Чудовище
– Ханна, я думала, ты оставила в прошлом мысли об Андриане Монструме.
– У меня никогда и не было мыслей об этом ничтожестве, – огрызаюсь я, за что тут же чувствую укол вины.
– Ты поняла, что я имела в виду. Тебе напомнить, к чему привела твоя несгибаемая уверенность в том, что Андриан причастен к исчезновению Кристины? Андриан! – повторяет она так, словно он великое божество. – От тебя отвернулись твои друзья, Ханна.
– Это случилось, потому что друзьями они мне и не были. Как оказалось.
– Родители Кристины не хотят тебя знать!
– Потому что им невозможно представить, что единственный кумир их дочери мог ей навредить! Она говорила о нем с шести лет, он давно стал им «родным». Проще сказать, что это я виновата, потому что не составила ей компанию!
– Ты расстраивала этим папу.
– Он расстраивался только лишь потому, что в нашем доме слишком часто звучала его «любимая» фамилия! – продолжаю отбиваться от глупейших аргументов. – Он знал, что я права, и поддержал бы меня, если бы хоть на минуту позволил себе забыть о чертовом табу на всё, что касается этой поганой семейки!
Выхожу из-за стола и останавливаюсь у окна, тянущегося от потолка до пола. За ним мрак, ливень и ветер, срывающий последние желтые листья с деревьев.
– Я знаю, что мои слова звучат нереально, – говорю как можно спокойнее. – Человек с такой безупречной репутацией просто не может быть плохим. Он актер, его любят, на него равняются, на него хотят быть похожими. Такие только хорошие и никак иначе.
– Ханна…
– И Кристина направлялась к нему, – говорю твердо и настойчиво. – Это он пригласил её на тот вечер, и для него она наряжалась. Она бы не связалась с кем попало, не села бы в машину к человеку, которого не знала. Кристина точно была с ним в тот вечер. С ним же и уехала неизвестно куда.
Я повторяла это много раз: папе с Кариной, родителям Кристины, полиции, нашим друзьям, но все смотрели на меня как на идиотку. О, прекрасный и безупречный Андриан Монструм! Он только в фильмах безжалостный убийца, а в жизни – скромный и законопослушный гражданин!
– Я оставила эти мысли, – говорю, отвернувшись от окна. – Правда оставила. Но сегодня что-то всколыхнулось во мне, и я…не знаю, – вздыхаю, опустив голову. – Опять эти проклятые афиши с его именем повсюду. Опять все вокруг только и говорят о том, какой он распрекрасный, какой потрясающий вышел фильм с его участием! Это просто несправедливо. Всё как будто повторяется.
– Поверь, Ханна, – произносит Карина, прижав свои ладони к груди, – я понимаю тебя. И я разделяю твои чувства. Вы с Кристиной были как сестры. Но, как я уже сказала, всему свое время. Если Андриан Монструм действительно имеет какое-то отношение к её исчезновению, то он непременно понесет за это наказание. Рано или поздно правда всплывет наружу. Сама или с чьей-то помощью – но это непременно случится. Только поспособствуешь этому не ты, Ханна.
– И кто тогда, если это никому не нужно? Я не сомневаюсь, что его папаша заплатил всем, кто мог бы предоставить неопровержимые доказательства того, что…
– Ханна!
– Вся имеющаяся в городе власть принадлежит Эрнесту Монструму! – продолжаю говорить то, что никто в моей семье не желает слышать. – Как он скажет, так и будет! Никто не станет искать и расследовать, ведь он не хочет, чтобы его придурковатого сыночка упекли за решетку, ведь тогда вся его проклятая империя просто развалится!
– Это сделает жизнь! – говорит Карина, настойчиво и упрямо глядя в мои глаза. – Жизнь всё расставит по своим местам!
– Уже два года расставляет.
Карина глубоко вздыхает. Не так она представляла себе наше чаепитие.
– Сегодня достаточно эмоциональный день, Ханна. У тебя хорошая, спокойная и обеспеченная жизнь. Не позволяй эмоциям контролировать свои действия, потому что это чревато последствиями. А теперь садись и допивай свой чай, а я сложу пирог в контейнер, чтобы ты поела его сегодня дома.
Иными словами: не высовывайся, иначе Монструмы закопают тебя и всё то, чего ты добилась.
2
Стоя на парковке у светящейся телебашни, достигающей в высоту более шестисот метров, я чувствую себя крошечным насекомым с маленькими и слабыми крылышками. Следует признать, что слова Карины всё же достигли своей цели: я не могу позволить эмоциям контролировать мой язык и действия, потому что у меня есть жизнь, которую я, несмотря на выпавшие беды и трудности, очень люблю. Я совсем не хочу, чтобы в ней произошли кардинальные изменения, которыми меня без труда обеспечит любой из семьи Монструм, если я рискну обвинить одного из них даже в случайно упавшем на землю фантике. Но с того дня, как исчезла Кристина, внутри меня появилось необъяснимое и сдавливающее грудь желание заглянуть в глаза человека, которого она восхваляла, обожала и любила всю свою сознательную жизнь, и найти в них то, что заставило бы меня немедленно усомниться в собственных подозрениях. Мне казалось, что для этого достаточно одного взгляда, одной микросекунды, чтобы почувствовать душу человека или признать её отсутствие.
Я помню, как её впервые поразили его огромные глаза. Он играл подростка с невинным и милым личиком, болезненной худобой и густой копной золотистых, будто выгоревших на солнце, волос. Кристина тогда прильнула к экрану телевизора и сказала, что видит чудо.
«Да он же самый красивый мальчик на свете!» – заверещала она, чем рассмешила своих родителей.
Нам тогда было по шесть лет, и лично я интересовалась куклами и обустройством их розового двухэтажного домика, но никак не мальчишкой, который в фильме оказался настоящим демоном. А ещё я каждый день ждала возвращения мамы, чего так и не случилось.
Да, я хочу заглянуть в его глаза. Я хочу понять, что для нее в них было особенного? Может, не найдя в них вообще ничего – ни плохого, ни хорошего, – я, наконец, успокоюсь и действительно буду жить дальше, отбросив всякое желание винить их обладателя во всех смертных грехах? А может, я просто схожу с ума…
Перед тем как покинуть автомобиль, я ещё раз смотрю на фото Андриана Монструма на экране iPad: стильная фотосессия для известного на весь мир глянцевого журнала с интервью о жизни, успехе и планах на будущее. Фотограф – Аверьян Кох.
«Андриан Монструм – один из самых востребованных и неординарных актеров нашего времени», – написал автор материала. Ничего нового. Ничего полезного.
Смахиваю одну электронную страницу за другой: серьезный, раздумывающий, заигрывающий, надменный, беззаботный, смеющийся – на каждом новом снимке 31-летний актер демонстрирует разного себя, однако я всё равно подмечаю зловещую тень в его ухмылке, взгляде, жесте и позе. Даже когда он смеется, устремив взгляд на фотографа, что-то жуткое таится в его натуре… О его впечатляющем росте в сто девяносто пять сантиметров и говорить не стоит.
– Высокое, обаятельное и откровенно смеющееся зло, – проговариваю себе под нос, захлопнув гибкую крышку кожаного чехла.
Кто-то скажет, что мое мнение о нем слишком необъективно. По правде говоря, бывали минуты, когда я сама думала также. Но это было давно. Тогда моя лучшая подруга верила, что осуществит свои мечты, которые многим казались бредовыми. Но только не мне. Я всегда верила в нее и была готова поддержать любую её идею. Абсолютно. Кристина была амбициозной девушкой, и если чего-то очень сильно хотела, то непременно добивалась. Черт возьми, я даже не видела ничего дурного в том, чтобы с кем-то переспать ради этого! Так сказать, дать существенный толчок актерской карьере. Она столько раз говорила об этом в шутку, что в какой-то момент я подумала: ну а что такого? К тому же единственный человек, с кем она бы сделала это, был гребаный Андриан Монструм, а не какой-то старикашка-продюсер с шестью складками на спине и извращенными фантазиями.
Отличная я подруга. Мда. Не зря родители Крис вычеркнули меня из своей жизни.
На улице снова моросит дождь. Набросив на плечо ремешок замшевой сумки, я шустро покидаю автомобиль и достаю из багажного отделения рабочий чемодан. В телебашне я была всего один раз, ещё школьницей. Мы приехали тремя классами на пятичасовую экскурсию, и помню, под каким впечатлением я осталась от увиденного. Целый организм из людей, компьютеров, экранов и проводов, который работает в круглосуточном режиме. Я знала, что папе эта затея не понравится, и он точно не одобрит мое участие. Но поскольку я очень хотела оказаться внутри и увидеть волшебный мир телевидения собственными глазами, я впервые солгала ему, заверив, что наш класс идет на экскурсию в главный театр.
Сообщаю на посту охраны, кто я и куда направляюсь. Высокий и серьезный мужчина в черной форме выдает мне пропуск, подготовленный Сашей. Сообщив мой дальнейший маршрут, он снимает блокировку с широкой двери из темного стекла, и в следующее мгновение я оказываюсь внутри просторного и роскошного холла с семью лифтами, эскалатором и широкой лестницей. И вдруг в мои мысли врывается голос Кристины.
Я слышу, как она верещит от радости при виде своего кумира на огромном экране. Вспоминаю её счастливые и сверкающие от волнения глаза в тот самый вечер, накануне злосчастной премьеры фильма. Она была там, в кинотеатре, сидела в зале, слушала речь режиссёра, актеров и смотрела фильм. Записи с камер это подтвердили. А после, когда гостей ждала афтерпати, Кристина исчезла, и совсем не сложно догадаться с кем именно.
От подступающей тошноты у меня темнеет в глазах.
Неужели я и впрямь собираюсь встретиться лицом к лицу с Андрианом Монструмом – с тем, кто последним видел Кристину? Кто в мельчайших подробностях знает, что с ней случилось?
Конечно, знает. Это ведь он. Он что-то сделал с ней. Одурманил, обманул, причинил боль.
Убил.
Поджав губы, я подхожу к крайней кабине лифта и несколько раз жму на кнопку вызова, но волнение, смешанное с пустотой внутри и жуткими мыслями, преследующими меня последние два года, атакуют всё сильнее, да так свирепо, что остатки обеда в моем желудке спешат вылезти обратно. Бросив на мраморный пол рабочий чемодан, я пулей залетаю в первую дверь над указателем «Туалеты» и, с грохотом распахнув дверцу кабинки, наклоняюсь над унитазом.
Что такое? В чем дело? Что со мной происходит?
Мое сердце колотится так сильно, что в груди вспыхивает горячая боль. Непривычная тяжесть, сдавившая грудную клетку, не позволяет ребрам раскрыться, чтобы наполнить легкие воздухом. Тошнота будто застревает в ямочке между ключицами, создавая пугающее и по-настоящему убийственное давление на всю верхнюю часть моего тела.
Я что, умираю? У меня сердечный приступ? И даже в эту кошмарную во всех смыслах секунду я успеваю представить разочарованное лицо папы, которому сообщат о нелепой смерти его дочери в туалете телебашни «Монструм Студио». Боже, что я наделала!
– Слушай мой голос и делай то, что я тебе говорю.
Внезапно на мои плечи опускаются чьи-то руки. От нехватки воздуха и состояния, с которым я сталкиваюсь впервые, мои глаза наполняются слезами. Я не просто умру сейчас от бог знает чего, но надо мной ещё и надругается какой-то тип!
Папа будет в ужасе. Он будет разбит и уничтожен!
Чувствую, как слезы катятся по лицу, а мое застывшее от ужаса тело разворачивают чьи-то руки. Они обхватывают мои запястья, а потом прижимают правую ладонь к моему колотящемуся сердцу, а левую – к чужой, твердой и мускулистой груди.
– Почувствуй, как бьется мое сердце. Оно стучит тихо, никуда не торопится, бьется в одном ритме. Заставь свое сердце замедлиться. Вдохни воздух очень медленно и осторожно, как будто одно неверное движение способно уничтожить этот мир. Втяни его носом – выдохни ртом. Чувствуй мой ритм и подстраивайся под него. Ещё раз: медленно втяни носом воздух – плавно выдохни ртом. Замедляй биение. Ещё раз…
Я не то что не понимаю, что происходит, я этого даже не вижу. В моих глазах застывает соленая вода, сквозь которую проглядывается лишь темный силуэт. Но я отлично чувствую, как под моими ладонями бьются сердца. Глубокий, как океан, голос продолжает говорить со мной, оставаясь в воздухе легкой вибрацией, действующей на меня, как колыбельная. Закрываю глаза, ощущая приятную прохладу последних, скатившихся по лицу слез, и понимаю, что мое сердце послушно замедляет ритм. Оно бьется с той же скоростью и силой, что сердце человека, прижимающего мою ладонь к своей груди. На короткий миг этот момент кажется мне настолько интимным, что в животе вдруг становится очень тепло. Так приятно и знакомо, что я осознаю, как долго была лишена даже этой маленькой радости. Мои губы приоткрываются, и я медленно выдыхаю густой комок напряжения, сковавший всю меня невидимыми цепями несколько минут назад.
– Отлично, – раздается мужской шепот, – ты всё сделала правильно.
Мои веки медленно поднимаются, но четкости в глазах всё ещё нет. Мокрые ресницы слиплись, тушь явно потекла, ведь в повседневной жизни я использую самую простую и легко смываемую водой. Моргнув несколько раз, я смотрю перед собой на размытый силуэт высокого мужчины в черной толстовке с глубоким капюшоном, чьи плечи находятся на уровне моих глаз. Пожалуй, очень высокий…
Моргнув ещё пару раз, я смотрю на его длинные пальцы и широкую ладонь, которая всё ещё прижимает мою руку к его груди. Что-то сжимается во мне до размеров виноградной косточки. В горле пересыхает. С трудом сглотнув, медленно поднимаю глаза на лицо своего спасителя.
Вся кровь в моем теле, все силы и энергия моментально приливаются к ногам. На меня смотрят большие сине-зеленые глаза Андриана Монструма, чьи черные зрачки стремительно увеличиваются, подсвечиваясь по контуру, как луна в затмение. Никогда прежде не видела ничего подобного. Как же это красиво… Поддавшись минутной слабости, восхищаюсь необыкновенной и чарующей красотой этого взгляда.
Гипнотического взгляда.
Взгляда Андриана Монструма.
Одергиваю свою руку и отступаю назад, но натыкаюсь на унитаз. Я бы точно свалилась в него, если бы Андриан не схватил меня за руку.
– Осторожно, – говорит он, держа меня за запястье и удерживая мою руку между нами. – Воздержись от резких движений в первые минуты после приступа панической атаки.
Его челюсти двигаются с ленивой надменностью. Он словно оценивает меня. Мои глаза предательски опускаются на его приоткрытые губы, и я чувствую запах мятной жевательной резинки. Со скоростью звука перед моими глазами пролетают все его фотографии, на которые я смотрела в попытках понять, что такого необыкновенного могла найти в нем моя подруга? Вспоминаю их, смотрю на него и понимаю, что никогда не замечала, насколько выразительные у него губы. Насколько идеальна их форма и контур, как ярко выражена та самая арка Купидона, которую многие девушки жаждут обрести в кабинете косметолога. Я понимаю, что его близкое присутствие затуманивает мой разум, а невидимое давление, оказываемое его внушительным ростом и тесным пространством кабинки, значительно замедляет мои мыслительные процессы.
– Ничего подобного у меня нет, – отвечаю я, вырвав свою руку из его длинных пальцев. – Позволь мне выйти.
Андриан делает плавный шаг назад и пропускает меня нарочито вежливым жестом.
– Прошу. Только это была паническая атака, – говорит он, когда я вылетаю из кабинки и вдруг резко замираю, увидев длинную стену с писсуарами. – Да. Это мужской туалет. Ты не заметила этого, потому что находилась в состоянии паники.
Ничего не отвечаю и спешу немедленно покинуть это место. Приехать сюда было плохой идеей. С первых минут нахождения в этом проклятом месте я чуть копыта не отбросила по причине, которая просто…смешна и невозможна! У меня никогда не было никаких панических атак, я вообще не знаю, что это такое!
Но перед тем, как выйти, мой непослушный взгляд невольно падает на плечо и устремляется к мужчине, которого обожала Кристина.
– Не бойся, – говорит он с ухмылкой, присущей многим его персонажам с больной психикой. – Страх лишь в твоей голове.
Зря я приехала сюда. И очень даже зря.
Notes
1
Песня DIY музыканта и продюсера BLVKES.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: