Это всё из-за тебя

– Как хочешь, – пожимаю плечами. – Кстати, Салли, не пойми меня неправильно, но я бы посоветовал тебе забыть об этой хрени с интимным этикетом и записаться на курсы для освоения, так сказать, интимного мастерства. Ты большая умница, но ещё есть над чем работать.

Подмигнув блондиночке, завожу двигатель и включаю самую популярную радиостанцию на всем южном побережье. Из колонок рвется воспламеняющий хит Supermassive Black Hole, прибавляю громкость, чтобы заглушить истеричные вопли девицы. Провожу пальцем по сенсорному экрану и складная крыша плавно опускается над моей головой. Черт. Кажется над правым глазом уже свисает огромное и тяжелое веко.

– Прости, крошка, я тебя не слышу! – говорю девчонке и, сделав поклон головой, поднимаю тонированные стекла нажатием одной кнопки и выжимаю педаль газа.

Тачка срывается с места, оставляя позади себя клубы пыли. Музыка приятно пульсирует под кожей, пальцы выбивают ритм по рулевому колесу, нога уверенно давит на педаль газа. Между тем моя рожа стремительно увеличивается в размерах. На выезде из города заезжаю в круглосуточную аптеку. Старик за прилавком даже не спрашивает, что мне нужно, а вручает блистер с таблетками от аллергии, которые всегда советует носить с собой.

– Мало ли что может случиться, – говорит. – С каждым годом аллергиков становится всё больше и больше.

Запив пилюлю водой, еду к светящемуся мосту, надеясь, что мне не придется обращаться за медицинской помощью.

– Охренеть, – говорю, глядя на свое безобразное отражение в зеркале заднего вида. – Вот так задница на роже.

«За окном поздняя ночь, а это значит, что в эфире «Санни Оушен» Саманта Гилберт. Напоминаю, что завтра программа «Разговоры» переходит на новое время, а я, дорогие слушатели, ухожу в долгожданный отпуск. Моя коллега Ребекка Харрис, для которой завтрашний эфир станет первым в её профессиональной жизни, будет с тобой, жаркая Калифорния, с 9 вечера до полуночи каждый четверг, пятницу и субботу. А пока я жду ваши сообщения и звонки, послушаем Blue Jeans от неподражаемой Дель Рей. Наслаждаемся, сладкие!»

Вот так новость! Неужели бессменная ведущая популярной ночной программы Саманта Гилберт доверяет свое детище молоденькой выпускнице университета? Какая-то Ребекка Харрис. Ребекка. Забавно, что несколько минут назад именно это имя слетело с моего языка.

На приборной панели загорается индикатор давления в шинах. Бортовой компьютер советует немедленно устранить неисправность, а я уже выезжаю на мост, протяженностью в четыре мили. Сбавляю скорость, машина словно теряет сцепление с дорогой.

– Только этого мне не хватало!

«Давление в шинах на критическом уровне» – появляется информация на сенсорном мониторе.

Супер. Ночь полна сюрпризов. Наверняка наехал на ржавый гвоздь, пока искал укромное место в безлюдном парке курортного городка, чтобы перепихнуться с Мисс Интимный Этикет. Включаю аварийные огни и останавливаю автомобиль максимально близко к барьерному ограждению. Лос-Анджелес там впереди светится яркими огнями в ночи. Так близко и так далеко безмерный город контрастов.

– Вот же сука! – ору, изучая внушительный порез на шине.

Эта ненормальная что, разделочный нож в сумочке носит? Охренеть, какой глубокий порез! С виду безобидный олененок, а на деле кабаниха без мозгов.

– Вот же дрянь! Гребаная истеричка со своим гребаным интимным этикетом! Ещё и диск поцарапала! Что ж, Престон, с тебя ремонт, братец! – разглагольствую, глядя на пустую дорогу.

В это время мост впадает в спячку, несмотря на яркое освещение. Поймать попутку, не говоря уже о свободном такси, почти невозможно. Звоню Престону, хотя и знаю, что смысла в этом нет. У него веселая пятница и мальчишник у недалекого друга, которого я бог знает, где он вообще откопал. Слушаю один гудок, второй, третий. Набираю службу такси и вдруг вижу, как в метрах двадцати от меня темная фигура без колебаний перелазит через светящееся ограждение. Может, кажется? Всё-таки на один глаз я типа ослеп.

– Эй? – окликаю без особого интереса, потому что не верю в реальность происходящего. Может, у меня вообще глюки от этой проклятой пчелы. – Эй, ты что делаешь?

– Служба такси, я вас слушаю?

Фигура шевелится.

– Эй, ты что делаешь? – повторяю вопрос. Уверенно иду к придурку в темном костюме с капюшоном. – Я с тобой говорю, слышишь?

– Алло? Вы на связи? Вас плохо слышно.

– Мост Льюиса, – говорю в трубку, не сводя глаз с застывшей фигуры. – Моя машина на аварийных сигналах со стороны Санни Оушен.

– Заказ принят.

Замедляю шаг, прячу телефон в задний карман джинсов. Чем ближе подхожу к без пяти минут самоубийце, тем отчетливее вижу, как он дрожит. Спортивный костюм ему явно велик, будто снят с чужого плеча. Руки заведены назад, тонкие бледные пальцы крепко держатся за железное ограждение.

– Эй, парень? – спрашиваю осторожно. Останавливаюсь, когда его голова резко поворачивается в мою сторону. Лицо прячется за капюшоном, узкие плечи дрожат. – Слушай, ты выбрал не самое подходящее время для смерти. У меня выдался паршивый денек и, если он завершится чьим-то самоубийством…

– Уйди! – перебивает вовсе не паренек. – Не приближайся ко мне!

– Так ты девчонка! Надо же. Я удивлен. Здесь это редкость.

– …Чего?

– Редкость говорю. Согласно статистике самоубийцами на мосту Льюиса чаще становятся мужчины. Женщины предпочитают прощаться с жизнью в ванной. – Девчонка задрожала сильнее. Костяшки пальцев белеют. – Слушай, я не Джек из «Титаника». Бросаться за тобой в холодную воду не стану. Поэтому, не страдай ерундой.

– Уйди, – повторяет медленно.

– Что у тебя с голосом? Рыдала неделю или заболела? – подхожу к ограждению и опускаю на железяку локти. Девчонка моментально реагирует на мои действия, таращится на меня в ужасе одним опухшим глазом, потому что второй прячется за капюшоном. Из-под плотной ткани толстовки выскальзывает темная прядь. – Брюнетка, значит.

– Ты глухой что ли? Я же сказала, уйди! Чего привязался?

– Тебе надо – вот и уходи! А я такси жду. У меня машина сломалась. Вон, смотри. Стоит красавица и подмигивает. А ещё проклятая пчела ужалила! Твоего трупа только мне не хватало.

– Я бы сказала, что сочувствую тебе, но мне всё равно. Иди и жди в другом месте. Мост длинный.

– Его протяженность всего-то четыре мили. Да мне и здесь хорошо. К тому же, я никогда в жизни не видел настоящую психопатку собственными глазами. Те, что попадались – так, безобидные истерички. А вот ты совсем иное зрелище.

– Я не психопатка!

– Альпинистка что ли? Блогер-экстремал? Ну, или дорожный работник? Прости, крошка, – пожимаю плечами, – но ты психопатка. Хочешь доказать обратное – встань по эту сторону ограждения. – Оглядываю её с головы до ног. – Тебе не жарко в этом костюме?

– Уйди!

– Ты что, других слов не знаешь? Поэтому жизнь стала неинтересна и ты вдруг подумала, а почему бы не сигануть в это искусственное озеро, где каждый год вылавливают трупы десятками? Наркоманов всяких, алкоголиков и психопатов. Только представь, чем может быть заражена эта вода.

– Ты можешь отстать от меня? – спрашивает дрожащим полушепотом. Отсюда мне виден лишь острый кончик её носа. – Иди и лед к лицу приложи. Только не трогай меня!

– Да я бы с радостью, но ты мне испоганила оставшуюся часть пятничной ночи. – Часы на руке показывают половину первого. – И раннее утро субботы. Кстати, сюда уже направляется полицейский патруль, ты в курсе?

Девчонка поворачивает ко мне голову, капюшон слегка съезжает вниз, приоткрывая чуть больше половины её бледного с красными пятнами лица. Глаза сверкают от слез, застывают на мне в напуганной задумчивости.

– Ты что, вызвал полицию?

– Буду я ещё время на это тратить! – усмехаюсь. – Тут ведь камеры на каждом шагу и прожекторы! Через несколько минут тебе скрутят руки и отправят на принудительное лечение в психушку, если ты не сможешь объяснить, какого хрена решила перелезть за ограждение. Учитывая, что твой словарный запас никакой, черта с два у тебя это получится. Стоило выбрать другое место для самоубийства из-за самой нелепой и бессмысленной причины, какая только существует в природе человека!

– Ты ничего обо мне не знаешь!

– Крошка, – смеюсь, бросив взгляд на темную воду внизу, – как же ты ошибаешься!

– Я тебе никакая не крошка!

– А кто же тогда? Тигрица? Дьяволица? Хищница? В таком виде и ситуации ты не более, чем маленькая и безобидная крошка, отвалившаяся от сухой булки.

Смеюсь, а она молча плачет. Ни единого звука не издает, лишь слезами заливается и при этом единственное, что шевелится на её лице – подбородок. Дрожит так, будто она замерзла, но это невозможно.