Где-то на том берегу

В то же примерно время по Звёздному мосту шли парень с девушкой, Влад и Мари.

Мари любила мост с детства, когда ещё на него не установили освещение и он не был Звёздным, а был Центральным, потому что единственным. В лес же её не пускали. Папа говорил, что там делать нечего, мама – что клещи и браконьеры, а дедушка хмурился, но молчал. В общем, лес ей до сих пор казался чем-то волшебным, хотя уже много лет она приходила, часто одна. Иногда пофоткать, а чаще бывало: посидеть, наблюдая за колыханием листьев, послушать молчание и шорохи. Летом ей хотелось и окунуться в реку, но на этом берегу уже давно никто не купался. Раньше было можно, давно, ещё когда она училась в школе, но потом то тут, то там начали возникать водовороты. Несколько человек утонуло, поставили знаки, и постепенно количество желающих свелось если не к нулю, то к редким смельчакам и пьяным. В последние несколько лет, правда, никто из них не утонул, но рассказывали, что крючки подворачивались на дне, как будто их там больше, чем ила, да и водоросли как будто сами опутывали ноги. Что и отбивало всякое желание лезть в воду.

Влада же в детстве в лес одного, конечно же, не пускали, но с родителями он бывал там часто. Ходили собирать грибы, а несколько раз брали палатки, ставили их на берегу и оставались ночевать. Эти поездки были для маленького Влада настоящим приключением. До сих пор он помнил, как здорово было просыпаться под плеск реки, выбираться из палатки, пока спят родители, и представлять себя совсем большим и взрослым, может быть путешественником, а может – исследователем. После одной из таких вылазок он и не был здесь уже больше пятнадцати лет. Так и не пришёл бы сюда, но Мари была упорна. Сначала она не понимала, почему он так сильно не хочет сюда ходить, когда же рассказал, некоторое время не звала больше. Поддерживала, как и всегда. И с ней ему даже почти перестали сниться кошмары. Почти, но не совсем. После очередного Мари и предложила всё-таки прийти в лес, чтобы не думать больше о том, что прошло. Утром собрала зеркалку и вытащила Влада в рассвет.

– Тебе понравится, правда! – говорила она.

– А утром на мосту особенно здорово! – говорила она.

Именно поэтому Влад не выспался. Споткнулся несколько раз, схватился за каменное ограждение:

– О, смотри, куска перил не хватает! А вроде недавно ремонтировали…

– Точно. Ох, смотри, – Мари развернула Влада к другой стороне моста. – Смотри как красиво! Даже фоткать не хочется… Солнце поднимается, и вода как будто гафрированная и розовая. Ты видишь?! Правда же это… Это круто!

После моста начинался лес, но и там нашлось, что показать:

– О, смотри: муравьи протоптали тропинку… – Мари сидела на корточках на дорожке, через которую действительно вилась вытоптанная тысячами, а может быть, миллионами ножек тропа.

– Какой свет! Как будто нарисовано! – Мари фотографировала стволы, подсвеченные первыми лучами. Лучи ложились то ровными фигурами, то прыгали по деревьям. Влад засмотрелся, и тут что-то заскрипело так громко и гулко, что подпрыгнули оба, Мари вздрогнула, сжала руку Влада:

– Деревья разговаривают… Не волнуйся. Так бывает.

– Бывает, – Влад улыбнулся, – Когда гостей прогнать хотят. Ладно-ладно, не смотри так на меня. Это сухие деревья. Они падают и трутся о другие. Я помню… Раньше лесники следили. А теперь некому. Лешие, видимо, не справляются, – пошутил неловко.

– Ладно… Вон река. Хочешь пройтись сам? А я побуду здесь, совсем рядом. Пофотографирую пока.

Влад стоял и кидал камни в реку. Смотрел на круги. Не вспоминал, во всяком случае старался. Последний камень проскакал далеко. Дальше, чем 28 предыдущих. Но детстве получалось всё равно лучше.

Сейчас он не любил это место. Или боялся его. Детский сон снился ему до сих пор. Девушка с хвостом в клетке из корней высохшего грязного дерева. Огромные глаза, голубоватое лицо, плохо различимое в тени. Её не было слышно, хотя она открывала рот и скребла корни руками. Как будто пузырь. Леса там уже не было, была небольшая свалка на месте пожарища. Говорили, подожгли его специально. Он случайно забрёл так далеко. И увидел. Девушка звала его, а корни сжимались. Потом он бежал. По мокрому скользкому лесу, по темноте. Плакал на бегу. Закрывал лицо руками, чтобы не хлестали ветки, перепрыгивал ямы и коряги, бежал. К родителям. Чтобы позвать на помощь.

– Хватит! Я не виноват. Этого не было!

Камушек замер на поверхности воды, не опустился вниз. Под ним стало подниматься что-то. Водоросли? Кочка? Да какая кочка в реке то?! Голова. Популярный блонд с мятными прядками. Женское лицо:

– Виноват. Было.

Влад опешил. Растерялся. Но потом собрался с мыслями,

– Девушка. Прошу прощения, не знал, что здесь кто-то купается. Вещей нет, да и… Я не видел, как вы нырнули, – скинул кроссы, зашёл в воду. – Вам помочь? Замёрзли?

– Ты. Это был ты. Я видела тебя в тот день, – Синь’Ава подплыла ближе.

Красивая. Страшная. Сбила хвостом человека с ног. В воду.

– Я… Я не помог, да… Я был с родителями, жили в палатках. Далеко не отпускали, поэтому не сказал никому и пошел в лес вечером. В корнях была девушка. С хвостом.

– Меч’Та.

– Да, наверное, я мечтал найти что-то необычное, сделать что-то особенное. Но не понял, что должен был делать. И убил.

– Идиот. Это была моя сестра. Её звали Меч’Та.

– О. Я… хотел помочь. Очень. Правда. Но испугался… Родители… Я им говорил, что под деревом русалка, но они не поверили. Они ругались, что я ушёл один. Я всё-таки привел туда папу позже. Но никого уже не было…

– Влад! Влад, скорее! – из леса выбежала Мари. Ветровка съехала с одного плеча, чёлка выбилась из хвоста и лезла в глаза, сумка с фотоаппаратом болталась сзади. Вокруг девушки вились хороводом солнечные зайчики. Выскочив на берег, Мари замерла, чуть не упав вперёд по инерции. Зайчики не успели среагировать и осветили влажный песок ещё на пару метров вперёд, почти добравшись до Влада, лежащего в воде около Синь’Авы.

– Что? Кто?.. – Мари растерялась на пару секунда, но быстро опомнилась, – Руки убрала быстро! Слышь, ты, чудо-юдина!

– Всё в порядке… Стой… Всё нормально. Правда же? – Влад отодвинулся от выпустившей его Синь’Авы и посмотрел на неё.

– Нет. Но я тебя не убью, не хочу… Нет, хочу. Но не буду.

Мари удивлённо смотрела то на Влада, то на русалку. Солнечные лучики, носящиеся вокруг неё, увеличили скорость. Мари бросила сумку на песок:

– Ладно, потом. Там. В лесу у воды что-то происходит! Я шла за светом, за солнечными зайчиками, и вышла к берегу, но дальше. Не смогла выйти сюда по прямой. И у самой воды… Там, где знаки, что нельзя купаться, где водовороты. Там в корнях гнилого дерева какое-то движение.

– Нет, только не опять… – Синь обернулась к Владу. – Ты! Ты здесь и снова что-то творится!

– Хватит. Бежим! – Влад вскочил и, подбежав к Мари, взял её за руку и двинулся к лесу.

Синь’Ава метнулась было по берегу следом, став немного похожей на морского котика, потом вернулась к воде и поплыла вдоль берега.

По опутанному тиной и грязью дереву сложно было определить, каким оно было раньше. Склизкие нити тянулись к нему от воды, а у самой её кромки из-под корней кто-то бился.

– Ши, девочка, – Синь’Ава кинулась рвать нити, – не должно было, я же убирала, откуда эта дрянь опять…

– Синь, Синь, мр-я звала, но никто не слышал, а эта гадость… Из-за мр-неё! Даже Лесовой не слышал… И они всё сжимались, сжимались…

***

Городской парк пестрел жёлтым и красным. Черепаховая кошка бежала по стене дома на девятый этаж.

Влад открыл окно:

– Я бы спустился и открыл, зачем портишь штукатурку? Да и вдруг кто заметит?

– Я аккуратно. Соль плющ позвал.

Следом за Ши в окно забрался Соль, затащив несколько корзин с грибами, ягодами и ракушками:

– Так, эти как обычно от Пуша, а вот от папы… И от Синь…