Осколки грёз

Снова эта чертова ночь. Не знаю, какая по счету эта бессонная ночь вдали от тебя. Каждый новый день проходит как в бреду. Воспоминания словно колкими иголками стараются только сильнее ворошить прошлое, которого так боюсь. Я сожалею, что обманул твои надежды, и сделал бы все, чтобы забрать твою боль. Наверное, просто еще недостаточно силен сделать этот шаг прямо сейчас. Мне стоило быть честнее с тобой. Да, определенно стоило. Я сам разрушил наше счастье, и только сейчас осознаю, что натворил. Изредка меня согревает лишь книга, оставленная тобой после нашего расставания длиною в несколько лет.

Что-то ужасное и странное происходит с моим рассудком. Мне снятся кошмары… и твои стихотворения. Произведения на каждой странице мучают и одновременно приносят вдохновение. Просыпаясь посреди ночи, я беру в руки кисть и рисую те строки, которые приснились мне. Может, я параноик и это просто плод моего воображения?

Помнишь свое стихотворение «Бабочки»? Пару недель назад я проснулся в холодном поту, когда рассудок сам напомнил о существовании твоей любви в таком обличье.

У тебя в руках мои бабочки,
Я прошу, не сжимай ладони.
Не хочу, чтобы эти лампочки
Все потухли от жуткой боли.

Сразу вскочив с постели, я сел за свой мольберт, чтобы изобразить черты будущей картины, только что родившейся в голове. Собственные мысли плавно направляли меня к нужной идее. Казалось, что в этом безудержном потоке смешались кисти, краски и мои чувства. Сердце бешено стучало от предвкушения собственного исцеления.

Белое пространство мольберта постепенно начало заполнять множество разноцветных бабочек. Две человеческие души, стоящие друг напротив друга, невинно вглядывались в родные глаза. Образ девушки постепенно становился знакомым, и, когда отодвинулся чуть поодаль, я обомлел. Я рисовал девушку, похожую на тебя, Лилу[1 - Лилу – белая лилия, олицетворяющая девственную чистоту и совершенство. Идеальный образ человека во всем его представлении.], отчего мне становится не по себе. Ты держала в своих хрупких ладонях сердце, олицетворенное в виде крылатого существа. Пространство вокруг начинало светлеть на несколько оттенков. Так твоя любовь дарила тепло.

Проведя последний штрих, я снова взглянул на мольберт и понял, что это моя лучшая работа за последнее время. Моя живопись льется через боль и ненависть к себе.

Я проклинал каждый божий день себя за то, как поступил с тобой. Ты подарила мне второе дыхание в живописи, а я сломал то, чем ты так сильно дорожила. Твоя мечта разрушилась под гнетом моей гордости. Знаю, что мне нет прощения, но я просто не вижу жизни без тебя. Мне хочется верить, что когда-нибудь получится все исправить. Сейчас твоя книга – самая ценная вещь в моем доме.

Я пытался отправить тебе пару сообщений на электронную почту, но, видимо, ты их проигнорировала или сменила адрес. Стоит ли говорить про рукописные письма, которые я продолжал писать на протяжении нескольких месяцев. Наверное, они потерялись по пути к тебе. Ты же не выбрасывала их, увидев мое имя на конверте?

Прошло столько времени, Эмили, но я все еще надеюсь на наше воссоединение. Ты единственная девушка, которую я вижу рядом с собой. Без тебя я простой художник-одиночка с душевной раной.

Письмо, так и не нашедшее своего адресата,

штат Калифорния, Сан-Хосе

Часть 1

Глава 1. Эмили

Два года назад

– Сандра, – он вздохнул сквозь зубы. – Ненавижу все эти сопливые признания. Черта с два, если мне еще раз придется произнести это вслух. Но ты дорога мне.

Девушка опечаленно взглянула на него, словно опасаясь того, что ее жизнь вновь разобьется на «до» и «после». Слезы небрежно скатывались по юным щекам, забирая с собой раненые обиды.

– Ты любишь меня? – Стивен давно знал ответ на этот вопрос, но все равно почему-то задал его.

– Больше, чем кого-либо, – ответила Сандра, прервав молчание.

– Значит, еще не все потеряно. Мы можем стать лучшими версиями самих себя, чтобы попробовать заново построить свое счастье. Или навсегда остаться друг для друга воспоминанием, бродящим в поисках таких же копий нас с тобой.

Парень протянул свою ладонь, оттягивая момент отчаяния вместе с предвкушением чего-то светлого в его жизни…

Лучи солнца настойчиво пробирались сквозь прикрытое окно, щекоча веки, напрочь отказывающиеся раскрываться хотя бы наполовину. Тело болезненно ныло, моля хотя бы об одном движении. Корешок книги оставил небольшой след на лице после того, как я уснула за столом. Обычный день, когда я вновь пожертвовала сном ради прочтения еще одного романа. Наверное, в «Книжном доме Джуди» не осталось произведений, которые я не знала бы наизусть.

Скинув с себя вязаный плед и слегка зажмурившись от яркого света, я огляделась по сторонам. Деревянные полки были полностью застланы выдуманными историями. Большие рваные коробки продолжали одиноко стоять по углам и пылиться вместе со старыми учебниками и атласами. Казалось, весь этот запах типографской краски в воздухе перевешивал аромат свежей и первой осенней листвы, что просачивался с улицы.

Между стеллажами промелькнул силуэт мужчины, направляющийся в мою сторону. Я неохотно поднялась на локтях, взлохматив и без того запутавшиеся волосы.

– «Единственный способ выносить существование – раствориться в литературе как в вечном экстазе»[2 - Цитата Гюстава Флобера.], – произнес с улыбкой на лице мистер Сэлмон, подойдя ближе и присев на стул рядом. – Ты так крепко уснула, что мне не хватило наглости отправить тебя домой. Впрочем, как и всегда. Тебе стоит высыпаться, все-таки растущий организм.

Его морщинистое старческое лицо излучало теплоту, которую просто невозможно было не почувствовать. Очки на переносице немного свисали, я потянулась, чтобы поправить их. Седые волосы не доставали и до середины лба, не прикрывая черные как смоль, добрые глаза.

– Мне уже неловко оттого, что я опять осталась здесь до утра, – проронила я спросонья.

– Если бы тебе было неловко, ты бы не оставалась у меня так часто, особенно по выходным, – мужчина разразился смехом, похлопав меня по плечу. – Я всегда рад тебе, так что прекрати говорить глупости. Мой дом – твой дом.

Мистер Сэлмон был добрейшей души человек, который практически всю свою жизнь посвятил художественным произведениям. Его точно можно назвать книжным червем. Он настолько проникся чтением, что порой начинал общаться с посетителями цитатами из книг и фразами самих писателей. Одним словом, ходячая энциклопедия в мире литературы. Я познакомилась с ним несколько лет назад, когда только переехала из Нью-Йорка в Уайт-Плейнс – небольшой городок на севере мегаполиса в округе Уэстчестер.

– Кажется, тебе стоит поторопиться. Часы не любят ждать.

Его голос слегка выбил из меня поток мыслей, нервно скачущих от недосыпа. Вместе с ним тут же раздался мелодичный звук музыки ветра, подвешенной около самого входа в здание. В дверях показался парень с небольшой стопкой книг в руках. Я часто видела его здесь, особенно по вечерам среды и пятницы. Он всегда садился за один и тот же столик в самом дальнем углу. В то время как я выбирала точно такое же место в ряду, только на другом конце, у окна. Между нами обычно стоял массивный стеллаж с небольшим просветом посередине. Порой я наблюдала за ним сквозь эту небольшую преграду, которую, как мне казалось, можно было преодолеть. Не знаю почему, но в его задумчивых глазах постоянно читалась безнадежность, граничащая с умиротворенностью. Карандаш, приросший к его руке, без остановки все время что-то прорисовывал, а разбросанные по поверхности стола литературные сборники медленно дожидались своего часа.

Я видела его каждый день на протяжении нескольких недель, но почему-то именно сейчас солнечный свет как-то по-особенному падал на его кудрявые медные волосы, растрепанные в творческом беспорядке. Мышцы едва выглядывали из-под белой рубашки, привлекая своим рельефом. Верхняя пуговица в районе ключиц была расстегнута. Черные брюки в пол заметно контрастировали с остальным его образом.

Сосредоточиться на чем-то другом совсем не получалось, особенно когда все внимание моментально переключилось на незнакомца. Наверное, я настолько заметно разглядывала его, что спустя какое-то время он все-таки посмотрел в мою сторону. Для полного разоблачения не хватало еще смущенно отвести взгляд, что я в итоге и сделала.

– Ты сегодня рановато, друг мой, – тепло поприветствовал его мужчина. – Проходи, не стесняйся. Я как раз собирался подготовить для тебя книги, которые мне доставили вчера около полудня.

Мистер Сэлмон направился в сторону склада. Расставив все обратно на нужные полки, парень последовал за ним.

Любопытство взяло верх, когда я осталась в гордом одиночестве наедине с произведениями, не раз покидавшими свои законные места. Я незамедлительно зашагала в сторону стеллажа. Отсеки в небольшой произвольной библиотеке, находящейся в магазине, обычно расставлялись в соответствии с жанровыми категориями.

Я остановилась перед полкой с надписью «Классика», где чуть левее были собраны самые известные романы разных эпох. Пара корешков выделялась больше всего. Видимо, их в спешке забыли выровнять с остальными. Встав на носочки, я попыталась дотянуться до выбранной книги, но в самый неподходящий момент она соскользнула с края полки. «Великий Гэтсби»[3 - «Великий Гэтсби» – роман американского писателя Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.] рухнул с грохотом на пол. Персонажи с потертой голубой обложки искоса посмотрели на меня. Сгорая от стыда из-за своей же неуклюжести и образовавшегося шума, я потянулась книзу, немного согнувшись в коленях.

Край юбки случайно зацепился за выступающий железный гвоздь. Почувствовав ветерок, я страдальчески заныла. Попытки быстро поправить юбку не увенчались успехом. Рука предательски тряслась, пока я не ощутила, что кто-то вплотную прижался ко мне, поправляя юбку. Я замерла, и мое лицо мгновенно залилось краской от неловкости. В горле образовался ком.

– Не переживай, я ничего не видел. В следующий раз просто будь осторожнее, – проговорил голос позади меня с необычной хрипотой.

Набравшись смелости, я все же обернулась. Взгляд встретился с тем самым парнем, не так давно переступившим порог «Книжного дома Джуди». Выразительные глаза небесного цвета пристально смотрели, словно в мою душу, заставляя сердце бешено биться в груди. Глаза. Казалось, что они улыбались, скрывая за собой нежность. Видимо, парень заметил, что смутил меня, отчего в ответ только ухмыльнулся. Появившиеся ямочки в уголках рта задержались не более чем на пару секунд, пока солнце не остановилось на его веснушках, рассыпанных по всему лицу. Заостренные скулы придавали небольшую грубость его чертам. От него пахло пряной корицей, перебивающей запах засохшей краски.

Чем дольше я смотрела на парня, тем лучше замечала бурю внутри его, с примесью чего-то более тонкого и чувственного. Вряд ли он был открытой книгой, которую можно было прочесть и понять с первых же строк.

Он помог мне подняться. Рядом с ним я казалась очень маленькой. Я едва доходила до его широких плеч.

– Неплохой выбор, – подметил он, разглядев название, после чего протянул мне «Великого Гэтсби». – Видимо, еще не все потеряно, раз люди до сих пор читают подобное, – выждав небольшую паузу, он представился: – Стэнли Фриджерс.

– Эмили Диннер.

– Ты мне уже нравишься, Эмили.

Последние слова пронзили меня насквозь. В ответ я лишь крепче прижала книгу к груди. Приятная эйфория спустилась к животу, словно электрический ток.

Последний раз осмотрев меня с ног до головы, он ушел. Я неподвижно стояла, провожая его взглядом.

– «Влюбленный мужчина всегда выглядит нелепо, особенно когда сам этого не замечает», – проговорил мистер Сэлмон, когда подошел ко мне ближе. Его слова меня позабавили. – На самом деле, он хороший парень. Может быть, когда-нибудь ты поймешь это.

Ранний Уайт-Плейнс напоминал безжизненный городок. Маленькие улицы, где располагались таунхаусы, обычно сужались при каждом втором повороте. Участки домов были с идеально стриженными газонами и обязательно схожими фасадами по соседству. Повсюду стояли деревья с горящими осенними листьями. Они напоминали высокий лабиринт из живой изгороди.