Осколки грёз

Шея девушки покрывалась мурашками, когда я целовал ее плечи. Разгоряченные руки задрали подол платья, гладя бедра. Движения были порывистыми и настойчивыми. Ванесса нервно взглянула на меня, отдышавшись.

– Я скучала.

– Я тоже. Больше, чем ты думаешь.

Мы были с ней заложниками прошлого. Яркого и опьяняющего. Ее жизнь в Вашингтоне была ошибкой. Так мне казалось. Сейчас она выглядела счастливой. Она легла рядом со мной, и мне оставалось молча наблюдать за ней. На ее загорелое лицо неопрятно спадали пряди. В ее глазах я видел смятение, но оно было настолько блеклым, что я быстро забыл об этом. Я смотрел на нее и думал, почему раньше мне не хватало смелости признаться ей в своих чувствах.

Глава 7. Эмили

Свет настольной лампы раздраженно мигал, унося с собой последние остатки терпения. Книги, разбросанные на столе, только мешали. Сомнения метались в воздухе.

Я покрутила в руках ручку, застыв над раскрытым блокнотом. За последний час мне удалось написать пару слов, которые я тут же зачеркнула.

– Эмили, ты идешь ужинать? – донесся мамин голос снизу.

– Сейчас, – нервно ответила я.

Несколько дней назад, когда я прогуливалась в парке под ночным небом, во мне что-то загорелось. Я ощутила, как все тело пронзило яркой вспышкой. Необъяснимое приятное чувство, щемящее где-то в груди. Слова, желающие вырваться из меня, просились на бумагу. Старый ежедневник, в котором мне нравилось записывать свои мысли, в ту секунду послужил черновиком. Мне повезло, что в сумке завалялась ручка. Я добежала до ближайшей скамьи и принялась писать. Все, что первым приходило в голову. Я не разбирала написанное, просто шла по течению, доверяя сердцу. И оно не ошиблось. Строки плавно шли одна за другой, словно заранее знали свое место. Буквы складывались в фразы. Пустые доводы о нелепости происходящего постепенно стали исчезать, пока все это не повторилось вновь. Мне хотелось так много сказать, что бумаги едва хватало, чтобы изобразить несуществующее. В тот день я поймала невидимую связь с вдохновением, никогда прежде не посещавшим меня.

Сейчас же я безуспешно пыталась написать хотя бы пару предложений, но все было тщетно. Прежний трепет исчез, а желание творить вновь только разгоралось.

Самые долгие пятнадцать минут моей жизни стерлись, и я, отбросив карандаш в угол стола, спустилась к родителям.

– Похоже, кто-то сегодня не в духе, – сказал отец, разглядывая мое недовольное лицо за столом. – Снова героя твоей любимой книги убили?

– Если бы так было на самом деле, то я минимум неделю находилась бы в книжном запое, – ответила я с долей сарказма, но после спокойно продолжила: – Я просто устала. Слишком много литературы, которую нужно прочесть в определенные сроки.

– Никогда бы не подумал, что ты будешь на это жаловаться.

Я бросила взгляд на папу, а он как ни в чем не бывало продолжал уплетать лазанью со свининой.

– Успела уже обзавестись новыми друзьями? – поинтересовалась мама.

– У меня все в порядке с этим, мам.

– Новые знакомства пойдут тебе на пользу. После того, как мы переехали, ты совсем закрылась от внешнего мира. Мы с отцом думали, что этот переезд хоть немного сгладит твое болезненное прощание с Мией. Прошло столько времени, Эмили.

Я замерла, тяжело выдохнув. Все тело обмякло, когда я облокотилась на спинку стула. Вспыхнувшее прошлое обжигало.

В начале средней школы у нас в классе появилась новенькая. Мия. Ее семья остановилась в Нью-Йорке, когда отца перевели на службу в другой город. Маленькая девочка была полна невозмутимости и серьезности, слегка заметной в ее стеклянных глазах. Скромность, граничащая с напыщенностью, отталкивала остальных ребят. Кроме меня. Я много наблюдала за тем, как она читала книги во время перемен, пытаясь найти в них утешение. Я стала замечать, что нам обеим были далеки увлечения одноклассников, которые стремились навести в школе свои порядки. Мия всегда сдержанно отвечала на уроках, не боялась высказывать другую точку зрения, противоречащую общепринятой. В ней скрывалась другая сторона, которая чаще всего оставалась непонятой, судя по всему, из-за давящей окружающей обстановки. Мы познакомились случайно, у шкафчиков, когда Мия перебирала очередную стопку учебников.

– Глупо давать список чтения на неделю. У человека не всегда есть настроение, чтобы насладиться хорошим произведением. Это только отталкивает, – беззаботно подметила я.

– Читать нужно для удовольствия, – тоскливо произнесла девочка. Она подняла печально поникшую голову и пристально, странно на меня поглядела.

– Я Эмили.

– Мия. Рада знакомству.

– Как ты смотришь на то, чтобы мы с тобой стали подругами?

– А ты умеешь дружить?

Ее слова немного удивили меня.

– Не знаю, наверное.

– Раз так, – Мия взяла мою руку и сжала ее в кулак, одновременно соприкасаясь друг с другом большими пальцами. – Тогда это будет наш с тобой знак дружбы.

В тот день мне удалось не только познакомиться со своей одноклассницей, но и обрести первого друга. Я позволила себе утонуть в этом неизведанном детском чувстве.

Мы не расставались с Мией ни на шаг. Общие интересы не продолжили томиться в маленьких душах.

Подруга приходила ко мне домой, где не раз каждая из нас подавала идею для очередной пижамной вечеринки. Нам вместе нравилось читать по ролям, представляя себя самыми настоящими книжными героями. Иногда Мия задерживалась у меня на пару дней, когда ее родителям приходилось бывать в разъездах из-за работы.

В очередной раз их поездка стала последней. К концу среднего класса Мия была вынуждена вернуться обратно в Германию.

Мы обе сидели в тишине, рассматривая друг друга в кромешной темноте, будто пытаясь запомнить этот момент таким живым.

– Никогда не думала, что расставаться так больно.

Голос Мии дрожал. Она сидела, поджав колени к груди. Я пододвинулась ближе и обняла подругу.

– Когда мы снова увидимся? – спросила я со слезами на глазах.

– Не знаю, но все будет хорошо. Обещаю, – подбадривающе прошептала на ушко подруга.

После того, как Мия уехала, я много тосковала. Понятие дружбы стерлось, когда подруга исчезла, словно никогда и не существовала. Все, что у меня осталось от нее, – любовь к книгам. Я много времени проводила за чтением, словно надеясь, что так смогу заполнить пустоту внутри.

В горло кусок не лез, поэтому я только и делала, что ковырялась вилкой в своей тарелке. Все никак не покидали мысли о том, почему у меня появилось внезапное желание писать. Но больше всего меня волновало оцепенение, после которого я не могла выдавить из себя ничего похожего.

Я была слишком погружена в мысли, поэтому не заметила, как ужин пролетел за разговорами.

Вернувшись в свою комнату, я открыла вкладку сообщений на телефоне, где высветилось имя Стефи. Я познакомилась с ней в интернете через несколько лет после исчезновения Мии. Мы никогда не виделись друг с другом, просто обмениваясь впечатлениями о прочитанных произведениях. Наверное, я пыталась найти замену давней подруге.

Пальцы запорхали над клавиатурой.

Ответ пришел мгновенно.

Я разразилась хохотом. Стефи была слишком скептична, но мне нравилось то, как она видела и чувствовала каждое произведение.

Больше Стефи ничего не отвечала, и я, развернувшись, чтобы положить телефон на спинку кровати, снова взяла в руки блокнот в надежде поймать остатки вдохновения.

Будильник подвел меня. Телефон разрядился, я уже опаздывала на историю. Бежевый джемпер с эмблемой старшей школы Уайт-Плейнс скрывал мятую белую рубашку, заправленную в синюю юбку. Я в спешке натянула гольфы и выбежала из дома.

Школьный коридор мелькал перед глазами, пока я пыталась добраться до кабинета как можно скорее. Но как только я завернула за угол, дверь закрылась на замок прямо у меня перед носом.

«Черт!» – выругалась я про себя. Не хватало заработать прогулы.