«Мой» человек

На утро вампир действительно встретился с другом. Тот выглядел весьма активно и свежо, точно последствия бурного «застолья» совершенно на нем не сказались.

Опелио никак не мог усидеть на месте; Йенн исподлобья наблюдал за тем, как тот кружится в странном танце, точно раздавалась лишь слышимая ему мелодия. А вот говорил о деле он с неохотой. Торговля явно была скучна для Опелио; он вечно пытался перевести тему и заговорить о чём угодно, но только не о делах. Такими темпами это поместье проживет не больше пятидесяти лет.

– Недавно познакомился с одной особой, – до ужаса довольно произнес обращенный вампир. – Интересная штучка… Сказала, что готова работать на меня за половину того, что я плачу Бэтт; я лишь должен обратить её раньше. На самом деле, я так устал… Кровь Бэтт такая… надоедливая, понимаешь?

– Совершенно не понимаю. – изумился Йенн. – К чему ты клонишь? Договор нельзя разорвать. Новый ты заключаешь, когда исполняются все договорённости контракта. Вам ведь с Бэтт ещё лет сто осталось? Разве я не прав?

Опелио по–детски надулся:

– Не могу я целый век поить её своей кровью, чтобы она не умерла от старости. – заметив ошарашенный взгляд друга, он взмахнул руками, оправдываясь. – Да, нужно всего пару глотков в неделю, но это моя кровь! Моя! Почему я должен делиться, когда сам не получаю удовольствие?

– Об этом нужно было думать тогда, когда вы подписывали соглашение. Хватит этой дурости, ты не ребенок. Хочешь ты или не хочешь…

Йенн осекся, заметив, что друг не в силах сдержать хитрую ухмылку.

– Да брось… Все это делают. Нужно лишь найти свидетеля, который за мешочек золотых подтвердит, что она, к примеру, упала с лошади.

Рожденный вампир резко подался вперед и, за долю секунды оказавшись подле «друга», схватил того за грудки.

– Глупец! Неужели… Ты проделывал подобное раньше?! «Твой» прошлый человек не умер от болезни? Вы ведь и пяти лет не провели вместе… Да какая разница сколько?! Ты хоть осознаешь, что творишь?

Опелио быстро пожалел, что рассказал о плане. Кто мог знать, что Йенн окажется таким правильным? Вот скука!

– Ты ведь и сам когда–то был человеком. Почему поступаешь так, как делал «твой»…

– Замолчи! Молчи! – прошипел обращенный вампир. – Не упоминай его!

Йенн знал, что, будучи в таком же положении, как и Бэтт, его друг сам являлся жертвой своего хозяина – отдавал столько крови, что даже после специальных отваров не мог восстановиться в течение нескольких дней. Опелио напоминал мертвеца, был настолько истощенным, что никто не мог узнать его после обращения.

– Ты ведешь себя так же, как и он! – продолжал Йенн. – Жестокий и кровожадный. Пытаешься отомстить другим за то, что сам некогда пережил?

Опелио вырвался из цепкой хватки. Губы его дрожали. Парень нервно покачал головой и странно дернулся. Он повернулся лицом к стеллажу, боле не удостоив вампира взглядом.

– Тебе здесь не рады. Сделки не будет, я передумал. Хочу, чтобы к вечеру тебя тут больше не было.

Какой смысл говорить что–то ещё? Чтобы Опелио изменился, недостаточно пары слов. Это лишь поможет поселить в его голове сомнения, но самое важное решение должен принимать он сам.

У Йенна было мало времени. Он знал, что не пройдет и часа, как Бэтт придется вновь заглушать терзания «повелителя».

Мог ли вампир позволить этому случиться? Бросить беззащитное создание, зная, что тому грозит смерть? Если есть шанс помочь хоть кому–то, то этим стоит воспользоваться.

Найти девушку не составило труда – запах её был слишком запоминающимся, пусть и слабым. На шее Бэтт красовался след, кажется, от утреннего укуса. Но не смотря на бледность и явную нехватку сил, девушка пыталась выглядеть приветливо и активно.

– Я хотела извиниться…

– Отбросим эти формальности. Всё хорошо. Я пришел не для того. – Йенн огляделся по сторонам, убеждаясь, что рядом никого нет.

Бэтт не успела заметить, как за несколько секунд оказалась около заброшенного входа в поместье – местность была не приведена в порядок, повсюду рос плющ, который закрывал ворота. Голова закружилась сильнее, и девушка сильно зажмурилась.

– Это была вынужденная необходимость. Лучше потерпеть легкое недомогание, чем стать жертвой Опелио.

Казалось, что этим словам она совершенно не удивилась.

– Я до последнего надеялась, что он не станет…

– Вы знали?

– Да все вокруг знали, даже дворецкий. Но что я могла поделать? Я точно нахожусь в клетке. За каждым моим шагом следят. Стоить попытаться сбежать, меня найдут по запаху. Самостоятельно я не смогу преодолеть необходимое расстояние для того, чтобы меня было трудно найти. А уж добрать до порта… Это смешно!

Йенн посмотрел на верх – над поместьем вновь нависли свинцовые тучи.

– Если, конечно, не пойдет дождь. Я очень давно не бегал, но за минут десять смогу доставить нас до одной приличной таверны. Она далеко отсюда, поэтому вряд ли нас найдут. Выдержите?

Девушка слабо кивнула. А какой у неё выбор?

Бэтт не знала, сколько прошло времени после того, как её уложили в мягкую постель – она отключилась. Девушку всё ещё подташнивало, но это действительно была мелочь по сравнению с тем, что её могло ждать в обратном случае. Искать Йенна не пришлось; он в очередной раз сидел с книгой. Но в сей раз он сразу отбросил чтение, заметив, что Бэтт села на край кресла.

– Ты спрашивала, есть ли у меня человек, – немного взволнованно произнес вампир. – Уже много–много лет я питаюсь лишь животной кровью.

Бэтт удивленно вздернула брови: она понимала, насколько это сложно.

– Я не хочу причинять боль людям. Это мой выбор, и я не смею навязывать его другим вампирам. Каждый из нас избирает свой путь, но никто не отменял соблюдение законов… Законы, да… За нами, вампирами, действительно практически никто не следит. Стоит умереть «нашему» человеку, никто не будет раздувать громкое дело. Нас боятся.

Слова лились из уст вампира единым потоком; остановиться было тяжело. Он точно сидел на исповеди, которую так и не осмелился посетить за тысячу лет.

– Её звали Кларисса, она и была «моим» человеком. Девушка никогда не отличалась особым вкусом крови, но мне было всё равно. Я любил её, как никого другого. Я желал её, как самое прекрасное существо этого мира. Кларисса ничего мне не обещала, всегда была честна; говорила, что не желает провести жизнь подле меня. – он нервно усмехнулся. – По условиям нашего договора я не должен был обращать её. После всего она должна была вернуться к прежнем заботам. Когда нам осталось провести вместе не более двух полных лун…

Говорить было тяжело. Вампир точно задыхался, хотя, конечно, это было невозможно.

– В тот вечер я застал её с молодым парнем. Такой страсти я не видел до сих пор. Они отдавали себя друг другу в крепком поцелуе. Тем же вечером я и убил её.

Йенн перевел взгляд на Бэтт. На удивление, там совершенно не читался ужас.

– Я не хотел этого. Я выпил слишком много крови, не мог оторваться от её бледнеющей кожи… Возможно, дав бы ей отвар, я бы не стал убийцей. Всю ночь она провела в одиночестве, в агонии, и никто не пришел ей на помощь. Я был готов отвечать за свой непростительный поступок. Уже был готов самостоятельно отправиться к гардам*, но она пришла ко мне во «сне», просила жить дальше… Даже после смерти она оставалась самым чистым созданием этого мира. И я пообещал. Однако до последнего я надеялся, что за мной придут. И, если бы пришли, я бы отправился отбывать наказание. Я желал этого. Возможно, и желаю до сих пор.

– Вы корите себя… Но ведь вы не такой! В любом случае, вы исправились. Столько лет уже никого не пьете!

– Я знаю. Но я хочу сделать больше.

На следующее утро Йенн наблюдал за отплывающем кораблем. Бэтт, получив сумму куда большую, чем могла заработать у Опелио, поклялась, что начнет новую жизнь, что больше не посмеет работать ни на одного вампира.

– В этом мире нужно многое менять, – прошептал мужчина. Если нет никого, кто будет следить за честностью исполнения договоров, он сам всё устроит. Станет рукой закона и надет приспешников, будет защищать тех, кто в этом нуждается.

С этой самой минуты контроль за вампирами Тельваура сильно ужесточился, и было спасено не мало человеческих жизней. А всё благодаря тому, кто сам некогда совершил ужаснейшую ошибку.