На грани фола

Глава 18

Тори

Наспех приняв душ после Громова, я возвращаюсь в комнату и запираю ее на ключ. Арсений послушно сидит на соседней кровати, вытянув длинные ноги, и демонстративно залипает в телефоне. Он даже не поднимает на меня глаз, пока я не могу оторвать своих от его голого торса, рельефных рук и очень явного намека на красивый пресс. В больнице я успела заценить демоверсию, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что я вижу сейчас.

– Палишься, Булочка, – все еще не отрываясь от экрана и заставляя меня вздрогнуть, говорит Громов. – Смотри, слюна потечет.

Он стреляет в меня темным взглядом исподлобья, и мышцы между ног сводит против любых доводов разума о том, что мне не стоит связываться с этим парнем.

– Или у меня, – громко присвистывает Арсений, пожирая мое тело глазами, а я шикаю на него, чтобы был тише. – Это самые пошлые шорты, которые я только видел. У меня встал.

Я закатываю глаза, вешаю влажное полотенце на дверцу шкафа и убираю несвежую одежду в специальную коробку, с которой хожу в прачечную. Ну и что он выдумывает? Самые обычные на мне шорты. Пижамные серые за пятьсот рублей. Вспомнив, я достаю с полки забытую Громовым неделю назад ветровку, в которую тот, спасая мне руку, прятал замороженное мясо, и с размаху швыряю в него.

– На, оденься. Скажи, а у тебя вообще падал? – укладываясь на свою скрипучую кровать и стараясь не смотреть на Арсения, спрашиваю я. – А то, может, это заболевание какое? Вряд ли хроническая эрекция – это признак здоровья.

– Так проверь сама. Я с удовольствием поиграю с тобой в доктора, – пошло шутит он.

С трудом сдерживая улыбку, я выдыхаю и накрываю одеялом ноги, на которые с прожорливой ухмылкой пялится Громов. Мне не по себе от его пронзительного взгляда, а еще я боюсь, что он заметит царапину на щиколотке от моей тупой бритвы и начнет смеяться, зачем я вообще брила ноги, если не собираюсь с ним… Боже, да не знаю я зачем! Под пытками не смогу ответить! Побрила, и ладно. На всякий случай.

– Спокойной ночи, – шепчу я уже в темноту, щелкнув выключателем, чтобы погасить свет, и заворачиваюсь в одеяло со всех сторон, потому что в комнате довольно прохладно.

В общаге вечные проблемы с отоплением. Из года в год одна история – его дают по всему городу, у нас обязательно прорывает какая-то труба, и мы еще две недели мерзнем под тремя слоями пледов, если с погодой не повезет. Мне не везет вот уже во второй раз из двух. И пока я тут рассуждаю об общажных буднях, видимо, пропускаю пожелание эротических снов от Арсения, потому что комната погружается в тишину. Хмыкнув себе под нос, я прикрываю глаза, чтобы уснуть и наутро навсегда разойтись с ним дорогами, когда вдруг чувствую, как мой матрас прогибается и ко мне под одеяло забирается чертовски горячее тело.

– Громов! – по-учительски строгим тоном предупреждаю я, когда его ладонь без церемоний ложится мне на бедро.

– Что? Огнева, это невозможные условия для сна. Мне в жопу впивается пружина, а под тонкой тряпкой, которую ты назвала одеялом, жесть как холодно.

– У меня такое же. – Я пихаю его локтем в живот, жаль, не очень удачно.

– У тебя другое, потому что ты под ним. А с тобой жарко, как в Африке, – объясняет мне, будто сущую глупость, и в бесчисленный раз вдыхает запах моих волос и шеи. Громов как раз стопорится на ней. Кажется, ему нравится мой лосьон для тела с корицей, потому что шампунь не пахнет ничем, кроме отдушки.

– Арсений! – Я повышаю голос, и он звучит уже не грозно, а скорее испуганно, так как его пальцы лезут под мою майку и гладят живот. И, несмотря на весь ужас и страх, в голове у меня стреляют залпы салюта и взрываются фейерверки, а это я всего лишь вспомнила наши лобзания у стены в клубе.

– Слушай, Булочка, я понял. – Зубами он тянет меня за мочку уха, а я кусаю губы, чтобы смолчать и с ходу не выбросить белый флаг. – Не хочешь трахаться, я подожду. Сегодня не будем. Но если ты не хочешь мне по-быстрому отсосать, – прыскаю от смеха и ужаса, а он улыбается, я чувствую, – хотя бы дай послушать, как ты кончаешь.

С этими словами его рука цепляет мой пупок и опускается ниже, пробивая себе путь под резинку моих шорт, а я от испуга крепко сжимаю ноги и собираюсь возмутиться. Громко.

– Тс-с-с, – шепчет Арсений так мягко, что я даже теряюсь. – Тебе понравится, так уж и быть, побуду джентльменом сегодня.

Слава богу, в комнате темно, и я лежу к нему спиной, потому что… Черт! Да я с ума схожу, покрываюсь мурашками с головы до ног и закатываю от удовольствия глаза, просто когда его рука рисует восьмерку на моем белье.

– Какая же ты вкусная, м-м-м. – Он смакует поцелуями кожу на моей шее, покусывает, как несостоявшийся вампир, и тянет ровную линию вниз к позвонкам, не переставая гладить, водить круги и слегка надавливать через ткань на чувствительные точки у меня между ног.

– Громов, ты… – Я оборачиваюсь, чтобы в последний раз запротестовать.

– Я, – говорит, обдавая жаром мои губы, укладывает на спину и целует меня.

Боже мой.

Его язык не спеша, но очень настойчиво пробирается мне в рот. Да Громов с таким жадным удовольствием ест меня, что аж причмокивает и тихо стонет. Удерживает мою голову одной рукой, второй – ловким движением отодвигает белье, а третьей… третья у него в бо́ксерах. Стоит и не падает, и Громов толкается в меня стояком. И куда, блин, подевались его джинсы?

Голову я недолго ломаю над этим вопросом, меня отвлекают пальцы. Пальцы. Громова. В моих. Трусах.

Боже мой.

– А-а-ах.

И прежде чем я успеваю что-то сообразить, он погружает в меня один из них, умудряясь при этом продолжать наворачивать круги вокруг клитора.

– Чувствуешь? – Он шепчет мне в губы хрипло, запыхавшись. – Если бы это был мой член, ты бы уже захлебывалась от стонов. – Он двигает рукой медленно, размазывает смазку вокруг, а ее чертовски много. – Ты капец какая горячая, Огнева.

Арсений просто облизывает меня – от подбородка до носа. И это кажется чем-то таким порочным, что я повторяю свое «а-а-ах», от которого тот срывается с цепи.

Громов неглубоко входит в меня уже двумя пальцами и короткими быстрыми движениями дразнит так, что тугой узел внизу живота скручивается в пару мгновений. Языком Арсений повторяет ритм ладони, и в какой-то момент я понимаю, что он практически имеет мой рот. Он трется твердым членом о мои шорты, а я выгибаюсь, посасываю его язык, губы, уже подбородок, потому что это черная магия, которой нельзя противостоять. Наваждение какое-то.

Если впустить реальный мир, то можно, наверное, услышать жуткий скрип кровати, почувствовать запах хлорки после генеральной уборки комнат, увидеть тусклый свет уличного фонаря, пробивающегося в окно. Если. Но у меня в ушах бешено бьется пульс, нос чувствует лишь парфюм, который теперь кажется знакомым, а в глазах… в глазах такая чернильная темнота, что я провалилась в нее и тону.

– Я подыхаю, как хочу тебя, – несвязно бормочет Громов мне в губы, ускоряясь, яростнее нападая, отпуская контроль. – Если сейчас так… Ты представь, как охеренно будет…

– Я-я… – Два слова связать не могу, не сумею ответить ему, даже если постараюсь, потому что сейчас я забираюсь на самую вершину американских горок, чтобы…

– Ты, ты, Булочка. Кончай.

И я лечу вниз.

Глава 19

Арсений

Кончает Булочка, как фейерверк. Все ее тело пробирает дрожь, влажная плоть под моими пальцами сокращается, с губ срываются хрипы и стоны, от звука которых я сам едва не стреляю ей в живот.

– Аа-а-а… Ар-р-р… Арсений…

Просто капец. Член колом стоит, в груди у меня бахает так, словно я на время пробежал стометровку, все тело под жалким одеялом покрылось испариной. Мне мучительно хорошо и одновременно приятно-болезненно. Огнева такая узкая и горячая внутри, что у меня впервые закрадывается сомнение в ее сексуальной опытности. Что, если?.. Да ну, фигня, двадцать первый век на дворе, а она второкурсница, еще и с таким шикарным телом.

– Булочка… – зову я девчонку, когда она через несколько минут затихает подо мной.

Моя ладонь все еще в ее трусах, там горячо и мокро, и мне, несмотря на обещание не настаивать сегодня на сексе, отчаянно хочется продолжения.

– М-м-м. – В ответ я слышу лишь неясное мычание.

– Может, все-таки мне тоже поможешь? – дожился, блин, о сексе девчонку умоляю. – Я горю, Булочка, чувствуешь?

Для убедительности тычусь ей в бедро каменным членом, но в ответ получаю лишь мягкий вздох, который никакого приятного продолжения мне не обещает, и следом – тихое сопение. Не вижу ее лица в темноте, но… охренеть. Она просто заснула?! Вот так?!

Для пробы еще раз трогаю ее клитор, а дыхание Огневой даже не меняется. Шепчу на ухо забористую пошлость про ее задницу – снова ноль эмоций. Эта хитрая Булка меня просто поимела, сделав на несколько минут вид, что я имею ее!

С мрачной решимостью наказать ее при первой же возможности я собираюсь перекатиться с бока на спину и чуть было не падаю с кровати. Сука! Закрываю глаза и, с трудом примостившись рядом с Огневой, стараюсь не думать, как именно собираюсь ее «наказывать», но картинки одна за другой возникают в воображении – Булочка на коленях, я сзади, спереди, у нее во рту… Мой несчастный член, кажется, еще больше увеличивается в размерах.

Ох, Огнева, я тебе такое устрою! Неделю из койки не вылезешь. Будешь умолять. Да, именно умолять. Это последняя мысль, которая вспыхивает в одурманенном похотью и усталостью мозгу, прежде чем я отключаюсь. А после, кажется, буквально через секунду где-то в моем сне уже бьют в барабаны. Я резко распахиваю глаза, и так же резко сбоку от меня дергается теплое мягкое тело.

– Черт, черт, черт! – скороговоркой выдает взволнованный голос, и я вдруг все вспоминаю.

Булочка. Клуб. Наш поцелуй. Ее оргазм.

– Привет, Огнева. – Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на девчонку, но она перекидывает через меня ногу и еще до того, как я успеваю подхватить ее под ягодицы и усадить на утренний стояк, сползает на пол.

– Быстро вставай! – шипит она, одергивая на пышной груди футболку. – В дверь стучат.

– И что?

– И то! – От возмущения, смешанного с волнением, она пыхтит и краснеет. – Тебя здесь видеть не должны!

– Не открывай дверь, раз не должны, – не понимаю, чего она кипишует. И вообще, любая девица из моего окружения была бы только рада, если бы нас увидели вместе. Это для рейтинга телочек хорошо – спать с главной звездой баскетбольной команды. А я, пусть и нескромно, и есть та самая звезда. Даже обидно, что Огнева меня ни во что не ставит.

– Вставай, я сказала! – продолжает она гнуть свое. – Тебя нужно спрятать!

– Ты в своем уме, Булочка? Или у тебя из-за ночного оргазма мозг поплыл? Где ты собираешься меня прятать? Тут даже туалета нет.

– Поднимайся! – Она срывает одеяло, под которым я лежу в одних трусах, и столбенеет при виде бугра в них. – Что…

– И тебе доброе утро, – выдаю я, не в силах сдержать широкой улыбки. – Мы с моим другом рады тебя видеть.

Она не успевает ответить – в дверь снова настойчиво стучат. На мгновение Булочка захлопывает выразительные глаза, потом открывает, и на этот раз в них читается не только смущение, но и мольба.

– Громов, пожалуйста, – ее голос звучит на октаву ниже, а на щеках расцветают алые пятна. – Это Веня. Я знаю его, он вахтершу вызовет, если я не открою.

– Такой же зануда, как и ты, – ворчу я, поднимаясь на ноги.

– Давай сюда. – Огнева тычет в узкий проем между шкафом и входной дверью.

– Издеваешься, что ли? – Я сдергиваю со стула джинсы и на ходу натягиваю на себя, воюя с молнией в районе паха. И хотя от такого равнодушия девчонки мой член начинает грустить, он все еще не желает упаковываться в ширинку.

– Стой тихо, – командует она, когда я занимаю место у шкафа, и, получив от меня в ответ надменный взгляд, распахивает дверь.

– Ты проспала! – Булочка не ошиблась, этот заумный тон может принадлежать только такому лузеру, как ее Вениамин.

– Проспала, – упавшим голосом подтверждает Огнева. – Не жди меня. Я соберусь и примчу в универ.

– Ты помнишь, у кого первая пара? – задротским тоном уточняет додик.

– Вень, давай вот как раз обсудим, – раздраженно цедит девчонка. – И оба опоздаем. Спасибо, что разбудил. А теперь иди, мне еще в душ надо успеть.

– Ты вчера нормально добралась?

– Да, нормально.

– Я бы тебя ни за что одну там не оставил, – теперь в голосе задрота явно проступает вина, – но Лика… она…

– Вень, я все понимаю, – прерывает его излияния Булочка. – Потом, ладно?

И только захлопнув дверь, девчонка облегченно выдыхает. Странная такая. Будто мнение ее Вениамина на самом деле имеет хоть какое-то значение.

– И как вообще вы подружиться могли? – недоумеваю я. – Ты – огонь. Он – пыль.

– То же самое могу спросить про тебя и Быкова, – парирует она, дерзко приподнимая бровь.

Ну ок, зачтено.

– Итак, чем займемся? – Понизив голос, я делаю шаг по направлению к девчонке, но она отпрыгивает от меня, как пугливая лань.

– Не подходи ко мне!

– А как же мой оргазм?

– К-какой оргазм?

– Тот, который ты мне должна, – говорю я и обхватываю ее за талию, прижимая к себе.

Учитывая Булочкину динамо-натуру, я вообще-то ни на что прямо сейчас не рассчитываю, но упустить возможность подразнить ее просто не могу.

– Блин, Громов, отпусти меня, пожалуйста. – Она тяжело сглатывает. – Я тебе ничего не должна. Это… все… не повторится больше. Мы договаривались: ты ночуешь здесь и…

– Что именно не повторится, м? – уточняю я, с каким-то мазохистским наслаждением, потираясь членом о Булочкин живот. – Твой оргазм или то, что ты меня оставила без сладкого?

– Ничего не повторится! – Она упирается ладонями мне в грудь и с силой отталкивает. Я бы мог, конечно, ее удержать, но так уже и не хочется – хочется, чтобы она сама захотела. – Забудь обо мне, Громов.

– Не могу, Булочка, – сообщаю с притворным сожалением. – У меня еще никогда не было такого старательного персонального ассистента.

– Тогда давай в память о наших деловых отношениях разойдемся в разные стороны с миром, – тут же находится девчонка.

Разойдемся?

– А этого я тебе обещать не могу, – натягиваю на себя футболку со свитером и снимаю со спинки стула бомбер, который вернула мне Огнева. – Как там в рекламе? Попробовав раз – ем и сейчас. А я тебя, Булочка, только-только распробовал.

Оставив за собой последнее слово, я даю возможность Огневой переварить услышанное, а сам выхожу из ее общажных хоро́м. На ходу закидываю в рот жевачку и быстро сбегаю по лестнице вниз. Сначала поесть, а потом все остальное.

Пока я еду в такси в ближайший ресторан, чтобы не травиться в столовой, на телефон приходит сообщение от Лики. Тут же перезваниваю – убедиться, что у нее все в порядке. Бык вчера, конечно, жестко накосячил.

– Эй, ну ты как? – спрашиваю я, услышав в трубке взволнованный голос Саниной девушки.

– Нормально. Спасибо тебе, Арсений. Я просто не знаю, что бы я вчера делала…

– Эй, забыли, ладно? Оставайся столько, сколько нужно будет.

– Я сегодня уеду. Саша звонил.

А вот это удивительно: такой бухой вчера был – я думал, он минимум до обеда спать будет.

– Че говорит?

– Я не взяла трубку, – признается она. – Пока что. Хочу подумать. Но ты… не говори ему, пожалуйста, про то, что я с Вениамином уехала. Он в прошлый раз ужасно разозлился из-за него. Не хочу… не хочу, чтобы кто-то пострадал.

– Послушай, – говорю осторожно. – Саня мой друг, а друзьям мы часто многое прощаем, но… если он тебя обижает, ты должна мне сказать.

Повисает молчание, а после звучит именно то, что я и ожидал услышать:

– У нас все нормально. Спасибо за заботу, Арсений.

Ладно, разберутся эти двое, у меня и своих проблем хватает. Одной Огневой – с головой. А она проблема – это ясно как день, потому что именно из-за нее я, закинув в себя двойную порцию карбонары, в субботу до тренировки тащусь в универ на пары, которые в этом году еще ни разу не посещал. Кто бы мне сказал пару недель назад, я бы рассмеялся придурку в лицо. И вот я здесь – наспех освежившись в душевой за спортзалом, изучаю расписание Огневой, чтобы в перерыве зажать ее где-нибудь в углу и договориться о вечере. Да,договориться, чтобы она не соскочила, потому что может. Еще и ключи от ее общажки греют карман, фиг знает, как я их с собой захватил. Не специально, по привычке взял, забыв, что свои Лике отдал.

К моему неудовольствию, Огневу после лекции поймать мне не удается. Из кабинета выходят все, прежде чем в проеме двери появляется додик Веня. В одиночестве. Без своего огненного прицепа, на который у меня перманентный нездоровый стояк. Я выбрасываю руку вперед, преграждая лузеру путь.

– Подружка твоя где?

Балашов, конечно, дрейфит, но виду не подает. Заумным жестом поправляет очки на переносице и спокойно отвечает:

– Лика осталась в твоей квартире. Я отвез ее вчера. Насколько знаю, она все еще там.

– Ты идиот, что ли? Я не про нее спрашиваю. Где Огнева?

– Виктория опоздала на первую пару. Видимо, ее выбило из колеи то, что произошло вчера. – И этот лузер еще позволяет себе посмотреть на меня обвинительно. – Она ни в чем не виновата. Если тебе так важно кого-то эксплуатировать, эксплуатируй меня. Оставь ее в покое.

– А я тебя забыл спросить. Твоя задница мне точно не интересна.

– С Тори у тебя ничего не получится, – не унимается додик, испытывая грани моего терпения. – Она влюблена. И конечно же, не в кого-то вроде тебя.

– В кого тогда? – спрашиваю я холодно.

О чем он вообще? Точнее, о ком?

– Эта информация не подлежит распространению.

– Ага, – говорю подчеркнуто спокойно, а потом хватаю его за задротскую клетчатую рубашку на груди и, понизив голос, произношу: – В кого?

– Не скажу, – храбрится лузер. – Даже если пытать будешь.

– И пофиг. Сам узнаю.

Оттолкнув от себя Балашова, я раздраженно смотрю по сторонам. Студенческий планктон вокруг старательно делает вид, что не замечает этой сцены, а мне что-то так сильно хочется сломать что-нибудь. Или кого-нибудь. Или что-нибудь кому-нибудь. Бред такой. На кого там Булочка может вздыхать? С Веней у нее явно исключительно платонические отношения. Качок, что ли, тот замешан, который возле ее общаги ошивался? Сука. Сказать Русу или Сане, о какой ерунде думаю, так залошат! Надо мне, по ходу, топить домой. Выяснить, что там у Сани после перепоя, понять, собирается ли Лика и правда съезжать с моей хаты. А вечером тренировка – пропускать ее нельзя. Даже из-за огненной задницы Огневой.

Я уже двигаюсь на выход, но резко торможу у буфета, заметив непослушную копну волнистых волос и объемную бежевую толстовку, под которую накануне я с наслаждением запускал свои руки. Зачем я это делаю, сам не пойму, но что уж там – когда летишь на дно, искать причины поздно. А в том, что Огнева меня в преисподнюю за собой тащит, сомнений никаких нет. Стерва дикая. Стоит в компании бугая Воронцова и, призывно глядя ему в глаза, посасывает кофе из бумажного стаканчика.

Мне вообще всегда было пофиг на то, с кем, помимо меня, мутят телки. За эксклюзивом никогда не гонялся, даже наоборот, без него как-то легче было. Но Огнева – совсем другое дело. Совсем, блин. Стоит представить, что она все то, что позволила мне вчера, выделывает со своим культуристом, так нутро передергивает, и хочется сочно вмазать по чьей-нибудь роже или заднице. Если по заднице, то желательно чтобы круглая была. Ага, с двумя ямочками на пояснице. И пахла жженным сахаром и корицей, как «Синнабон».

Не думая, что творю, я топлю к этой чудной парочке и с размаху цепляю плечом бугая. Шкаф он, конечно, широкий, целый метр пространства занимает, но дышит мне придурок в пупок. Может, у Огневой фетиш на карликов?

– Эй, смотри по сторонам. – Он делает мне замечание, а я и рад стараться.

– Че ты там шепчешь? – подношу ладонь к уху, типа не слышу. – Тише будь.

– Напрашиваешься, Громов, – не поведя бровью, напрашивается сам шкаф. Не понимаю, он реально тупой или притворяется? Ему в прошлый раз непонятно было, кто Огневу-то гуляет?

Я только открываю рот, чтобы стереть это нелепое пятно с лица земли, как между нами вклинивается Булочка. Смертница, блин. У меня, кажись, из ушей пар идет и челюсть от напряжения сводит, а она лезет опять. Защищать своего дурака вздумала?

– Арсений, не нужно.

Еще и в глазах такая мольба, будто милостыню для умирающих собралась просить. Блин, и как это работает вообще? Почему отпускает, когда на нее смотрю? Ломаю голову, но меня внезапно озаряет идея. Я широко улыбаюсь Огневой, вмиг сменив ориентиры. Все равно будет по-моему, Булочка.

– Держи, – достав из кармана, вкладываю ей в ладонь ключи. – Случайно утром прихватил.

Это звучит провокационно, но она сама напросилась. Я знаю, на что иду и что она заслужила. Девчонка теряется, распахивает свой прекрасный рот, а следом ее пухлые щеки вспыхивают красным. Обожаю. Еще и губу кусает, м-м-м. Все, фантазию не остановить.

Я даже не палю на боксера, он там в нокауте, скорее всего, сейчас фокус лишь на Огневу. Наклоняюсь ближе к ней и не слишком тихо шепчу:

– За тобой должок после ночи, встретимся в восемь.

И разворачиваюсь, чтобы уйти, забив на всех, кто с широкими глазами пялится в мою сторону. Так даже лучше – не полезут к Огневой, а то меня триггерит. Она ведь вроде не трет ни с кем в универе? И не будет! Пусть уже после меня суются на этот мучной остров.

Глава 20

Тори

– Бекон или сухарики к сырному супу добавить? – спрашиваю я у ребят, которые часто бывают в нашем заведении, а сама кошусь в сторону настенных часов. Еще только девять, а я уже схожу с ума. Непростое это дело – игнорировать вездесущего Громова. Я даже телефон специально оставила в шкафчике, чтобы не было соблазна ответить ему, потому что ровно с восьми ноль-ноль он строчит мне похабные – и при этом до жути горячие – сообщения.

И зачем я его только разблокировала?

Иду пробивать заказ и стараюсь думать лишь о новых кедах, которые с непривычки натирают мне ноги. Плохой идеей было надевать их в субботнюю запару. Зал переполнен, на кухне задержка в раздаче блюд, еще и Костя, мой напарник, заболел. Вместо него столики со мной делит Лиза, которая за несколько часов уже дважды успела довести меня до ручки. Я даже присмотрела новую чугунную вок-сковороду шеф-повара, и если Киреева еще хоть раз пошутит про мое настроение…

– Блин, я мудака за десятым столом полтора часа обхаживала, а он мне даже чаевых не оставил. Ну вот что за мужики пошли? Как на сиськи пялиться, так это они за! – Ее поиски прекрасного принца на белом «Мерседесе» в нашей бургерной всегда меня умиляли. Честно сказать, обычно я вообще к ее куриному мозгу относилась с определенной степенью иронии. Но не сегодня. Сегодня меня раздражает все – от и до. Будто все звезды сошлись в коридоры затмений, как сказала бы моя бывшая соседка по комнате. Ну или что-то вроде того. Точно ретроградный Меркурий был виной тому, что Громов учудил в столовой. И тому, как потом на меня смотрел Дима, от которого я сбежала, ничего не объяснив. И тому, почему Веня вздумал лезть ко мне с советами, за собой бы следил! Я опять завожусь и вымещаю злость на сенсорном экране кипера.

– О-о! Шестнадцатый беру себе. Тебе же не жалко, Огнева? – Лиза не дожидается моего ответа. Выйдя из кухни, она хватает меню и поправляет в вырезе грудь так, что соски вот-вот вылезут наружу и скажут всем привет. – Такие пираты в нашу гавань не часто заходят.

Прыснув, я собираюсь проверить на раздаче клаб-сэндвичи, которые должны были уйти в зал еще минут двадцать назад, когда слышу Лизу, чересчур громко захлебывающуюся от смеха. Может, скорую пора вызвать? И, блин, черт меня дергает обернуться к ней!

Наверное, именно это имеют в виду в книжках, когда пишут про «мир вокруг, который перестает существовать». Потому что сейчас, увидев Громова, я чувствую что-то очень похожее: все вокруг становится подобным размытому фону, чужие голоса сливаются в белый шум, а во рту появляется эфемерный привкус алкоголя, которым пахли его поцелуи. Издалека не вижу, но я точно знаю, что сейчас, когда он задирает левую бровь, зрачки у него становятся шире, вытесняя зеленую радужку темнотой. Ньютон, Эйнштейн, кто там писал о притяжении, тяготении и всей этой ерунде? Может, они сумели бы объяснить, что сейчас происходит со мной? Потому что меня будто невидимыми нитями тянет к Громову.