Скажи волкам, что я дома

Вопрос прозвучал слишком резко и даже со злобой. Я услышала в собственном голосе интонации Греты, но мне было плевать.

Тоби опустил голову.

– Я…

– Ладно, можете не отвечать. На самом деле мне это неинтересно.

Мы опять замолчали.

– Знаешь, ты можешь туда приходить, когда хочешь. В любое время, – наконец сказал Тоби. – И это не просто слова. Действительно, в любое время.

Я пожала плечами. А потом у меня защипало в глазах. Мне не хотелось расплакаться перед Тоби, и я изо всех сил пыталась сдержать слезы. Это было непросто, очень непросто. Я отвернулась, но Тоби положил руку мне на плечо. Я отодвинулась от него. Сделала глубокий вдох, медленно выдохнула. Еще раз вдохнула, как можно медленнее. И еще раз, и еще. В конце концов мне удалось успокоиться.

– Все будет хорошо, – тихо сказал Тоби, а потом сделал вот что: взял свой свитер, лежавший на соседнем сиденье, и положил себе на колени. Тем самым он дал мне понять, что я могу сесть рядом с ним, если хочу. Я посмотрела на пустое сиденье долгим многозначительным взглядом, так чтобы Тоби увидел: я поняла, что он хочет сказать, но пересаживаться не буду. Я не нуждаюсь в его сочувствии.

Он тоже все понял, но не вернул свитер обратно. Так и держал его на коленях, оставляя сиденье между нами свободным. Электричка сделала остановку на очередной станции – уже пятой или шестой – и поехала снова, увозя меня все дальше и дальше от дома. Все дальше и дальше от леса. Из предместий – в холодный каменный город.

Мы доехали до конечной и вышли на Центральном вокзале.

Тоби еще раз двадцать поблагодарил меня за то, что я согласилась с ним встретиться, и сказал, что надеется на продолжение знакомства. Он открыл свой рюкзак, достал бумажный пакет и протянул его мне.

– Это от Финна. – Он наклонился совсем близко ко мне, но сразу же отступил. – И это не все. Потом будет еще.

Я, не глядя, взяла пакет, как будто мне было ни капельки не интересно.

– Если есть что-то еще, можно было бы отдать все сразу.

Тоби смутился. Заложил руки за спину и уставился себе под ноги.

– Я просто подумал, что если отдать тебе все сразу, ты больше не захочешь со мной встречаться. А мне нужно… мне очень хочется встретиться с тобой еще.

Он достал из кармана целую пригоршню денег. Не аккуратную пачку банкнот, а именно пригоршню. Как будто взял эти деньги из какой-то большой кучи и запихал их в карман.

– Вот, возьми. Вдруг тебе что-то понадобится…

Я особенно не приглядывалась, но было понятно, что денег там много. Когда мы с Гретой были еще совсем маленькими, наша соседка миссис Кепфлер иной раз давала нам каждой по доллару. Просто так. Потому что мы славные девочки, как она говорила. Но мама не разрешала нам брать эти деньги. «Деньги можно брать только у родственников», – говорила она каждый раз и заставляла нас их возвращать.

– Я не могу это взять.

– Нет, нет, нет. Это тебе, – сказал Тоби. – И ты ничего у меня не берешь. Это от Финна. Там еще много осталось. Не переживай.

Он попытался отдать мне деньги – буквально совал их мне в руки, – но я не хотела их брать.

– То, что мне нужно, за деньги не купишь. – Не знаю, понял ли он, что я имела в виду. На самом деле больше всего мне хотелось, чтобы время повернулось вспять, и Финн никогда не встретил бы Тоби, не заразился бы СПИДом и был бы сейчас жив, и мы были бы вместе – только вдвоем, он и я, как мне всегда представлялось в мечтах о будущем.

– Да, – проговорил Тоби как-то потерянно, как будто до него вдруг дошло, как по-дурацки все это выглядит со стороны. Мы с ним стоим в вестибюле вокзала, среди толпы, и Тоби держит в вытянутой руке целую пригоршню денег, словно только и ждет, когда их у него отнимут. Он попытался убрать деньги обратно в карман, но они не влезали. И вот тогда – лишь на долю секунды – мне стало его жалко.

– Ну, ладно. Давайте. – Я открыла рюкзак. – Только быстро.

Тоби улыбнулся и положил деньги в рюкзак.

– Это правильно, не сомневайся. Финн бы одобрил. Он так и хотел.

Я собиралась сказать, что никто не знает – не может знать, – чего хотел Финн, но тут мне в голову пришла кошмарная мысль, что, может быть, Тоби как раз и знает. Может быть, это только я ничего не знаю.