Девяносто девять и один

Илья расстегивает мои джинсы и просовывает руку в трусики.

– Девочкам нравится, когда мы делаем вот так.

Я напрягаюсь, ведь его пальцы как будто пронзают мое тело. Ещё раз и ещё…

– Не надо… Хватит…

– Погоди, киса. Сейчас будет самое интересное.

Он разворачивает меня спиной к себе и толкает на диван. Я падаю в чьи-то вещи, провонявшие потом и чем-то кислым. Но как только я упираюсь руками, чтобы подняться, на меня наваливается тяжелое тело Ильи.

– Отпусти меня… Не надо…

– Не дергайся, хорошо? Иначе будет больно. Мой член не маленький, так что расслабься.

Я чувствую, как джинсы слазят к моим коленям вместе с бельем. Мне не хватает воздуха, я пытаюсь вырваться, но лишь сильнее проваливаюсь в этот мягкий диван.

– Пожалуйста, не надо!

– Заткнись, поняла? – рычит он мне на ухо и зажимает мой рот влажной ладонью. – Я обожаю, когда девчонки вот так дергаются, но кричать сейчас не нужно. Мы же разбудим всех. А знаешь, что будет, когда кто-то из парней проснется и обнаружит нас здесь? Захочет тоже поучаствовать. И тогда я тебе не завидую. Поэтому замолчи и получай удовольствие.

Зову Карину. Зову Максимилиана, но получается лишь глухой и до жути пугающий вой.

– Резинка на мне. Скажи «спасибо», что я такой заботливый. А теперь я готов сделать из тебя взрослую девочку, – шепчет Илья и облизывает мое ухо. – Если после моей долбежки ты захочешь Максимилиана, я с радостью приведу его тебе. Ты же его зовешь?

Меня парализует боль. Огненным стрелами она вонзается в мой живот, грудь и ноги. Кричать не хватает сил, ведь я застыла в вонючем и тошнотворном воздухе. Слышу только тяжелое и мерзкое дыхание над самым ухом, заглушающее бешеный стук моего сердца. Я лишь чувствую, как оно пытается вырваться из груди, но совершенно не слышу привычного «тук-тук».

Мое тело используют. Меня используют, как серую половую тряпку для уборки самых грязных углов, где полно пыли, насекомых и многовековой паутины. Я знаю, что такое секс, но никогда не понимала, как два человека приходят к этому. Как они понимают, что им необходимо сделать это…

– Да, киса, да! – визжит голос над моим ухом. – Какая же ты славная. Узкая, теплая…

Он сползает с меня, а у меня нет сил пошевелиться. Тихонько дышу, глядя в одну точку на стене: короткая светлая полосочка от пробивающегося из прикрытого окна света. Утро давно началось. В этом маленькой свечении люди просыпаются, отправляются на работу, дети в лагерь и сады…

Глеб.

Мой младший братик. Он проснулся и ждет меня… А я здесь – в грязной постели, с мерзким человеком, показавшим мне, что такое секс на самом деле.

Я с трудом поднимаюсь на колени. Между ног пылает огонь, я чувствую как запах крови смешался с потом и кислотой. Пытаюсь одеться, да руки дрожат от напряжения.

– Будь другом, подай мне бутылку вискаря, – говорит мне Илья с самодовольной улыбкой, развалившись в кресле-мешке. – Вон у дивана стоит. И давай лицо попроще, киса! Ты только что от души потрахалась с завидным парнем! Гордись этим!

Но вместо того, чтобы просто молча уйти или послушно выполнить его просьбу, я ударяю ногой по полупустой бутылке и та, попав в торец высокого шкафа, разлетается на огромные осколки прямо перед лицом Ильи.

– Ты спятила что ли? Идиотка! – подскакивает он на ноги и стряхивает с головы мелкие стекла. – Ты могла мне в голову попасть!

– Жаль, что не попала.

– Ты ещё и говорить умеешь? – взрывается он и подлетает ко мне. А потом хватает меня за растрепанные волосы и тянет мою головы назад. – Видишь, секс пошел тебе только на пользу. А теперь проваливай отсюда, пока я ещё разок не отодрал тебя и друзей не пригласил.

– Максимилиана? – шепотом спрашиваю я.

– Именно. Он девчонок так отдирает, что те потом в больничках неделями проводят.

Как какая-нибудь химическая реакция, внутри меня стремительно поднимается взрывоопасная пена. Мои тайные грезы, скрытые желания, зарождавшиеся чувства – всё то, что делало из меня ту девушку, какой я была до этой самой минуты, – исчезло. Я чувствую это даже холодными кончиками пальцев… А потом, я делаю то, чему учил меня мой папа: резко поднимаю свободную руку и вонзаю большой палец в глаз нападающего. Даже кажется, что я слышу этот особый звук, когда острый ноготь проникает глубоко под кожу и режет её, точно тупой нож.

– Сука! Ты что…. Ты что наделала?! – визжит он, держась за глаз. Илья пятится и пятится назад, а алая кровь стекает по его носу, щекам, подбородку… – Я ничего не вижу! Я ничего не вижу!

Минуты две я стою неподвижно: Илья убежал, оставив кровавый след на дверной ручке, стекла разбросаны по полу, а запах… Теперь здесь не только кровь, пот и чья-то блевота, но и дорогой виски, впитавшийся в ковер и обои.

Тихонько вздохнув, я надеваю джинсовку, что всё это время валялась на полу, поднимаю свою сумку, которая упала так бесшумно, что я этого даже не заметила, и выхожу из комнаты.

– Что это было? Кто кричал? – спрашивает меня ещё один друг Максимилиана. Он протирает слипшиеся глаза и с непониманием озирается по сторонам, стоя посреди коридора в одних только джинсах. – Ты? Что творится? Куда Илья побежал?

Я молча прибавляю шаг и ловко обхожу парня. И только, когда покидаю высотку и вдыхаю свежий запах нового дня, медленно разжимаю кусок вытянутого стекла, что всё это время сжимала в руке. Медленно иду вперед, к остановке.

Один шаг.

Два.

Три.

Чем быстрее я иду, тем скорее привычные заботы напоминают о себе.

Книжный магазин папы. Он ехал на выставку.

Детский конкурс в Тобольске. Глеб обязательно победит.

Он ждет меня. Мой братик ждет меня!

И я бегу. Плачу и бегу, что есть сил.

Но увы. Впереди меня ждет только тьма, в которой я до конца своих дней теперь буду существовать.

Глава 1

Тетя Сара, как обычно, недовольна. Мое упрямство вызывает в ней острый приступ кашля, только она отказывается это признавать.

– У меня аллергия на краску, – буркает она и с деланным величием оглядывает мою спальню, в которой кроме груды вещей в углу и надувного матраца ничего нет. Даже занавесок. – И как ты только спишь здесь?

– Очень даже хорошо, – честно отвечаю я. – Запах краски давно выветрился, так что не преувеличивай. И, кстати, этот матрац действительно очень удобный. Прям как в рекламе говорили.

– Не сегодня, так завтра проснешься на полу и будешь мучаться болями в спине. Муза, я тебя прошу, ради моего спокойствия, позволь купить тебе кровать? Ладно! Ладно! Хорошо! – тут же расставляет она руки. – У нас на даче есть новенький диванчик, помнишь? Оранжевый такой. Он очень мягкий и удобный! Давай, я скажу твоему дяде, чтобы он привез его сюда?

– Ничего не нужно, Сара! – повторяю в тысячный раз. – Я переехала в новую квартиру и хочу, чтобы мебель в ней была тоже новая. Да, с её наполнением у меня возникли временные трудности, но они действительно временные. Как только второй магазин начнет приносить прибыль, я стану зарабатывать вдвое больше прежнего и смогу заняться обустройством. А пока мне очень даже удобно спать на этом матраце «Перина2020».

– Ужаснейшее название! – фыркает Сара. – Только идиоты с дурацких телевизионных магазинов могли такую чушь придумать! Если захочешь привести домой парня – как можно скорее распрощайся с этой идеей. Он как увидит, в какой пустоши ты живешь, так сразу же убежит и не обернется. А вообще, – вздыхает она и подходит ближе, – я горжусь тобой, девочка. Никогда бы не подумала, что у книжного магазина твоего отца откроется второе дыхание. В наше время так сложно пробиться куда-то и устоять на ногах… А у тебя это получается.

Поцеловав меня в лоб, Сара изображает счастливую улыбку, хотя мне известно, что за ней кроется бездонная грусть. Они с папой очень похожи: длинный с небольшой горбинкой нос, острые и тонкие губы, зеленые глаза с мелкой желтоватой крошкой. Оба высокие, не тощие, но крепкие… Единственное, что мне досталось от их семьи – изумрудный оттенок глаз, а всё остальное, по всей видимости, от мамы, которая решила уйти от нас, когда мне было всего девять лет. Я не отличаюсь высоким ростом, зато могу смело позволить себе высокие каблуки. Регулярные занятия йогой позволяют мне держать себя в тонусе и быть в гармонии с собой, поэтому мои нервы в полном порядке и даже самая крошечная неудача не может потревожить мой мир. Уже не может.