До упора

Киваю, ожидая продолжения.

– Прежде всего, мы должны снова обговорить случившееся с тобой, – говорит он, и когда я дергаюсь, поднимает ладонь. – Не во всех деталях, не все. Мне просто… нужно знать, от чего отталкиваться.

– Понимаю. Ты хочешь понять, во что ввязываешься.

Он качает головой.

– Нет. Я должен понять, как тебе помочь.

Оу. Точно.

– Звучит разумно, – тихо отвечаю я.

Нелегко рассказывать ему, как меня пытались изнасиловать в колледже, что это случилось, когда я возвращалась в общежитие из библиотеки. Я забыла о времени, готовясь к своим выпускным экзаменам по коммуникации, и было уже далеко за десять, когда я начала эту пятнадцатиминутную прогулку по кампусу.

Оуэн внимательно слушает, его глаза гневно сверкают, когда я рассказываю подробности той ночи, которые так глубоко засели у меня в мозгу, что я боюсь, мне от них уже не избавиться. Как нападавший толкнул меня на цементную дорожку за домом. Как он стянул с меня легинсы и зажал мне рот рукой. Болезненное чувство беспомощности, с ревом возвращающееся всякий раз, когда я думаю о том, что мужчина будет меня раздевать. Незнакомец, пришедший мне на помощь прежде, чем все зашло слишком далеко.

Я говорю спокойно, лишь иногда голос срывается. Говорю бесстрастно, будто это – просто события прошлого, а не то, что стало частью меня. Хотела бы я, чтобы так оно и было. Но Оуэн смотрит на меня не с жалостью, а с удивлением, словно я – самое поразительное существо, которое ему встречалось.

Я не рассказываю ему о том ужасном годе, который последовал за этим. Когда, вопреки слезным мольбам родителей, я осталась в кампусе. Или как я корчила из себя храбрую, но боялась собственной тени. Или как рыдала до изнеможения, не в силах заснуть по ночам. Я не рассказываю об аресте и суде, потому что Оуэн знает – этот парень получил предупреждение и провел в камере меньше двух суток.

Когда заканчиваю, я глубоко, прерывисто вздыхаю, и Оуэн затягивает меня в свои объятия.

– Твою мать, Бекка, ты такая храбрая. Спасибо, – говорит он, его голос переполняют эмоции.

– За что?

– За то, что доверилась мне.

Киваю.

– Я думала, что все это преодолела. Бог свидетель, я много работала с психологом. Но правда в том, что ничего я не преодолела. Я ни с кем не встречаюсь, сама мысль об этом ужасает меня.

Меня почти удивляет, что это сказано вслух.

Я говорю себе, родителям, друзьям, всем – мол, все позади, но истина в том, что подобное нельзя оставить позади. Теперь это часть меня, часть моей истории, и как бы я ни хотела, чтобы все было иначе, так будет всегда. Однако я пришла к мысли о том, что вне зависимости от случившегося я все еще заслуживаю лучшего: любви и уважения, того, чтобы быть с кем-то, не испытывая паники, перекрывающей все остальное.

Оуэн склоняется вперед, напряженно спрашивает:

– Что я могу для тебя сделать? Это просто ужасно.

– Помоги мне стать увереннее в постели.

Едва слова слетают с языка, часть меня тут же хочет забрать их обратно. Но оттого, как Оуэн смотрит на меня, внутри все цепенеет.

У него голодный взгляд.

– Я помогу тебе. Но именно я должен показать тебе путь. Я не стану готовить тебя для какого-то парня, с которым ты познакомилась в интернете. Какого-то чувака, которого мы совершенно не знаем. Я не отправлю тебя на это, чтобы ты снова пострадала. Это единственный вариант, на который я согласен.

Мне требуется почти минута, чтобы осознать его слова и предложение, и когда я, наконец, понимаю, у меня перехватывает дыхание.

Оуэн не хочет быть моим наставником, как я предлагала поначалу. Он хочет стать тем, кто будет со мной в постели… хочет убедиться, что я преодолеваю свои страхи безопасным и контролируемым методом. Внутри все сжимается, но на этот раз это больше, чем нервы. Это возбуждение.

– Я знаю, тут есть о чем подумать. Но ты должна знать, я стану придерживаться того темпа, который будет комфортен тебе. Я помогу тебе со всем, что ты захочешь узнать.

Я киваю, во рту внезапно становится слишком сухо, чтобы произнести хоть слово.

– Скажи что-нибудь, Бекка.

– Но мы друзья. Как это вообще будет происходить?

Великолепно, Бекка. Умеешь констатировать очевидное.

Оуэн кивает.

– Верно. Мы друзья, но ты красивая и всегда мне нравилась. Я просто никогда не показывал этого, поскольку ты дружишь с моей сестрой.

Его слова зажигают во мне что-то. Мне он тоже нравится. Боже, как он может не нравиться? Эти широкие плечи, скульптурная грудь и пресс. Сосредоточься, Бекка.

– Ты и правда считаешь, что у нас получится? Остаться друзьями и экспериментировать вместе?

На слове «экспериментировать» я едва не разражаюсь смехом: будто мы ведем какой-то научный проект для четвертого класса с пищевой содой и столовым уксусом на кухне моей мамы. Но одновременно это – важный вопрос, и мне нужно знать ответ прежде, чем я соглашусь на это. С сердцем, замершим где-то в глотке, я жду ответа Оуэна.

Он потирает нижнюю губу большим пальцем, пристально глядя на меня, и долго молчит. Так долго, что я решаю: он передумал и теперь размышляет, как бы помягче сказать мне об этом.

Наконец, он отвечает:

– Чувства обычно ранят, когда один ожидает от второго нечто, чего тот никогда не обещал.

Я киваю, думая, сколько же раз Оуэн сталкивался с подобным сценарием: когда девушка, с которой он переспал, считала его своим парнем. Я, к счастью, знаю его достаточно хорошо – за эти годы он никогда ни с кем не встречался на постоянной основе, и я бы не стала ожидать от него подобного. Оуэн прав. Это лишь породит проблемы.

– Все так.

– Поскольку мы сразу обговорили условия, в наших отношениях ничто не должно поменяться.

Я слабо улыбаюсь, сердце сбоит.

– Тогда давай попробуем.

– Вот так просто? – Он внимательно смотрит мне в глаза, будто ищет признаки сомнения.

Снова киваю.

– Мне нужна твоя помощь. Если это – единственный способ получить ее и двигаться дальше, я хочу попробовать.

Честно говоря, я немного не уверена в том, что смогу отделить секс от чувств, поскольку мне никогда не приходилось делать этого раньше. Но это мой единственный шанс получить помощь, и, очевидно, мне нужно преодолеть свои страхи.

– Дерьмо. Ты уверена?