Безумные

– Не я выбирала себе имя.

– Вы что, поругались с Мишей? Из-за этого ты такая вредная?

– Я просто хочу поскорее отвезти тебя на мойку и отправиться домой. Мне нужно многое переделать в проекте.

– Опять работа! Когда же ты уже одумаешься? В твои годы у меня уже был муж, ребенок, собственный дом!

– Ты – прекрасный пример для подражания.

Ненавижу говорить об этом. Ты должна быть такой, должна делать это и то, потому что так принято у нормальных людей.

– Ума не приложу, чего Миша тянет! Если через два года ваше положение не изменится, то ты будешь считаться старородящей! Если уже таковой не считаешься.

– Давай закроем тему, ладно?

– Конечно! У тебя ведь полно бессмысленной работы! Зачем вообще думать о будущем! Через пять лет тебе исполнится тридцать, думаешь, яйцеклетки живут вечно?

– Да, мам, именно так я и думаю.

– Каролина, да что с тобой такое?! Ты ведешь себя как ребенок! – взрывается она хлопнув ладонями по коленям. Я неотрывно смотрю на дорогу, изображая сосредоточенный вид, а моя мать таращится на меня, как на какого-нибудь уродца. В детстве она так же хлопала глазами, когда я отказывалась принимать участие в школьных спектаклях. Она напрочь отказывалась принимать во внимание мои желания – кружок рисования, куда мне так хотелось попасть, мама сравнивала с бесполезным времяпрепровождением, от которого не было никакого толку. – Повзрослей же ты уже наконец! Оставь бессмысленную работу, посвяти всю себя будущему мужу!

Глубоко вздыхаю и сжимаю челюсти так сильно, что слышу скрежет собственных зубов. У меня еще нет кольца на пальце, а в паспорте не стоит штамп, но такое чувство, что я уже пятнадцать лет в браке! Убедившись по зеркалам, что не создам аварийную ситуацию, резко сворачиваю в карман автобусной остановки и торможу так внезапно, что мама чудом не ударяется о панель.

– Каролина! Что же ты…

– Знаешь, чем ты занимаешься всю мою жизнь? – перебиваю я таким напряженным голосом, что в груди начинает знакомо печь. Именно там запекаются лепешки горькой обиды на собственную мать. – Требуешь, приказываешь, настаиваешь и больше – ничего. А теперь, приказываю тебе я – выйди из машины.

– Каролина, в чем дело?

– Если ты сейчас же не выйдешь, я собственноручно вытащу тебя. Покинь мой автомобиль, мама.

Судя по её обалдевшему выражению лица, она не верит в происходящее. Да и я тоже, ведь до этой самой минуты я была тише воды и ниже травы.

2

– Я хочу обрезать волосы! – заявляет Мила, взглянув на каждого за круглым столом. – Сделать асимметричное каре.

– Какое каре?

Наш дед опускает круглые очки на глаза и внимательно оглядывает семнадцатилетнюю внучку, которой в очередной раз вздумалось свершить перемены в своей внешности.

Мила протяжно вздыхает и закатывает глаза, словно все мы тут такие балбесы, что не знаем самых обыкновенных вещей.

– Асимметричное, – поясняет она по слогам. – Когда одна сторона волос короче другой. А затылок как бы торчит. Дедуль, это модно сейчас.

– По-моему, муть какая-то.

Сестра пронзает меня недовольным взглядом и пихает ногой под столом:

– Сейчас так модно. Сам ты муть.

– Но у тебя же красивые волосы. Густые и длинные! С короткой стрижкой и причесок-то не сделаешь.

– Бабуль, это ведь прошлый век! Надоест ходить с короткими волосами, так я снова отращу.

– Как будто это минутное дело!

– Полгода назад ты умоляла меня оплатить какую-то завивку, а спустя несколько недель благодарила, что я так и не разрешил тебе сделать барашку на голове.

– А помните, как она нарастила себе ногти размером с вилку? – забавляется дед, от чего Мила пыхтит, как паровоз. – Не могла даже глаз почесать. Как они там назывались?

– Акриловые, – бубнит она, поджав губы.

– Ох, вот же тебе влетело тогда от Максима. И от завуча.

– Я уже поплатилась за тот жуткий опыт, может хватит?

– Нет-нет, дорогая. Мы будем припоминать это всякий раз, когда тебе взбредет в голову очередная ерунда, вроде этого асимметричного каре!

– Я вообще-то не разрешения спрашивала, а ставила перед фактом, – говорит она мне, гордо вскинув подбородок. – Так что смирись, братец.

– У-у-у, запахло жареным, – протягивает дед и, поблагодарив бабушку за сытный обед, скрывается в гостиной, где его ждет занимательный кроссворд.

– Да что ты? Прямо-таки перед фактом поставила?

– Это мои волосы и я сделаю с ними что захочу! Не лезь хотя бы сюда!

Я лишь улыбаюсь, а Мила закипает от гнева. Мы редко ругаемся, но, как говорится, метко. Можем подколоть друг друга. Разыграть. Но, когда её упертая девичья глупость начинает действовать мне на нервы, во мне просыпается злой-старший-брат. Поэтому-то дед и скрылся в другой комнате, опасаясь, что эта идея с идиотской прической станет причиной масштабной катастрофы.

– Отличный аргумент. Станешь совершеннолетней – хоть на лысо побрейся, а волосы приклей к ногтям и косички заплети.

– Ты все время мной командуешь! И шага не даешь сделать. Я вообще лишена права выбора в этой семье! И не думаю, что мое совершеннолетие что-то изменит! Когда у меня появится парень, который сможет навалять тебе, я буду самым счастливым человеком на планете! Понял?!

– Ну, удачи в поисках, сестренка, – ухмыляюсь я, кивком показав бабуле, что все хорошо и волноваться насчет этой мелкой перепалки совершенно не стоит.

– А ты не будь таким самоуверенным. Твои навыки рукопашного боя еще ничего не значат! – бросает сестра, с грохотом задвинув свой стул. – Лучше девками своими командуй, а меня оставь в покое!

– Милочка, а чай с пирогом?

– Не хочу, бабуль, спасибо. Я на верх. Из-за этого козла начисто пропал аппетит!

Сестра уносится, словно смерч, а бабушка тяжело вздыхает. Молча ставит передо мной кружку, заварочный чайник и принимается разрезать ароматный пирог с ягодами.

– Ты все принимаешь близко к сердцу, бабуль. – С улыбкой смотрю на её бархатное лицо и замечаю в глазах излишнюю тревогу, отчего глубокие морщинки как будто приумножаются. Мне не нравится, когда Мила обзывается в присутствии наших стариков, поэтому за это свое словесное недержание она еще поплатится. – Перестань. Побесится часик и успокоится, как обычно.

– Ей сложно жить с нами. Нам с дедом на двоих – сто сорок с лишним лет, а она девчонка молодая. Наденет какие-то джинсы с разорванными коленками и спрашивает, красивые они, или нет?

– А может, зачетные, или фигня?