу»… Помню золотистый корешок одной такой книги – Доктор А. Дж. Вебер «Учебник Белой Магии и Волшебства». Как же мы мечтали стянуть эту книгу оттуда! Но наши уловки и эксперименты всегда заканчивались печально, а в наказание мы отправлялись в старый чулан, где, по словам Эмиля, водилось злобное привидение. Чаще всего доставалось маленькой разбойнице Долли – так называл ее отец. А мне приходилось стоять во время ее заточения с другой стороны запертой двери и разговаривать с ней, чтобы не было так страшно. Сестра была младше меня всего на год и так походила на маму, которая была на половину француженкой, на половину испанкой по происхождению! Нам было пять и шесть лет соответственно, когда ее не стало. У Долли были вьющиеся черные волосы, изумительно белая кожа, огненный взгляд карих глаз. Я же, напротив, больше походила на отца – типичного ирландца. Рыжие волосы, зеленые проницательные глаза, нелепые веснушки… Иногда я страшно завидовала Долли: мне тоже хотелось выглядеть, как мама, и тогда мне казалось, что отец любит только сестру, а ко мне и брату относится с некоторой долей снисхождения. Эмиль занимал в семье особое положение и был, если так можно выразиться, бабушкиным сынком. Быть может оттого, что мама умерла во время последних родов, и вся семья изо всех сил старалась вести себя так, чтобы ребенок не чувствовал себя виноватым в ее смерти. Хуже всех это удавалось папе, его ласка по отношению к сыну была какой-то неуклюжей и наигранной, зато бабушка была для него настоящим ангелом-хранителем и защитником. Иногда, даже чересчур.

* * *

Отец служил в королевском полку гвардейцем и иногда сутками пропадал на посту. Платили не очень много, но на жизнь и содержание особняка худо-бедно хватало. Бабушка все время хлопотала по хозяйству, изобретая все новые кулинарные изыски практически из ничего. По средам и пятницам приходила гувернантка и преподавала английский, латынь, литературу, алгебру, историю и (к великой радости Эмиля) географию – пожалуй, единственный предмет, по которому он успевал.

В остальном распорядок дня состоял из обязательного чтения, выполнения домашнего задания и свободного времени, которое мы с радостью проводили на улице, если это позволяла погода, или в доме в наших любимых уголках, например на мансарде, на чердаке или все в том же шкафу… Когда у бабушки было настроение, она учила нас с Долли игре на фортепьяно. Ее тонкие длинные пальцы бегло скользили по молочным и черным клавишам, извлекая воистину божественные звуки из старенького инструмента.

Мне больше всего нравились сонаты Бетховена и Баха, а сестра обожала менуэты, польки, адажио… Мы обе были просто влюблены в музыку, может быть потому, что она напоминала о маме, часами проводившей время за фортепьяно. Помню, отдельные произведения они исполняли с бабушкой в четыре руки… Бабушка играла уверенно и твердо, и всегда сидела ровно, с идеально прямой спиной и гордо поднятой головой, а мама едва касалась клавиш пальцами и раскачивалась всем телом, желая передать эмоции через движения, через мелодию. По вечерам мы собирались всей семьей, отдавая дань традициям, и пили чай наверху, на мансарде. Летом там было просто чудесно – пели птицы, из сада доносились запахи прекрасных цветов, а от реки поднимался свежий прохладный ветерок. Мы наблюдали за закатом и обсуждали последние новости прошедшего дня! Отец с интересом слушал про наши приключения и небылицы, и сам рассказывал о своей службе, политике и экономике. Бабушка, как правило, вязала и часто вздыхала, задумавшись о чем-то своем. Мне казалось, она вспоминала маму, но эта тема была под запретом, так же как и комната, где мама умерла. Плотно запертая на ключ, она находилась в дальней части дома, уборка там была запрещена, а окна всегда были занавешены тяжелыми бардовыми портьерами. Доступ туда имел только отец и больше никто, хотя какое это теперь имело значение?!

Наша с Долли комната находилась на втором этаже рядом с комнатой Эмиля и голубой гостиной. Среди многочисленных игрушек и книг у нас были запрятаны свои маленькие секреты, о которых не знал даже брат. Мамина жемчужная заколка, почти новая губная помада алого цвета, и самое главное – ее духи. Когда было особенно грустно, мы бережно открывали полупустой флакончик и по очереди вдыхали ее тепло и любовь… В числе тайных предметов был и листочек с переписанным на скору руку магическим заклинанием, украденным Долли из отцовой «запретной» книги. Для чего оно служило никто из нас не знал, а отдельные слова были написаны так коряво, что теряли всякий смысл. Кроме того, заклинание было настолько длинное и костно-язычное, что дочитать его до конца не хватало терпения ни мне, ни сестре.

* * *

Внизу, рядом с кабинетом папы, располагалась розовая гостиная с огромным камином, над которым висели дедовы часы – маятник. Папа любил сидеть в кресле-качалке напротив камина и подолгу смотреть на огонь или листать вечернюю прессу. Рядом, на коврике, положив голову на лапы, спал наш друг – золотистый ретривер Рони. Ему наверно снилась охота или погоня за каким-нибудь злодеем, потому что лапы и уши пса нервно подергивались, а дыханье было отрывистым, как если бы он бежал.

Нам с Долли всегда хотелось, чтобы папа уделял нам больше внимания вместо того, чтобы сидеть внизу с грустным видом и думать о маме. Например, если бы он почитал какую-нибудь сказку или просто поговорил с нами по душам…

Бабушка всегда укладывала Эмиля, потому что он боялся засыпать один, а мы считались уже вполне взрослыми юными леди, которые в состоянии сами позаботиться о таких мелочах. Долли всегда удивлялась, почему в пять лет тебя все обожают и позволяют абсолютно все, а в десять ты становишься самостоятельной и никому ненужной. И я, как старшая сестра, должна была ей объяснять, что папе очень тяжело, что все дело в затянувшейся депрессии, что бабушке очень трудно справляться по хозяйству и развлекать Эмиля… Но в глубине души я и сама слабо верила во все это и не могла простить отцу его равнодушия и слабоволия.

Впрочем, нам оставались эльфы и драконы – наши собственные сказки и цветные сны, густо населенные все теми же персонажами. Долли всегда говорила мне, что когда-нибудь я напишу сборник чудесных детских историй про все наши приключения и волшебные превращения, а она нарисует к книге замечательные репродукции!

«Только вообрази себе такое название», – говорила она быстрым шепотом, – «Маргарита Берк. «Рассказы для детей»! А обложка должна быть непременно изумрудно-золотистая, и надпись с вензелями!»

«Конечно!» – соглашалась я. – «Жаль только, что все наши приключения вымышленные и оттого немного скучные! Дети всегда хотят настоящую сказку: живую, реально существующую!»

«Все это глупости»! – отмахивалась сестра. – «Сначала должна быть идея, а потом ее можно оживить с помощью нашего заклинания!»

«Нашего испорченного заклинания!» – уточнила я. – «Ты же наделала в нем кучу ошибок!»

«Да?!» – возмутилась Долли. – «А ты пробовала его произнести хотя бы раз?! Может быть, оно работает!!!»

«Ок, давай попробуем! В конце концов, наши будущие читатели уже заждались начала приключений! Итак…»

В тот вечер мы погасили свет в нашей комнате раньше обычного, зажгли красные свечи и зашторили шторы. Когда часы в розовой гостиной пробили двенадцать, таинственный обряд начался. Мы с Долли взялись за руки и хором начали читать магические слова, предварительно загадав желание – оживить нашу сказку и всех ее персонажей, а самим стать частью этого придуманного мира ровно на месяц! И так как нас было двое, а желание мы загадали все-таки одно, я попросила волшебные силы сделать так, чтобы никто из взрослых ни о чем не догадался. Так ведь спокойней!

Заклинание звучало так:

“ In scriptus anime gaviota radonyk polor scopidaptus. Lotyxus meryme donatus, letansus berimor fagota! Stozavrus, palimus, cawersus! Sargados komikus wernatus! Bunferro lapidus opartus morandi stokwus kilomersus! Santalo Pontus Togovalli! Zanzara-ba lenapus deus! Fregano remoli canalli, tuwallo nemoro adeptus! Ipsensis qwasimod sezano cor-metus gorlux cilingano! Fantasis perlikos dunay – in wors copirus markoflay!”

Часть 1. Первое путешествие в Лидию

Глава 1. Маленький тролль и большие неприятности

Утренний прохладный ветерок распахнул окно в детской и захлопал шторами, как птица большими крыльями. Нахальный солнечный зайчик принялся щекотать меня по лицу так сильно, что мне пришлось укрыться одеялом с головой.

«Апчхи!» – послышалось где-то под кроватью.

«Долли?!» – неуверенно спросила я, выглянув из-под одеяла. Но сестра спала без задних ног.

«Хапч! Апч! Хррр» – послышалось на этот раз уже из-под кресла.

«Ой!» – вскрикнула я и резко села. Оглядевшись по сторонам и не обнаружив ровным счетом ничего подозрительного, за исключением опрокинутой коробки из-под красок, я решила, что это Рони и с облегчением вздохнула. Не тут-то было. Стоило мне отвернуться, в комнате раздался топот чьих-то маленьких ножек, судя по всему в тяжелых ботинках, а за шкафом что-то рухнуло.

Я немедленно бросилась по направлению к тому самому месту, однако споткнулась на ровном месте и загремела на пол. Тут уже проснулась Долли и, недовольно глядя на меня, спросила:

– Ну что там еще?!

– За шкафом кто-то есть! Тут кто-то чихал и топал!

– Это мыши! Стоило поднимать из-за них такой шум?!

– Сама ты мыши! – обиделась я. – Это какое-то существо…в ботинках! Сначала оно пряталось под кроватью, потом шуршало за креслом, а сейчас сидит за шкафом.

– Хм. Так давай посмотрим, что там! – воскликнула моя сестра.

Мы вскочили с места и бросились шарить за шкафом, смотрели по всем углам и даже под ковриком, но комната была пуста.

– Вечно тебе все мерещится, – скорее расстроено проговорила Долли.

– Ладно, пойдем вниз завтракать, – сказала я.

В столовой приятно пахло какао и свежими ватрушками. Бабушка была в хорошем настроении и что-то напевала себе под нос. Эмиль болтал под столом ногами и громко чавкал, уплетая за обе щеки. Неожиданно за дверями что-то упало, и я снова бросилась за источником шума. Старинная фарфоровая ваза ручной работы лежала на полу возле комода, разбитая на маленькие кусочки.

– Ба-бу-шка! – завопила я в ужасе!

На мой крик сбежались все, включая Рони, и с непонимающим видом уставились на осколки.

– Как это произошло?! – спросила меня бабушка, побледнев.

– Я тут не причем, – залепетала я. – Вы же слышали грохот, и только потом я пошла посмотреть, что это.