Можно не притворяться

Глава 6. Приглашение

Перед парами, пытаясь окончательно проснуться, сонно плетусь по высохшим тропинкам парка за выгуливающим меня Байком. Байк – мой пес. И по утрам именно он меня выгуливает, а не я его.

Если вы в ранние часы увидите бодро вышагивающую, несмотря на возраст, рыжую дворнягу среднего размера, виляющую хвостом, и нечто, отдаленно напоминающее девушку, на ходу клюющую носом, то это, скорее всего, Байк и я.

Сейчас надо погулять с ним подольше, так как из универа вернусь только во второй половине дня. Еще и переться в самый дальний корпус в городе. Пары у нас там проходят редко, и вот сегодня тот самый случай.

Провожая взглядом пробегающих мимо бодреньких бегунов, в очередной раз прихожу к мысли: если бег – не совсем мое средство поутру поднять зад с кровати, то выгул собаки – верный способ. Так как для себя ты найдешь десяток отмазок: не та погода, не тот день недели, ретроградный Меркурий, банальная лень. А вот пританцовывающий от нужды домашний питомец, бегающий с высунутым языком из твоей спальни в прихожую и обратно, не даст тебе расслабиться.

Я люблю Байка. Он борец с моим плохим настроением и депрессивными мыслями. После того как я рассталась с Ковердяевым, мне было невыносимо тоскливо возвращаться в пустую квартиру, подаренную нам моим отцом. Было дико засыпать и просыпаться в одиночестве, на кухне варить кофе только на одну кружку. Не видеть в ванной на полочке второй зубной щетки, а в шкафчике – лосьона после бритья. Я так обожала его запах. В прихожей не наблюдать мужской обуви, а на вешалке – мужской одежды.

Сложно привыкать к новым условиям жизни, когда порушены твои привычные.

Но выбора у меня не было, приходилось подстраиваться. Как-то мне попалась в соцсети группа Фонда помощи бездомным животным. Была бы моя воля, я бы всех кошечек и собачек забрала к себе. Несмотря на сложную судьбу каждого питомца, в их глазах, обращенных к нам, всегда столько тепла и надежды. А ведь именно мы их до таких ситуаций и доводим. Но животные – не игрушки, которые можно сдать, продать, подарить, когда наигрался. Выкинуть, когда в них больше нет нужды. Мы в ответе за тех, кого приручили.

Сначала я помогала фонду материально. А потом увидела его. Рыжее чудовище с самой очаровательной улыбкой на свете. У пса заканчивалась передержка, и его нужно было срочно куда-то пристроить. Так у меня появился Байк. Мы постепенно возвращали друг друга к жизни. Внутренне. Внешне мы тоже изменились. Байк заметно прибавил в весе, улучшилось состояние его шерсти. А я сменила прическу и цвет волос. Давно хотела синий. Но Ковердяев не воспринимал с энтузиазмом мое стремление быть ярче, в этом плане он был консерватором. Зачем что-то менять, когда его во мне и так все устраивало?

Да. Так устраивало, что иногда приходилось менять меня на разных девушек с совершенно разной внешностью.

Вот зачем я про него вспомнила? Сонное состояние как рукой сняло.

Байк останавливается около упавшего дерева по своим собачьим делам, а я достаю телефон из поясной сумки, чтобы посмотреть время.

Ковердяев

Привет. Как ты?

В моих глазах начинает троиться от неожиданности входящего сообщения. А если быть точнее, от абонента, приславшего его. Моргаю, надеясь, что показалось. Нет, все на месте. Смахиваю сообщение, не прочитав.

В голове пролетает злобная мысль: «Что ему от меня надо?»

Не видно, не слышно было полгода. А тут… Я, конечно, сама молодец. Надо было его давно удалить из друзей или кинуть в черный список, чтоб не мелькал в ленте. Но и он по отношению ко мне таких шагов не предпринимал почему-то. Видимо, чтобы была возможность поступить так, как сейчас. Но вот вопрос: «Зачем ему это? Чтобы что?»

Байк дергает меня за поводок, возобновляя движение, а у меня телефон, сжатый в руке, жжет пальцы.

Ну вот за что он так со мной? Потоптался уже на моих чувствах, на моих воспоминаниях, на ложном ощущении, что я – его единственная. Я верила ему. Но доверие склеить так сложно… И вот сейчас своим «как ты?» посыпает солью рану, которая только-только стала заживать.

Байк, словно чувствуя наполняющую меня растерянность, начинает тереться лохматым боком о мою ногу, размахивая хвостом, будто пропеллером.

– Байк, – чешу его за ухом, – остановись, ты сейчас взлетишь. А я не хочу, чтобы ты улетал. Я без твоей поддержки не справлюсь.

Пишут тут всякие.

У меня даже слов нет, как описать эту ситуацию. Нет вариантов, как поступить. Оставить без ответа? А не будет ли это признанием, что мне еще больно, еще цепляет?

Жанна то ли в шутку, то ли всерьез неоднократно советовала на кого-нибудь переключиться. Так новые эмоции, неважно какими они будут, перекроют старые негативные.

Легко сказать: «Переключиться». На кого? Можно подумать, нормальный парень сам со мной столкнется лоб в лоб.

После первых пар на большой перемене в университетской столовой ко мне неожиданно подсаживается оператор «с кривыми руками» – Эдик. Молча, но не без подозрения реагирую на его появление. Обвожу глазами пространство в поисках очередной подставы. Его партнера по хахашенькам – Чебурашкина – не наблюдаю. Нигде не мельтешит яркое синее пятно его торчащих волос. Может, спрятался где-то в засаде.

Хотя у меня сейчас такое днищенское настроение, что пусть хоть полнометражный фильм снимают с моим участием… Мне все равно.

Эдик, кажется, начинает со мной заигрывать. Разводит на вялый разговор. Даже угощает кофе с пирожным. Удостоверившись, что в бодрящем ароматном напитке ничего подозрительного не плавает, а кусок медовика имеет вполне себе стандартную форму, напоминающую треугольник, а не какой-нибудь человеческий орган, не без удовольствия приступаю к приему пищи. Одновременно с этим приходится делать вид, что с интересом слушаю болтовню Эдика. А сама в голове гоняю мысли: «Ответить на сообщение Ковердяева? А что? Все, что я о нем думаю? Так я о нем старалась не думать и не вспоминать…»

После лекций по социологии выхожу из аудитории. Пропуская вперед одногруппников, топчусь на месте. Роюсь в рюкзаке в поисках бальзама для губ. Как только пропажа находится, не поднимая головы, застегиваю рюкзак и делаю шаг вперед, внезапно врезаясь в кого-то в кипенно-белых кроссовках.

– Господи! – вылетает машинально.

Бальзам для губ выпадает из рук, укатываясь в сторону.

– Нет, это всего лишь я, – обладатель кроссовок отзывается с усмешкой.

Пронзив хитрецой голубых глаз, наклоняется за «беглецом». А мне открывается обзор на чрезвычайно привлекательную, облаченную в черную джинсу мужскую gluteus maximus, что в переводе с латинского означает: «большая ягодичная мышца».

– Держи, – выпрямляется.

– Тебя без «сибирской тайги», – выхватывая бальзам из его пальцев, кручу им над своей головой, – и не узнать.

– Помнится, кто-то очень старался меня от нее избавить.

Рассматриваю Чехомова. На этот раз его прическу: открытый лоб, коротко стриженные виски, едва заметную небрежность темных волос. Весь такой примодненный, куда деваться.

– Чтобы у тебя так стояло, ты каким-то средством пользуешься?

Он прекрасно понимает, что я имею в виду его прическу, а точнее, приподнятую от корней и зачесанную назад челку. Но появляющаяся на его губах надменная улыбка предвещает ответ с оттенком пошлости:

– Чтобы у меня стояло, я никаким средством не пользуюсь.

Закатываю глаза и обхожу Чебурашкина сбоку, забрасывая лямку рюкзака себе на плечо.

– А-ри-на, – неожиданно по слогам звучит мое имя за спиной, – Цейц, – и моя фамилия с раздражающим растягиванием звука «ц» на конце. – Что вы забыли в нашем храме кафедры «Экономики автомобильного транспорта»? Насколько я осведомлен, у вас немного другая специальность.

– А вы приложили усилия, чтобы осведомиться? – Мне даже оборачиваться не надо, так как кое-кто равняется со мной, благоухая ароматом парфюма по правую руку от меня. – Похвально.

– Узнать твою специальность было не так-то сложно, – разворачиваясь спиной, шагает задом наперед, – все-таки с Жанной учишься в одной группе.

– А мою фамилию?

– Как-никак ты у Жанны в друзьях. Правда, пришлось гадать между трех Арин. Не думал, что это имя так распространено. Но все-таки я остановил выбор на той, чья фамилия Цейц. Кстати, у тебя там старая аватарка? Цвет волос другой. Ты, оказывается, брюнетка.

– Ты, оказывается, тоже… брюнет. И вообще, зачем ты проводил такой тщательный анализ моей личной странички? Нечем было больше заняться?

– А может, я хотел устроить на твой аккаунт массовую атаку?

– Каким образом?

Тормозим около окна, из которого солнечные лучи, как прожектора, направляют на нас теплый свет. Из-за этого в глазах Чехомова появляется еще больше искорок.

– Под тем видео, где ты занимаешься вандализмом моих дредов, в комментариях было очень много вопросов про тебя. «Кто такая?», «Как зовут?» Честно, еле сдержал себя, чтобы не слить твои данные всем на обозрение.

– Ждешь от меня благодарности за твою сдержанность?

Многозначительно молчит, но его эмоции говорят сами за себя.

– Не дождешься, – снова обхожу его сбоку, надеясь, что он за мной не последует.

– Я с тобой еще не закончил. – А кое-кто не сдается.

– Сегодня всем от меня что-то надо, – бубню себе под нос. – Вот у тебя что за причина?

– Мне просто скучно.

– Вон те девушки на диване, которые в тебе уже протерли дыру, тоже скучают. Может, пора отправиться к ним? Избавите друг друга от этого пассивно-психического состояния.

– Я и эти девушки знакомы. Как-то с ними избавлял себя от пассивно-психического состояния. Мне не понравилось.

Сворачиваем в лестничный проем. Останавливаемся.

– Что, сразу с двумя?

Опять многозначительное молчание, и эти раздражающие эмоции.

– Чехомов, – оборачиваемся на голос откуда-то сверху. – Я скоро забуду, как ты выглядишь, – на лестнице стоит преподавательница лет сорока пяти в брючном костюме темно-вишневого цвета. Этот цвет отлично сочетается с тоном ее помады на увеличенных уколами губах.

– Алена Юрьевна, – Чебурашкин снова обнажает в улыбке идеально ровные зубы, – такого, как я, вы не забудете.

– Это точно. Почему сегодня не явился на лекции? Что у тебя на этот раз? – приподнимая ярко очерченную бровь, спускается по ступенькам. – Бабушку долго через дорогу переводил?

– Нет. Проспал. Всему виной вот эта красотка, – Чехомов нагло обнимает меня за талию. – Вы ж, как никто, понимаете – молодость, гормоны.

Скидываю его руку, а он лишь ухмыляется:

– Только вы, Алена Юрьевна, не ревнуйте. У нас с ней ничего серьезного. Так, друг друга от скуки спасаем.

– Позволь в таком случае и мне тебе подкинуть безудержного веселья. Спросишь у старосты темы к семинару и все лекции к следующему занятию мне предоставишь. Ну как, повеселее стало?

– Обожаю женщин с чувством юмора.

– А я вполне серьезно, Чехомов, – произносит со сталью в голосе. – Это девушки ведутся на твои глаза, а на экзамене по моему предмету их магия не поможет. Я понятно изъясняюсь?

– Весьма.

– Так что хотелось бы на следующем занятии тебя увидеть. И услышать.

– Какая женщина! – Чехомов провожает Алену Юрьевну взглядом, когда та проходит мимо.

А я, воспользовавшись тем, что он отвлекся, спускаюсь по лестнице.

– Кстати, а где Жанна? – Он от меня не отстает. – Куда пропала? Вчера на встречу с нами не пришла. Лепила какие-то отговорки.

– Она плохо себя чувствует.

– Воспаление хитрости?

– Если только от тебя передалось.

– Нет, мы с Жанной не настолько близки, чтобы друг другу что-то передавать.

Выходим на третий этаж. Приковываем к себе взгляды студентов.

Вот что он за мной плетется?

– Надеюсь, у нее ничего серьезного?

– Недомогание. Периодическое. Бывает.

– А, я понял, у нее начались ваши женские штучки.

– Какой догадливый.

– Я их называю «неделя минета».

– Фу, какой ты отвратительный, – а ведь я понимаю, о чем он.

– Это правда жизни, че.

– У тебя ко мне все? – Торможу возле своей аудитории. – Ты же куда-то шел?

– Сделаю тебе одно предложение и уйду.

– У тебя десять секунд. И тогда ухожу я.

– Приглашаю тебя поучаствовать со мной в гонке.

Глава 7. Ответ. Знакомство. Шлем

Поучаствовать с ним?

– А, понятно. Очередной прикол? – Недоверчиво вглядываюсь в лазурные глаза. – Это поэтому меня Эдик обрабатывал в столовой? У тебя с ним какое-то личное состязание?

– Какое еще состязание? – На лице Чехомова на секунду проскальзывает искреннее удивление. Если он вообще способен на искренность. – Чего он тебе заливал?

– Пытался меня развеселить. Осыпал комплиментами. И, по-моему, звал меня вечером для поднятия настроения на какую-то гонку. Я не особо его слушала, если честно.

Замешательство и направленный в мою сторону взгляд чуть потемневших глаз из-под насупленных бровей.

– Привет, Панк, – здороваются с ним мои одногруппницы, сворачивая мимо нас в постепенно заполняемую студентами аудиторию.

– Здоро́во, – на них даже не обращается внимание. – А ты, значит, грустишь? – А это уже адресуется мне.

– Не твое дело, – тут же вспоминаю про виновника моей грусти. Чтоб ему икалось.

– Ладно, – беззаботно отзывается Чехомов, убирая руки в карманы. – Что ты Эдику ответила?

– Сказала, что подумаю.

– Когда девушка так отвечает, это в большей степени означает «нет», иначе бы она сразу согласилась.

– А тебя мой ответ Эдику обрадовал или расстроил?

– Мне все равно.

– То есть ты совсем не азартный человек?

– С чего такие выводы?

– Ты же сам только что пригласил меня, как я понимаю, на ту же самую гонку. Разве не в твоих интересах, чтобы я пошла именно с тобой?

– А это не мой интерес, а Жанны.

Теперь на моем лице проскальзывает удивление. И не секундное. Мимикой показываю, что мне требуются разъяснения.

– Я не выполнил ее задание, когда подсел к тебе тогда в клубе. Я проиграл. Поэтому теперь всего лишь исполняю ее желание. А именно, приглашаю тебя поучаствовать со мной в гонке.

– То есть это даже не прикол и не искренний порыв провести со мной сегодняшний вечер?

– Нет, поверь, у меня есть с кем его провести.

Кто б сомневался.

– То есть я могу отказаться?

– Конечно. Моя задача была лишь пригласить, но выбор за тобой. – Вот тут я вижу, что Чехомов действительно начинает скучать. Разглядывает свои кроссовки, словно произведение искусства. Как будто поставил галочку, пригласив меня. Потерял интерес. И просто ждет моего отказа.

Но мне же надо его немножко помучить.

– Ты мальчик терпеливый?

Отрывается от лицезрения обуви, не понимая, к чему я веду.

– Могу предположить, что да, – отвечаю за него. – Значит, подождешь моего ответа. Узнаешь его после лекции, – скрываюсь от его взгляда, стреляющего в упор, за дверями аудитории.

Пока слушаю заунывные речи преподавателя по зарубежной литературе, обдумываю события первой половины дня.

Кое-кому я так и не ответила на сообщение с утра. А вот кое-кому мне вдруг очень захотелось написать прямо сейчас. Под партой, положив телефон на колени, украдкой строчу Жанне:

Арина

Не знаю, чего ты там мутишь за моей спиной, но ответь: что там за гонки и в чем подвох пойти на них с Панкушкой-Вадюшкой?

Жанна

С Панкушкой-Вадюшкой?

Так он все-таки тебя пригласил? Молодец.

Я нетерпиливо печатаю:

Арина

Ближе к сути моего вопроса.

Тут Жанна выдает «лестницу» из предложений:

Жанна

Что за гонки не скажу.

Узнаешь все сама.

А подвоха никакого нет.

Просто приятно проведешь время.

Я б сама с удовольствием приняла участие.

Но я в данный момент лежу в позе эмбриона.

Закинулась таблетками и не хочу, чтоб меня кто-нибудь трогал.

На что я ей задаю вопрос:

Арина

И ты предлагаешь, чтобы вечером потрогали меня, я так понимаю?

Жанна

Смени обстановку, старушка. А разрешать или запрещать касаться своего тела, решать тебе

Какие все сегодня щедрые. Выбор мне предоставляют.

Кому-то касаться моего тела пока не время. Не готова я к этому. А вот прислушаться к совету Жанны, переключиться и попытаться получить новые эмоции, думаю, стоит.

А побесить кого-нибудь можно засчитать за получение новых эмоций?

После лекции, специально задержавшись в аудитории, одна из последних выхожу в коридор.

Думала, что он забил. Нет, стоит, подпирая стенку. Но не один. В обществе какой-то пергидрольной блондинки.

– Ты сильно расстроишься, если я соглашусь пойти? – нагло врываюсь в их милое воркование.

– Пойти с кем? С Эдиком? – ухмыляется.

– С тобой.

Улыбка тут же сходит с его лица.

– Заедешь за мной вечером. Адрес спросишь у Жанны. Всего хорошего, – хлопаю по плечу.

Уф-ф. А плечо-то как из гранита. Качается, что ли?

Отдаляясь от Чехомова и его блондинистой мадемуазель, не оборачиваюсь, так как знаю, что на этот раз за мной никто не последует.

Чебурашкин

Выходи

В сообщении без лишних предисловий обозначает мне мои действия абонент, которого я вбиваю в телефон как «Чебурашкин».

Не Панком же мне его величать. Не дорос еще в моих глазах.

Дав наставления Байку, чтобы хорошо себя вел и не скучал, выхожу из квартиры.

Легкое волнение внутри меня из-за неизвестности сегодняшнего вечера куда лучше, чем ставшие привычными пустота и уныние из-за затянувшего однообразия, в которое я сама себя загнала за последние полгода.

Узнаю припаркованную у подъезда машину Чехомова, из салона которой снова долбят басы. Замечаю девочку-подростка с розовыми волосами, выглядывающими из-под легкой вязаной шапки, на переднем пассажирском. Так как это место уже занято, у меня отпадает необходимость рассматривать вблизи недовольное лицо Чехомова, сидящего за рулем. Я и через зеркало заднего вида смогу это сделать, если понадобится.

Чудненько.

– Привет, я Вера, – между сидений протягивают мне миниатюрную руку с розовым маникюром, как только я устраиваюсь на своем месте. Отмечаю про себя просторность салона.

Мужского приветствия мне слышать не приходится. Зато в-трубочку-уши-сворачивающую музыку выключили. Только за это низкий поклон не проронившему ни звука водителю, как будто набравшему воды в рот или наевшемуся кое-чего.

– Арина, – здороваюсь в ответ с улыбающейся мне Верой.

Улыбка у нее красивая, искренняя. И кого-то мне напоминает. Как и ее лицо. Сколько ей лет? Четырнадцать-пятнадцать? Вера очень миленькая. Но, как по мне, немного переборщила с тональником, на бледном фоне которого выделяются темно-карие глаза, угольные брови и коричневая помада на губах.

Зачем весь этот боевой раскрас в столь юном возрасте?

– Клевый цвет волос, – она продолжает со мной разговаривать, как с давней подружкой, – в следующий раз в такой же покрашусь.

– Только предупреждаю, когда синий смывается, волосы приобретают зеленоватый оттенок.

– Знаю, Вадя тоже как-то ходил как водяной.

– Синички, – подает голос тот, кого только что назвали Вадей. Хотя ему больше пошло бы Гадя. Потому что именно как Гадя он себя и ведет, – может, в тишине поедем? Вот не улыбается мне ваше бабское щебетание слушать всю дорогу.

– Не ругайся, – Вера ласково гладит его по плечу. Разворачивается к лобовому. – Мы уже замолкаем.

А мне вот молчать совсем не хочется.

– Чехомов, – водитель дергается от внезапности произношения мною его фамилии, – скажи, ты когда волосы красил в синий цвет, тоже в фольгу сидел завернутый? Я бы на это посмотрела. Ладно, девушек в салоне в таком виде застать, но вот парней…

Вместо ответа в салоне включают музыку. Негромко. Очередной намек заткнуться прозрачен как слеза.

Довольная, откидываюсь на спинку, устраиваясь поудобнее. Рукой касаюсь чего-то прохладного и круглого.

Я как бы догадываюсь что это, но на всякий случай уточняю:

– Это что? – приподнимаю моего неожиданного «соседа», чтоб Чехомову было его видно в зеркале заднего вида.

– Шлем, – безэмоционально.

– Чей?

– Моей бывшей. Но сегодня он твой.

– Зачем?

– Для гонки. По правилам заезда в целях безопасности ты должна быть в шлеме.

Это что за заезд такой намечается, мне кто-нибудь ответит?

Волнение внутри меня усиливается.

Глава 8. Ваша карета подана

Как про шлем услышала, сразу будто проглотила язык. Поджала губы. Отвернулась. Думает о чем-то. Молча. Вот и славно. Мне уже хочется поскорее приехать на место, отстреляться, порадовать сестру, после всех развезти по домам и завалиться к Эдику. Заодно спросить у него без посторонних глаз, чего это он к Арине подбивал клинья? Понравилась, что ли? Не, симпатичная, спорить не буду. Попка зачетная. Да и вообще… Губы пухлые. Нос аккуратный. Цвет глаз приятный. Теплый. Медово-ореховый. Грудь… Где-то там она должна быть. Я заметил ее очертания под худи. Могу предположить навскидку, что размер небольшой. Такой, знаете, который помещается в мужские ладони.

В мои бы точно поместилась.

Так, сруливать надо с этой темы. Не я, а друг в эту речку свои удочки закидывает. Ему можно. Он в активном поиске. А я в активном похуе.

У меня на эту весну и лето немного другие планы. Не романтические. Немного другими планы были и на этот вечер.

Со мной, как и в прошлом году, в гонках должна была участвовать Вера. И как только сестра узнала, что мне пришлось променять ее на другую девушку, дома вместе с мешающейся под ногами кошкой Сосиской не давала проходу.

«Симпатичная?», «Когда ты успел с ней познакомиться?», «А вы уже целовались? Признавайся», – сыпались в мою сторону вопросы. И аргументы, что я не по собственной воле впрягаюсь во все это, не работали.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.