Музыка моего сердца

Лось увидел нас и скрылся, белка тоже.

– Ну вот, всех распугала, – смеялся Финн, – мы уже почти пришли.

Мы пересекли поляну, и подошли к большому дубу, у него был очень толстый ствол, в стволе было два дупла.

– Только не кричи, а то они испугаются и не выйдут.

– Кто, они? – с любопытством спросила я.

– Белки.

Финн снял рюкзак и вытащил из него пакет. В пакете были желуди, которыми мы кормили Иберийских свинок, кедровые орешки, и семечки. На нижней ветке дуба висела кормушка из пятилитровой баклажки, Финн повесил ее сюда, когда начались холода, и время от времени подкармливал белок и птиц.

– Видишь эти два дупла? В них живет семья белок. Четыре взрослые и несколько бельчат. Сейчас я насыплю семечек, и они выбегут. Только не кричи, а то распугаешь. Стой смирно, и они могут даже с руки у тебя есть. Ко мне они уже привыкли и не боятся.

Финн насыпал мне в руку кедровых орехов и велел стоять с открытой ладонью поближе к дубу. Не успел он развязать пакет, как из дупла показалась беличья мордочка. Она вылезла из дупла и побежала к кормушке, за ней выбежала другая. Одна из них прыгнула к Финну на плечо и спустилась по руке к пакету с желудями. У меня внутри был такой восторг, мне хотелось кинуться к ним и потрогать. Финн высыпал в кормушку желуди, и обе белки забрались в нее. Финн повернулся ко мне и приставил палец к губам, не шуми мол. Ко мне на плечо прыгнула еще одна белка, чуть спустилась вниз, и, повернув свою мордочку к моему лицу, принюхалась ко мне. Я думала, что сейчас лопну от счастья. Беличья мордочка была так близко к моему лицу, я чувствовала, как щеку щекочут ее усики. Потом она спустилась вниз по руке и села прямо в ладонь. Она спокойно начала грызть орешек.

– Я так хочу ее потрогать, – прошептала я, – она не сбежит, если я это сделаю?

– Попробуй, – спокойно сказал Финн.

Он грыз кедровые орешки, а по нему бегало трое бельчат, и выхватывали из руки орешки. Они были такие маленькие и пушистые. Я очень медленно и осторожно поднесла руку и прикоснулась к беличьему хвостику, он был такой мягкий. Белка лишь посмотрела на меня, и продолжала грызть орешки. Я осторожно погладила ее пальцем по спинке, боже, сколько во мне было эмоций, они рвали меня изнутри, мне хотелось схватить эту белку, и прижать ее к себе. Один бельчонок спрыгнул с Финна на дерево, за ним последовал другой, и начались гонки. К ним подключились все остальные белки, они носились по деревьям как угорелые, сбивая снег с ветвей.

– Финн, я тебя обожаю! – говорила я, обнимая его за шею и целуя в щеку, – спасибо, спасибо, спасибо!!!

Мы возвращались назад, вид у меня был как у ребенка, которого первый раз сводили в зоопарк. Придя домой, мы все сидели за столом, пили чай, и ели пирожки. Я рассказывала о нашем походе с таким восторгом и радостью. Во мне все еще вертелся этот ураган эмоций. Я заметила, что Финн смотрит на меня как-то по новому, а хитринки в глазах стало еще больше.

После чая Финн пошел колоть дрова для камина, ему это нравилось. Рядом с входом в наш дом была небольшая пристройка, там хранились дрова. Это помещение было высотой во весь дом, и разделено как бы на два этажа полкой. К полке была подставлена лестница. Финн заносил дрова в эту пристройку. Мы с Андреем сидели в гостиной и болтали, когда послышался грохот. Мы вышли посмотреть, что случилось. Зайдя в пристройку, я увидела Финна, лежавшего на полу и разломанную лестницу.

– Ты живой? – спросила я, подойдя к Финну.

– Живой, только нога болит.

– Лежи и не двигайся, сначала я посмотрю.

Мы с Андреем скинули с него все дрова, они засыпали его при падении. Его бедро было все в крови. Под ним сломалась одна перекладина лестницы, и, падая, он распорол себе ногу в верхней части бедра об острый обломок. Я разодрала посильнее джинсы, чтобы посмотреть, не задел ли он важных сосудов.

– Ничего важного вроде бы не повреждено, пошевелить ногой можешь?

Он пошевелил.

– Голова не болит? Ты сильно ушибся?

– Да не особо, только нога болит.

– Хорошо, давай поднимем тебя и пойдем в дом, рана глубокая, и ее надо бы зашить.

Мы зашли в дом. От движений кровь пошла сильнее.

– Да, точно придется зашивать. Надо снять с тебя джинсы.

Андрей отвел Финна на кухню и помог раздеться, а я пошла в кладовку за медицинскими инструментами лекарствами.

Я вернулась на кухню, Финн сидел на стуле возле кухонного стола в кофте и трусах. Грязные мысли тут же полезли ко мне в голову, я попыталась их отогнать и думать о деле. Я вымыла руки и налила в миску воды, взяла полотенце начала промывать рану. Мои руки касались его ноги, она была такой теплой. Андрей вырвал меня из пагубных мыслей.

– Ты раньше это делала? – спросил он.

– Да, правда давно, – ответила я неуверенно.

Финн взял мою руку и посмотрел мне в глаза.

– Я тебе доверяю, – уверенно сказал он.

Меня это успокоило. Я приготовила иглу с нитью и пинцет, набрала новокаин в шприц.

– Я сейчас сделаю тебе обезболивающий укол, хорошо?

Финн кивнул.

Я надела перчатки и обработала спиртом кожу вокруг раны. Уже была готова сделать укол, когда заметила у Финна эрекцию. Я замерла со шприцем в руке. Финн увидел это, осознав причину, начал смущенно извиняться и прикрываться кухонным полотенцем, лежавшем на столе.

– Все нормально, не стоит извиняться, – говорила я, пытаясь его успокоить, – мы тут все давно без секса, так что это нормально.

Бедный Финн залился краской. Андрей, сидевший с нами, и видевший все это, решил разрядить обстановку.

– Да ладно тебе, мы тут уже все руки в мозоли сбили. Пока спали с Аней, мне каждую ночь эротические сны снились, я не раз просыпался с мокрыми трусами.

Мы одновременно засмеялись и не могли успокоиться, слезы текли у меня по щекам, мы смеялись до боли в животе. Андрей достиг большего результата, чем сам ожидал.

– Ты же понимаешь, что больше я тебя в свою постель не пущу? – сквозь смех говорила я. – Так ладно, успокаиваемся, надо зашить рану, Финн, ты так наржался, что у тебя опять кровь пошла. Все, делаю укол.

Я приложила марлю к ране, что бы остановить кровь. Финн скривился от боли.

– Все-все, сейчас подействует новокаин.

– Да, я уже чувствую, как немеет. И перестаю ощущать прикосновение твоей нежной руки.

Мы опять начали смеяться. Через минуту, успокоившись, я провела тест на чувствительность, нажимая пальцем на рану.

– Чувствуешь?

– Слава богу, нет!

– Хорошо. Тогда приступим.

После окончания учебы в институте я работала волонтером в травмпункте при больнице, так что зашила не одну рану, но боялась, что за годы потеряла навык. Нет, все пошло как по маслу, хорошие, ровные стежки один за другим. Пять минут, и все готово. Я наложила восемь швов, намазала сверху заживляющей мазью и наложила повязку.

– Готово. Я бы еще сделала тебе прививку от столбняка, на всякий случай.