Арендатор

– Не важно. Что еще? – Йеппе бросил хмурый взгляд на Рене, который поставил перед ними пиво, послав Анетте понимающую улыбку.

– В квартире никаких следов взлома. На момент обнаружения Грегерса все окна были закрыты, входная дверь заперта изнутри, дверь в кухне не повреждена. Так что, если только она не отправилась в постель, приоткрыв кухонную дверь, она сама впустила в дом убийцу.

– И, так как вероятность того, что она заказала пиццу или впустила разносчика газет в кухонную дверь после десяти часов вечера, довольно ничтожна, мы можем сделать вывод, что она была знакома с ним.

– Ним?

– Думаю, да. Она высокая девушка, не худышка. Нужно было приложить определенные усилия, чтобы справиться с ней. Но посмотрим, что завтра скажет Нюбо.

Йеппе выглянул в теплую летнюю ночь. Столики снаружи были заняты пьющими пиво и громко беседующими людьми без верхней одежды. Накануне вечером примерно в это же время Юлия Стендер уверенно прошагала домой по старому городу, вошла в квартиру, заперла за собой дверь, и? Отправив смс Кристоферу, она больше не пользовалась телефоном ни для входящих, ни для исходящих звонков, никакой активности в социальных сетях также не прослеживается. Возможно, кто-то преследовал ее по дороге?

Анетте нервно перебирала руками, похоже было, что ей нужны сигареты. Йеппе вдруг тоже захотел покурить. Хотя такая потребность возникала у него нечасто. Он бросил курить еще когда они с Терезой стали пытаться завести ребенка, и это оказалось не так уж сложно. Ну, то есть что касается курения. Он никогда не считал себя заядлым курильщиком, ведь это не очень сочеталось с занятиями фитнесом и образом жизни полицейского. Самым отвратительно-притягательным в курении был этот приятный привкус. Особенно под пиво. К тому же теперь ему ничто не мешало снова начать.

– Что ты все-таки скажешь о супругах Стендер?

Анетте хорошенько задумалась, прежде чем дать ответ. – Реакция Стендера была бурной, но мне показалась вполне естественной. Я верю в его горе. Насчет нее не знаю.

– Ты проверила их алиби с отелем?

– Обслуживание их номера в 21.30. Два рибай-стейка и бутылка «Амароне». Никто не видел, чтобы они после этого покидали отель, однако мимо стойки регистрации вполне реально пройти незамеченным. Мы запросили запись с камеры наблюдения из фойе. Есть, правда, еще запасной выход, если спуститься на лифте в подвал. Так что их алиби не железное.

– Мы должны поговорить с кем-то, кто знаком с этой парой, как можно быстрее. И еще с Кристианом Стендером. Без свидетелей.

Анетте кивнула и принялась печатать на бесшумной клавиатуре. Йеппе взглянул на часы. Ему все еще хотелось курить.

– Может, заглянем по дороге в «Шварма-хаус»? Я не ужинал.

Анетте погасила экран и допила пиво.

– Это твое первое разумное предложение за целый день!

В самые жаркие дни она оставляла амбициозные планы посетить «Аркен» или «Луизиану»[2 - Датские музеи современного искусства.]. В общем-то, как и все остальные музеи. Вместо этого она складывала в велосипедную корзинку полотенце, фрукты и книги и устремлялась за мост Книппельсбро. В полуденный зной улицы пустели. Она оставляла велосипед на стоянке Амагер Страндвай, прицепив его замком, и с корзинкой, царапающей ее голые ноги, шла к бассейну в гавани.

Прогулявшись по деревянному настилу над мелководной лагуной, она сфотографировала себя, пальцы буквой V, против света, поэтому контуры лица размылись, четко выделялись только глаза и рот. Она попыталась создать такое впечатление, будто ее сфотографировал кто-то другой, обработала фото при помощи подходящего фильтра и разместила в Инстаграме с маленьким сердечком.

Бассейн был переполнен полуголыми телами в расслабленных позах. Она отыскала уголок для своих вещей и принялась раздеваться, медленно и плавно, четко отдавая себе отчет в каждой паре глаз, наблюдавших ее стриптиз. Она не спешила, осталась в бикини и солнечных очках, потянулась и, прищурившись, взглянула на собравшихся через темные стекла.

Один лысый впал в полный ступор, позабыв о мороженом, оно текло у него между пальцев, а он пожирал ее глазами. Группа парней в воде издавала непристойные смешки, перебрасываясь мячом. Она устремила взгляд на горизонт и приняла вид задумчивый, отсутствующий и индифферентный. Затем сняла верх купальника, открыв публике свои мягкие груди. Сложила топ, наклонилась к корзинке и, не сгибая ног, принялась искать солнцезащитный крем. Лысый уронил мороженое на плавки.

Потом она стала наносить крем. Сначала на лодыжки, потом все выше и выше. Живот обошла стороной. Он был плоский и почти без растяжек, но ей по-прежнему не нравилось прикасаться к нему. Когда она дошла до груди и стала обрабатывать ее быстрыми привычными инстинктивными движениями, жена лысого ударила супруга в бок.

Она легла на живот, приподняла края трусиков над ягодицами, чтобы загореть везде, и, болтая ногой, полезла в корзину за книгой. Прислонив книгу к деревянной перегородке, она положила подбородок на сложенные руки и принялась читать. Вскоре она заснула.

Глава 7

Шаурма с четырьмя чайными ложками чили из металлической мисочки на прилавке, потом быстрая прогулка вниз по Стрёгет. Желудок Йеппе угрожающе урчал, а рот горел (не сказать, чтобы неприятно) от масла чили. Они с Анетте ждали Кристофера на Торденскьелдсгеде рядом с одним из входов в Королевский театр. Охранник, улыбчивый чернокожий мужчина в очках в стальной оправе и синей рубашке, c певучим западно-индийским акцентом заверил их, что ни один сотрудник не покинет театр, не пройдя мимо него или не позвонив в звонок, чтобы попросить его открыть один из главных входов. В последнем случае человека, покидающего театр, можно увидеть на экране с камеры видеонаблюдения. На стене за диваном целая батарея черно-белых снимков увековечила уважаемых художников сцены, которые на протяжении многих лет ходили по деревянному полу этого лучшего в стране театра. Они совсем не были похожи на реальных людей, которые, сняв костюмы, расходились по домам, чтобы вздорить с супругами и уплетать бутерброды с салями.

Зато на таковых вполне были похожи первые посетители, с шумом выскакивающие в стеклянные двери из фойе и устремлявшиеся дальше к железным воротам, крича через плечо охраннику: «Спасибо!» Они выглядели вполне обычно: высокие, низкие, пожилые, юные, в цветастых платках, в сандалиях и джинсовках. Вскоре за ними последовала следующая партия: одни – с только что вымытой головой и освобожденным от грима лицом, другие – с большими и маленькими футлярами с музыкальными инструментами, сумками, один вышел с букетом в целлофане в окружении смеющихся друзей. Йеппе подошел поближе к охраннику, чтобы иметь возможность лучше обозревать толпу. Он видел Кристофера только на фотографии дома у Эстер ди Лауренти и боялся его пропустить.

Спустя десять минут Кристофер появился в обществе нескольких оживленно беседующих людей. Он был с рюкзаком и крепко держался за лямки, как ребенок с тяжелой туристической поклажей. В разговоре он не участвовал. Поравнявшись с Йеппе, он кивком головы попрощался с коллегами, которые помахали ему и продолжили путь к выходу.

– Пойдемте, – предложил он. – Я живу вон там, на Фортунстреде, идемте ко мне.

Кристофер шел впереди, сутулый и тощий, по пешеходному переходу у «Магазана», Йеппе и Анетте покорно следовали за ним. Вообще-то такой поход за свидетелем в его собственное жилище совершенно не вписывался в протокол, но ведь он сам это предложил. На своей территории он скорее почувствует себя раскованно.

Центр старого города. Йеппе всегда казалась экзотикой жизнь в пределах центра. Куда эти люди ходили за покупками, когда им требовалось что-то кроме ароматических свечей и суши? Сам он вырос в Альбертслунде и думал, что его дом в Вальбю отмечает последнюю границу копенгагенского центра. Достаточно близко, чтобы за несколько минут добраться на велосипеде до Ратушной площади, достаточно далеко, чтобы можно было слушать пение птиц во дворе. Тереза как минимум раз в неделю досадовала по поводу географического положения их дома в течение всех прожитых там лет. Она скучала по магазинчикам и кафе, стремилась вернуться в старый Копенгаген своего детства. Йеппе трудно было понять, что сознание близости к фонтану «Журавли» может перевесить ночные крики, толпы туристов и запах мочи.

Сразу за церковью Св. Николая Кристофер свернул во двор и направился к невзрачным металлическим воротам в глубине. «Нам на самый верх». Он придержал дверь, подождав Йеппе, и начал подниматься по узкой крутой лестнице с деревянными перилами мимо пятнистых светло-желтых стен. По две ступеньки за раз. Уже в районе третьего этажа Йеппе услышал, как пыхтит позади Анетте. На пятом этаже, в помещении, явно являвшемся чердаком для сушки белья, Кристофер отпер три солидных замка и распахнул дверь. Аккуратная картонная табличка с именем «Кристофер Дух Гравгорд» над щелью для писем.

Дух? Видимо, творческий псевдоним. Это имя уж слишком подходило Кристоферу, едва ли оно было дано ему при рождении.

Жужжание во внутреннем кармане куртки «Members Only» остановило Йеппе на пороге. На дисплее высветился номер Фалька. Йеппе нажал на кнопку приема, на мгновение прислушался и со словами «Хорошо, спасибо!» нажал отбой. Анетте вопросительно посмотрела на него с лестничной площадки ниже, где остановилась перевести дух.

– Нашли Каролину с подругой. Они возвращаются в Копенгаген, потрясенные, но целые и невредимые. Их сопровождает шведская полиция. Опросим их завтра с утра.

Анетте кивнула, озабоченная, казалось, больше всего тем, насколько можно растянуть подъем на последние пол-этажа. Йеппе толкнул дверь и оказался в прихожей, настолько мизерной, что ему пришлось прикрыть за собой дверь, чтобы пройти дальше. Анетте тихо выругалась за его спиной.

Обстановка квартиры состояла из крошечной кухни, круглого деревянного стола с тремя складными стульями из разных комплектов и полуторного матраса с ящиком для постельного белья. Ни растений, ни картин на пологих белых стенах, не было даже беспорядка. Вроде комнаты подростка, только убранная. Рядом с кухней был вход во вторую, совсем маленькую комнатку, которую занимал большой письменный стол с двумя компьютерами и клавиатурой. Стены были обиты толстыми звукоизолирующими плитами. На полу стояли музыкальные инструменты. Йеппе опознал ситар, укулеле, конги и бубны, но кроме них там еще была целая батарея разномастных кастрюль и тарелок, которые, как сразу понял Йеппе, также относились к собранию инструментов. Кристофер пропал. Рядом с кухней находилась дверь, которая, видимо, вела на черную лестницу, рядом с постелью еще одна. Обе были закрыты.

– Куда, черт возьми, он подевался? – прошептала Анетте. Она запустила руку под куртку и отстегнула табельный пистолет.

– Может, в туалете? – Йеппе подошел к двери возле кровати, прижавшись к косяку как можно плотнее, чтобы не наступить на матрас, и постучал. Ответа не было.

Анетте осторожно приоткрыла дверь рядом с кухней и, выглянув на черную лестницу, покачала головой. Она спустила предохранитель, подняла пистолет, прицелившись в дверь туалета, и кивнула Йеппе. Он снова постучал. Опять без ответа.

– Кристофер!? Отвечай, черт тебя возьми!

Тишина. Йеппе взялся за ручку двери, гладкую и блестящую. Кивнул Анетте. В ушах запульсировало. В следующую секунду он вышиб дверь и упал спиной на кровать. Дверь с треском ударила по книжному шкафу, сбив на пол несколько книг. Потом наступила тишина. Он увидел, как Анетте опускает оружие, и сел, чтобы можно было посмотреть в дверной проем. В ванной комнате на белом кафельном полу лежал, наполовину под раковиной, Кристофер, ошеломленно уставившись в потолок.

Прошло несколько неловких минут. Анетте и Йеппе, еще толком не оправившись от случившегося, пытались уговорить Кристофера встать на ноги, но он никак не желал вставать с пола. Только когда Йеппе собрался применить силу, Кристофер вдруг уселся и принялся тереть лицо тыльными сторонами ладоней. Он начал говорить прямо с пола, из-под раковины. Без объяснений, без извинений.

– Юлия говорила, что я слишком навязчивый, что я давлю на нее. Она не понимала…

– Прежде чем начать разговор, мы должны предупредить, что ты не обязан нам ничего рассказывать. Мы не можем исключить того, что впоследствии ты окажешься обвиняемым. Ты отдаешь себе в этом отчет?

Им нужно было рассказать обвиняемому о его правах, чтобы потом они могли воспользоваться его заявлениями во время следствия.

– Я говорю лишь то, что хочу. Я всегда так делаю.

– Означает ли это, что ты состоял в отношениях с Юлией Стендер?

Голос Анетте звучал резко и четко.

– В отношениях? У нас был секс три раза. Последний раз четырнадцать дней назад. Здесь. Я был влюблен в нее. Уходя, она сказала, что нам лучше быть друзьями.

– И ты не смог этого принять?

– Нет, не смог.