Наш маленький рай

– Да. И потребовалось землетрясение, чтобы стряхнуть нас в одно пространство.

Митч рассмеялся, и она улыбнулась в ответ.

– У тебя все та же причудливая манера излагать мысли. Серьезно, Зоя, я хочу знать о тебе все.

Эти слова льстили, искушали. Искушали не в плотском смысле, но побуждали открыться и довериться Митчу, потому что он произнес их так, словно ответ был очень важен для него. Словно сама Зоя тоже была для него важна. Даже будучи семнадцатилетним, Митч уже обладал даром полностью сосредотачиваться на собеседнике.

Зоя подумала о том, что, скорее всего, больше никогда не увидит Митча. Он вернется в Мадрид, она – в Сидней.

А еще остается вероятность, что произойдет сильное землетрясение, которое сметет с лица земли тот курорт, где они сейчас находятся. С одной стороны, эта мысль лишила Зою присутствия духа, с другой – словно освободила от условностей, подтолкнула к откровенности.

– Как насчет выпить все-таки пива и поговорить?

– О тебе?

– И о тебе. Мне хотелось бы узнать о твоей жизни от тебя, а не из газет.

– Ну, раз ты этого хочешь…

– Предупреждаю: история моей жизни покажется скучной в сравнении с твоей.

– Позволь мне самому судить об этом.

– Пиво есть в мини-баре, – сказала Зоя. – Я здесь проходила программу очищения организма, в том числе и от алкоголя, поэтому пила в основном только минеральную воду. Не подумай, что я пьяница, – поспешила она добавить.

– Полагаю, то, что ты уцелела при землетрясении, – уважительная причина для нарушения «сухого закона», – заявил Митч, подошел к холодильнику, вынул из него две бутылки пива, открыл их и протянул одну Зое.

– Давай выпьем пива у бассейна, – предложила она и взяла один из уцелевших стаканов. Здесь, наедине с Митчем, атмосфера казалась слишком интимной, тем более что перед глазами маячила огромная кровать, стоящая в спальне.

Прямоугольный бассейн, находившийся всего в нескольких шагах от домика, был с трех сторон обсажен широколистными тропическими растениями. Рядом, в тени красного жасмина, бок о бок стояли два удобных деревянных шезлонга с матрасами в голубую полоску. Из-за землетрясения с ветвей жасмина на лежаки и в бассейн осыпались тысячи розовых лепестков. Они плавали на поверхности воды, красиво контрастируя с ее бирюзовым цветом.

В другое время Зоя обязательно сфотографировала бы этот живописный вид. Но сейчас она поставила бутылку пива и стакан на небольшой деревянный столик между шезлонгами и уселась в один из них, вытянув перед собой ноги. Хорошо, что вчера в спа-салоне ей сделали эпиляцию и педикюр.

Всем своим существом Зоя ощущала, как Митч опустился в шезлонг справа от нее, тоже вытянув ноги – поджарые, с четко очерченными муску лами. Живот его был твердым и плоским, с «кубиками» мышц. Даже Зое было известно, что целью тре нировок футболистов является выносливость, скорость и быстрота реакции, а не накачка мышц. Скорее всего, она услышала об этом в одном из интервью Митча.

Зоя также знала, что такие отдельно стоящие коттеджи часто снимают молодожены. Шезлонги стоят очень близко друг к другу, их разделяет только узкий столик. Влюбленным достаточно лишь протянуть руку, чтобы коснуться друг друга.

И тут Зоя осознала, что ни разу не прикасалась к Митчу. Не обнимала его, не пожимала ему руку. И уж конечно, не целовала – даже мимолетным дружеским поцелуем в щеку. А теперь пришлось с трудом подавить порыв коснуться руки Митча, без сексуального подтекста, просто по-дружески, чтобы убедиться, что все происходит наяву: он здесь рядом и они оба живы.

Запрокинув голову, Митч пил пиво из бутылки большими глотками, и даже это простое действие в его исполнении казалось кадрами одного из рекламных роликов, в которых он снимался.

В движениях Митча сквозили сила, спокойствие и мужественное изящество. В семнадцать лет он вне футбольного поля казался скорее нескладным – с длинными конечностями и большими ступнями. Но ведь после, в течение десяти лет, им занимались лучшие тренеры мира.

«Мы с ним не только из разных стран, но и словно с разных планет, чьи орбиты совпали всего на час», – подумала Зоя.

– Так куда ты делась после окончания школы? – спросил Митч, опустив бутылку. – Такое впечатление, что ты просто растворилась.

Зоя почувствовала в сердце укол боли: так он не помнит их последнюю встречу? «Я тем более не собираюсь первой о ней заговаривать», – решила она. Даже сейчас было мучительно извлекать ту историю из памяти.

Налив пива в стакан, Зоя сделала небольшой глоток.

– Я получила стипендию в частном интернате для девочек в восточном предместье и перевелась туда к началу следующего семестра.

– Ты всегда была очень умной, – произнес Митч, и в голосе его послышалось искреннее восхищение.

Зоя не стала возражать. Она училась на «отлично» и гордилась своими высокими отметками по всем предметам. Зато если бы в нортсайдской школе за поведение выставляли оценки, то ей влепили бы большую жирную «единицу». Пока она училась в Нортсайде, ее единственным другом был Митч. С друзьями из старой школы Зое запрещала видеться ее бабушка.

– Я хотела сбежать от опеки своей бабушки. Но для этого нужно было получить стипендию.

– И как твоя бабушка отреагировала на твой уход?

– Она была в ярости, ведь я все сделала за ее спиной, но была рада от меня избавиться.

Митч нахмурился:

– Ты говоришь так, словно она тебя ненавидела.

– Так и было. – Зоя не любила в этом признаваться.

– Как же так?!

Не удивительно, что Митчу трудно поверить в то, что у Зои были настолько плохие отношения с бабушкой. Сам он – из большой семьи, где все относятся друг к другу с любовью.

– Она винила меня в смерти моего отца.

Митч на пару секунд онемел от изумления, а потом сказал:

– Но ведь это не ты вела вашу машину. И не ты была за рулем грузовика, который в нее врезался.

Он помнит!

Зою поразило, что Митч не забыл ее рассказ об аварии, в которой погибли ее родители, а сама она получила серьезную травму. Она до сих пор слегка хромала, когда уставала или волновалась. В тот день Зоя с родителями, которых обожала, ехала в Квинсленд на музыкальный фестиваль. Водитель грузовика уснул за рулем и выехал на встречную полосу на печально известном множественными авариями участке Тихоокеанской автострады.

– Я сидела на заднем сиденье. Удивительно, что ты до сих пор помнишь…

Митч покачал головой:

– Как я мог такое забыть? С ребенком не может приключиться ничего ужаснее, чем смерть родителей. Я люблю свою семью. Не представляю, как жил бы без них.

Зоя ненавидела, когда ее жалеют.

– Тебе меня жалко?

– Да.

На его красивом лице было написано искреннее сострадание, и Зоя в ответ молча кивнула. Десять лет назад она почувствовала, что этот самый популярный парень школы – в душе порядочный человек. Именно поэтому ее так шокировало то, как он после обошелся с ней.

Следя за его стремительным взлетом, Зоя иногда гадала, изменили ли его слава и лесть за годы популярности. Какой он, настоящий Митч?