Лучшее лекарство

–Привет, – поздоровалась я, но Итан даже не удосужил нас своим вниманием, так и не повернувшись ко мне. – Кажется, ему не до нас, Кати. Пойдем, зайдем к нему в другой раз.

–А имя у твоей чудной соседки есть? – Спросил, наконец, Итан и повернулся к нам. Кажется, таких красивых глаз я еще не видела никогда в жизни. Они были синие и глубокие, словно море. Темные волосы обрамляли его лицо и аккуратно спадали на лоб. Его взгляд был таким изучающим и проникновенным, что мне стало даже не по себе. На вид он был немного старше меня.

–Меня зовут Линдси, – ответила я и улыбнулась ему.

–Чудесное имя для чудесной девушки, – ответил Итан и улыбнулся. Я растаяла от его улыбки, словно мороженое в знойный жаркий день.

–У тебя огромный талант. Твои рисунки просто прекрасны. – Сказала я.

–Хочешь, я нарисую твой портрет? – Предложил Итан, внимательно разглядывая меня.

–Как-нибудь в другой раз, – ответила уклончиво я.

–Итан, не смущай Линдси. Она тут первый день и пока не привыкла к нашей обстановке, – заступилась за меня Кати.

–А что я такого сказал? – Удивился Итан и вернулся к рисованию своей картины, кажется, потеряв к нам интерес.

–Ладно, мы пойдем в игровую комнату. Если хочешь, приходи, – сказала Кати, и мы вышли из его палаты.

–А разве пациентам разрешается разрисовывать стены в больнице? – Спросила я Кати.

–Итан особый пациент, ему можно, – ответила она.

–С каким диагнозом он тут лежит? – Спросила я.

–Слишком большое воображение. Иногда он полностью уходит из реальности. Поэтому доктор разрешил ему рисовать. Когда Итан рисует, он с нами, но когда прекращает, он как будто в коме – он не видит и не слышит тебя. Кажется, ты ему понравилась.

–Почему ты так думаешь? – Удивилась я.

–Потому что он сразу же предложил тебя нарисовать, а мне, чтобы получить свой портрет, понадобилось пару месяцев, – ответила Кати.

–И долго Итан здесь уже находится?

–Год, – ответила Кати. – Поиграем в шахматы?

–Конечно, – кивнула я, удовлетворенная ее ответами.

Вечером ко мне зашел отец и занес мои вещи, но я все еще была зла на него за то, что он отправил меня в лечебницу.

–Подумай, что бы сказала об этом мама? Нам нужно держаться вместе, а ты сплавил меня в эту лечебницу, – говорила я.

–Я сделал это для твоего же блага. Я не хочу, чтобы попытки суицида снова повторились, а доктор Роудс сказал, что это возможно, – ответил отец.

–Мне плевать, что говорит твой доктор Роудс. Я знаю, что я больше так не сделаю, а еще я знаю, что я нормальная и ты это знаешь, но почему то не веришь ни себе, ни мне, – возразила я.

–К тебе завтра хотела зайти Шейла, – решил сменить тему отец.

–Я рада, что она все еще помнит обо мне. Боюсь, через год у меня больше не будет лучшей подруги. Кому нужна в подружках психобольная? – Ответила я.

–Не говори так про себя, Линдси, – покачал головой отец.

–Ты хоть понимаешь, что после этой больницы для меня будут закрыты все двери? Все вокруг будут думать, что я душевнобольная и ждать, когда я выкину очередной фокус.

–Никто не узнает о том, что ты здесь. Все думают, что я отправил тебя к родственникам, – ответил отец.

–А как же Джош? Мне не надо присутствовать на его суде и все такое? – Спросила я, прибегнув к последней попытке.

–Боюсь, суда не будет дочка. У Джоша очень хороший адвокат. Он уже пытался купить меня, но я не такой, ты же знаешь. Если Джоша не накажут за то, что он сделал, я сам это сделаю, – ответил отец.

–Не надо, пап. Я не хочу, чтобы тебя посадили в тюрьму, хотя ты уже сделал это со мной, – заметила я.

–Это не тюрьма, Линдси. Считай это санаторием. Когда тебя подлечат, ты снова пойдешь в школу, и жизнь вольется в привычное русло. А сейчас наслаждайся отдыхом и не груби, пожалуйста, доктору Роудсу, он хороший врач и знает свое дело, – сказал отец. – Я принес тебе тут твой ноутбук и телефон. Доктор Роудс обычно не разрешает пользоваться этим в больнице, но тебе он сделал исключение, так как полагает, что это поможет тебе реабилитироваться. Напиши Шейле, уверен, она будет рада. И если что-нибудь понадобится, пиши мне, я мигом отвечу.

–Спасибо папа, – кивнула я, и он поцеловал меня в лоб на прощание, выходя из палаты.

–Это был твой отец? – Спросила Кати, заходя после него в палату.

–Да, – кивнула я.

–Он принес тебе ноутбук и телефон? – Удивленно воскликнула она, разглядывая эти чудеса техники. – В больнице это запрещено. Убери, пока доктор Роудс не увидел.

–Папа сказал, что доктор Роудс разрешил мне, так как подумал, что это пойдет мне на пользу, – ответила я.

–Серьезно? – Еще больше удивилась Кати. – Похоже, ты задержишься здесь надолго, подруга.

–Это еще почему? – На этот раз пришла моя очередь удивляться.

–Потому что доктор Роудс не делает поблажек тем, кого не хочет видеть в своей больнице, – пожала плечами Кати и вышла из палаты, оставив меня задуматься над ее словами.

Если все это было частью хитроумного плана этого докторишки, то он потерпит фиаско, я так просто не сдамся. Я убегу из этой больницы прежде, чем он запихнет в меня хоть одну свою таблетку.

Я открыла ноутбук и зашла в почту, решив написать письмо Шейле.

«Дорогая Шейла.

Моя отец сказал, что завтра ты навестишь меня, но я решила немедленно поделиться с тобой этим кошмаром.

Не знаю, чем думал мой отец, когда решил запихнуть меня в эту лечебницу для душевнобольных, но он явно думал не головой. Я, конечно, хватила маху, выпив почти все свое снотворное, но это не повод, чтобы ложить меня в психушку, верно?

Кстати, когда меня вытаскивали с того света, я видела свою маму. Она отругала меня и сказала, что мне еще слишком рано умирать. Наверно, только для этого стоило выпить эти злосчастные таблетки, ведь я так хотела с ней как следует попрощаться.

Когда я открыла глаза, то поняла, что мои руки привязаны, и я не могу пошевелиться. Меня приняли за буйную пациентку и привязали к кровати. Я серьезно! Этот докторишко Роудс надавил на папу и тот решил оставить меня в больнице до лучших времен. Он сказал, что спрячет меня от Джоша, пока идет все это судебное разбирательство, но он не подумал о том, как он будет там жить без меня? Вместе легче держаться и жить, а он решил, что сделает все один. Посмотрим, как скоро он потерпит фиаско и решит вернуть меня домой. Надеюсь, это произойдет не позже недели, так как я чувствую, что сойду с ума, если в меня будут пихать всякие таблетки. Тем более, здесь на всех окнах решетки, будто это тюрьма, а не больница. Правда, с соседкой мне вроде бы повезло.

Теперь я с уверенностью могу сказать, что не все люди, лежащие в психбольнице больные на голову. Мою соседку зовут Кати, и она лишь притворяется больной. Мать сплавила ее в эту больницу, не желая заботиться о ней. Кажется, ей здесь даже нравится. Она познакомила меня с симпатичным, но странным парнем. Он все время рисует. Кати сказала, что если он не будет рисовать, то выпадет из реальности. Его зовут Итан и у него просто потрясающие глаза, которые кажется, видят тебя насквозь. Кати сказала, что я ему понравилась, так как он предложил нарисовать мне мой портрет. Я вежливо отказалась, так как моя смущенность в этот момент настигла свой предел. На меня серьезно еще никогда никто так не смотрел!

В общем, я заканчиваю свое бесконечно длинное письмо, потому что знаю, что ты не сможешь дочитать его до конца. Завтра ты все увидишь своими глазами. Я жду тебя, так как ты единственная частичка, оставшаяся у меня от моей прежней жизни и не старающаяся меня изменить.

С любовью, Линдси.»