Сон Разума

После моего вопроса он задумался и ответил серьёзным голосом:

– Бывают разные ситуации, из-за которых человек может явиться на встречу не вовремя или вообще на нее не явиться.

– Да какая разница из-за чего, главное, что он не явился на нее вовремя!– не сдержалась я.

Он удивленно приподнял правую бровь.

– Я с Вами не согласен, потому что причина опоздания может быть очень веской.

– Нет, Вы меня не понимаете. Я врач. Для меня каждая секунда на счету, потому что иногда из-за одной секунды может зависеть жизнь человека. А когда человек опаздывает, он забирает не только моё время, но можно сказать жизнь у какого-нибудь моего пациента.

– Вы рассуждаете однобоко. Почему Вы не думаете, что он, может быть, и опоздал потому, что спасал кому-то жизнь? Вы ведь не думаете, что чья-то жизнь не важна, если он не является Вашим пациентом.

– Нет, конечно!– возмутилась я.– Просто я никогда не думала об этом с этой точки зрения. Я всегда считала, что они опаздывают только из-за своей беспечности и неумения правильно рассчитать время на дорогу.

– И что Вы делали, когда человек опаздывал?

– Ну… я ждала его пятнадцать минут, и если он не перезванивал сам, то я уходила, так и не дождавшись его, – мой голос не звучал уже так уверенно, я сама засомневалась в правильности своего поведения. – А Вы? Как поступаете Вы?

– Я так же, как и Вы – врач. И в принципе, я разделяю Вашу точку зрения, но только частично. В отличие от Вас я всегда дожидаюсь опаздывающего. Если причина его опоздания окажется значительной, то я продолжаю встречу, а если это опоздание случилось, как Вы и сказали из-за беспечности, то я покидаю место встречи, т.к. для меня с таким несерьезным человеком никаких совместных дел уже быть не может.

Я была поражена. Почему я была такой эгоисткой? Ведь иногда мне звонили, пытались всё объяснить, но я даже слушать не хотела.

– Вы правы, – сдавленно прошептала я, качая головой, – мне жутко стыдно за своё прошлое поведение. Просто мне никогда и в голову не приходило посмотреть под другим углом.

– Надеюсь, тот вывод, который Вы только что сделали, останется с Вами навсегда. Думаю, отныне Вы будете дожидаться тех, кому назначили встречу, или по крайней мере давать им право объясниться.

– Да, безусловно! – подтвердила я его предположение.

– Ну что? Готовы выполнить Ваше первое Задание?

– Даже не знаю. Смотря, что это будет за Задание. Аврора нам конкретно ничего про них не рассказала. Только то, что мы будем в качестве каких-то двойников. Если я всё правильно поняла.

– Верно, Вы именно по этому принципу и выбраны – очень похожи на кого-то из знакомых спящего. А что касается конкретики Задания, то ее нет, т.к. каждый Сон индивидуален и поэтому по деталям Вам всё сообщит непосредственно Наставник Задания, – с этими словами он подошел к лифту и вызвал его.

Кабина бесшумно подошла и отъехала дверца, через которую мы зашли, плавно спустились вниз и затем вышли на улицу.

– У нас очень красивый Сад, – он махнул рукой на раскинувшуюся перед нами картину.

Я застыла на месте от открывшейся передо мной панорамы.

– Неужели это и есть Рай?! Очень смахивает на сады Эдема!

И действительно в Саду росли кустики, аккуратно подстриженные в форме шаров, конусов и даже в форме, напоминающих различных животных: слонов, зайцев и пр. Мы подошли к небольшому пруду, в котором цвели кувшинки лежал большой крокодил, кожа которого была из необычной растительности, напоминающей чешую. Цветы на клумбах были разлитыми всевозможными красками. На них порхали разноцветные бабочки. Вдоль многочисленных тропинок и дорожек располагались удобные кованые лавочки, рядом с которыми росли высокие деревья, укрывая от Солнца сидящих на них людей.

– Вам нравится?

– Спрашиваете!– усмехнулась я.– Как это может не нравиться?!

– А Вы чувствуете аромат цветов?

Я резко остановилась. Действительно. Я вдохнула полной грудью воздух. Выдохнула. Вдохнула еще раз. Ничего.

– Нет,– растерянно качая головой, произнесла я.– это потому что я во Сне?

– Это потому что это – не Рай, – усмехнулся он,– или как мы его называем Мир Вечного Покоя. Находясь здесь, мы можем только увидеть, каким он может быть, что-то вроде демо-версии или рекламного проспекта. Но в этом месте мы не можем чувствовать: ни жары, ни холода, ни запаха, ни вкуса. Мы только можем знать, каким должен быть предмет горячим или холодным, например, и придавать ему эти качества, но почувствовать этого у нас не получится. А ведь для полного удовлетворения и наслаждения должны быть задействованы все наши органы чувств. Только тогда картина будет полной.

После смерти, когда мы попадаем сюда, поначалу нас устраивает только это, но постепенно нам хочется не только всё это видеть, но и чувствовать в полной мере. Почувствовать: как пахнет роза или еловая ветка, опустив руку в воду ощутить ее ледяную прохладу, раскрыть ладони навстречу солнечным лучам и почувствовать разливающееся по ним тепло. Ведь здесь, увидев какой-то фрукт или плод, даже не возникает желания его съесть, и если ты его надкусишь, ты ничего не почувствуешь.