Квартира в Париже

– Там уже нет места, – пробормотал военный, перехватывая носилки. – Дом переполнен. И всем нужен чертов врач.

Глядя им вслед, Эстель бессильно опустилась на край открытой сзади машины. Она положила голову на руки, крепко закрыв глаза ладонями. Она устала. Очень устала.

Эстель заставила себя поднять голову. Она никогда не пасовала перед трудностями, не собиралась и сейчас, после того как Ален и его товарищи пожертвовали всем ради нее и своей страны.

Вернувшись в кабину, проверила горючее. Осталось совсем мало, сгонять до передовой и обратно не хватит.

Эстель встала. Может, за последний час кто-нибудь нашел горючее или привезли запасы из…

– Эстель!

Услышав свое имя, она оглянулась и увидела бегущую навстречу Рашель, растрепанную и в грязи с головы до пят. Увидев подругу целой и невредимой, Эстель облегченно вздохнула, но тут же опечалилась и с трудом сглотнула.

– Эстель, – повторила Рашель и крепко ее обняла. – Я так беспокоилась. Говорят, шальные снаряды в тыл залетали и… – Она отстранилась. – Ты ранена.

Рашель потянулась к виску Эстель, и ее пальцы обагрились кровью.

– Пустяки, – прошептала Эстель.

Слезы, которые она сдерживала перед Жеромом, сейчас ручьем хлынули по щекам.

– Что? Что случилось?

Эстель хотела ответить, но не смогла выдавить ни слова.

Рашель отшатнулась.

– Ален?

Эстель кивнула.

Ее подруга схватилась за дверцу перевозки.

– Он?..

Похоже, и у нее язык не повернулся такое сказать. Как будто замалчиванием можно что-то изменить.

– Мне очень жаль, Рашель. Очень.

Рашель пошатнулась и рухнула как подкошенная на край машины.

Эстель, глядя на застывшую в молчании подругу, мучительно пыталась сообразить, как ей помочь, что сказать.

Через несколько секунд Рашель встрепенулась и подошла ближе к подруге.

– Сколько у тебя осталось горючего?

– Что? – удивленно встряхнула головой Эстель.

– Сколько у тебя горючего? Моя машина не на ходу, лопнула передняя ось, когда я…

– Рашель, – перебила ее Эстель. – Ты что надумала?

– То, что одобрил бы Ален, – ответила та дрожащим голосом. – Там остались люди, его товарищи, соратники, которые сражаются до сих пор. Им нужна наша помощь. Он бы не хотел, чтобы мы сейчас расставались.

Она крепко стиснула руку Эстель.

– Рашель…

– Сейчас плакать не буду, – сказала она и сильнее сжала руку Эстель. – Если начнешь, то не остановишься. А сейчас не до этого. Нужно найти горючее.

– Да.

Рашель отпустила ее руку.

– Нужно возвращаться к Жерому.

Обе женщины пошли через двор, обходя пристройки. Но пройдя какой-то десяток шагов, Эстель вдруг обратила внимание на непривычную тишину во дворе и остановилась. Кругом брошенный транспорт, все посты опустели. Краем глаза она заметила молодого солдата, бегущего к сараю.

– Что происходит? – крикнула она.

– Сообщение по радио, – ответил он, замедляя ход. – Правительственное.

Подруги переглянулись, и впервые за долгое время перед ними промелькнула надежда. Эстель поспешила вперед в надежде услышать долгожданную новость. О том, что каким-то чудом удалось собрать новые силы, и скоро подтянется подкрепление, что проклятых бошей отбросят туда, откуда пришли, и их, казалось неудержимый, натиск будет остановлен, пока еще не поздно.

Двери сарая были распахнуты, и Эстель с Рашель вошли вовнутрь. Справа вдоль стены на соломе лежали раненые. Ближайший к ней с ампутированной ниже колена левой ногой стонал и бредил. Остальные лежали без движения, лишь провожая ее измученными, полными боли взглядами.

В дальнем углу сарая около стоящего на бочке радиоприемника с длинной антенной, тянущейся через сеновал на крышу, сгрудились люди в форме разных родов войск. Эстель ускорила шаг от нетерпения услышать сообщение, Рашель не отставала.

Но только они дошли до цели, кто-то выключил радио, и в сарае воцарилась гробовая гнетущая тишина, нарушаемая только стонами раненого у двери.

Эстель вздрогнула. На лицах людей отразилась широкая гамма эмоций – от печали до испуга, от ярости до отчаяния. Один солдат, совсем пожилой, наверное, побывавший в схватке с немцами двадцать лет назад, не смог сдержать слез.

Она схватила за руку ближайшего медика.

– Что случилось?

– Мы капитулировали.

Эстель растерянно уставилась на него.

– Не понимаю.

– Рейно ушел в отставку, премьером стал Петен и первым делом запросил у немцев перемирия.

– Не может быть!

Значит, все жертвы и лишения последних месяцев оказались напрасными. В том числе и смерть Алена.