Замок в облаках

А Грейси заметила:

– Угу, это будет комната коровьих задниц.

– О господи, Грейси! – воскликнула её мать. – Откуда ты только берёшь подобные выражения?

– Я их сама выдумываю! – гордо ответила Грейси, а Мэдисон захихикала.

– Но я хотела комнату с видом на го-оры! – Казалось, ещё немного – и Элла в бешенстве топнет ножкой. – С панорамой. И балконом. Гретхен и я могли бы поменяться с Харпер и Джереми. Они всё равно только и делают, что возятся с малышкой. И секса у них не бывает! При дочурке они стесняются.

– Элла Джейн Барнбрук! – Бедная мама Эллы не знала, куда деться от стыда за своих драгоценных дочерей. Она обеспокоенно взглянула на свёкра и свекровь, но те всё ещё были погружены в беседу с Романом Монфором, который улыбался как заведённый. Судя по обрывкам фраз, долетавших до нас, речь шла об игре в гольф, курсе доллара и погоде. – Сию минуту прекрати и начни вести себя прилично, иначе просидишь у себя в комнате все каникулы! Тебе ясно?

– Это всё ужасно несправедли-иво!.. – заныла Элла.

Мать многочисленного семейства выглядела так, будто у неё начался приступ мигрени.

– Элла, я серьёзна как никогда! Я разрешу тебе спуститься в бальный зал, только если с этой минуты и до тридцать первого декабря ты не будешь доставлять мне хлопот.

Харпер, старшая из сестёр Барнбрук, с малышкой на руках, уже давно забрала ключ от своего номера и тянула своего мужа к лифту, шепча ему что-то на ухо. Мальчики Барнбрук тоже отправились наверх. Посыльный Йонас и «директор цирка» Яромир завозили две доверху нагруженные багажные тележки в грузовой лифт. Под строгим взглядом матери Элла с кислой миной взяла со стойки ключ.

– Кстати, многие гости предпочитают вид на другую сторону, ведь там окна выходят на восток, а восходы в горах очень красивы, – ободряюще заметил Бен. – К тому же оттуда хорошо видны сhamois на горных склонах. (Слово сhamois было мне незнакомо, но я предположила, что имеются в виду горные козы. Бен, конечно, мог говорить и о каких-нибудь лишайниках или мхах, но вряд ли он завёл бы о них речь применительно к панораме.) Замечу, что у этого люкса чрезвычайно интересная история. В нём останавливался не только изобретатель Лев Термен, он заезжал к нам во время своего мирового турне в конце двадцатых годов прошлого века, но и поэт Райнер Мария Рильке, который создал здесь некоторые из своих прославленных стихотворений.

– Вообще-то стихотворения, которые он написал у нас в отеле, не относятся к числу прославленных, – шепнул мне месье Роше. – Pays silencieux dont les proph?tes se taisent[5 - «Край молчаливый, где безмолвствуют прозренья» – цитата из сборника «Валезанские катрены» Р. М. Рильке, катрен № 6. (Примеч. перев.)]. Он писал их на французском.

– Да ладно, – прошептала я в ответ. – Спорим, что ни та ни другая девица в жизни не слышали о Рильке. (Я уже не говорю о Льве Термене! Правда, до приезда сюда я про него тоже не слышала.)

И ровно в этот момент я увидела… кучку. Большую коричневую кучку явно собачьего происхождения на мраморном полу рядом с колонной прямо посреди фойе. Кроме меня, её пока ещё никто не заметил. Как такое могло быть?

Раньше её загораживал чемодан, и только поэтому я заметила какашки только сейчас. Я в ужасе уставилась на собачий «сюрприз». Мне казалось, что он воняет на весь отель. Какой ужас! Как только это безобразие могло оказаться у всех на виду? Неужели кто-то из пуделей незаметно сделал за колонной свои дела, пока хозяйка регистрировалась? Почему же мы не почувствовали запах раньше? Это не мог быть мопс Дитрихштайнов: в основном они таскали его на руках, и едва ли возможно, что господин или госпожа Дитрихштайн прокрались в холл с мопсом на руках, чтобы дать ему возможность покакать. Месье Роше рядом со мной вдохновенно цитировал Рильке на французском, Барнбруки-старшие по-прежнему беззаботно болтали с отцом Бена, а я судорожно размышляла, что мне делать.

Обнаружив кучку, Роман Монфор с праведным гневом конечно же обрушится не на её виновницу – собаку – и тем более не на её хозяина или хозяйку. Он устроит разнос кому-то из служащих – тому, кто допустил, что вонючий «сюрприз» посреди холла не убрали вовремя. Даже если виноват во всём был он сам, ведь именно Роман допустил столько собачьих исключений из гостиничных правил. Однако сейчас это было не важно. Из-за собачьей кучки, наносящей урон репутации отеля, полетят головы служащих, одна-то голова уж точно. Вопрос только в том – чья.

– Идём, Элла! – Гретхен взяла кузину под руку. – Мы всё устроим. Нащёлкаем фото с балкона Харпер и подпишем, что это вид из нашего окна.

– Гретхен – звезда инстаграма, – сообщила Грейси Бену, которому собачья кучка была не видна из-за колонны.

– Ну, звезда – это несколько преувеличено… – заскромничала Гретхен.

– Да уж, небольшое преувеличение! – Эми закатила глаза. – На неё подписан сто тридцать один человек! Ах, с ума сойти! И каждого из них она знает лично!

– Сто тридцать три! Кроме того, я там совсем недавно зарегистрировалась. – Гретхен откинула волосы и вместе с Эллой неторопливой походкой направилась к лестнице. Сейчас они пройдут рядом с кучкой. Надо было что-то делать. Причём срочно!

– Может быть, Бен захочет подписаться на тебя в инстаграме. – Эми улыбнулась Бену, закинула на плечо свой рюкзачок и последовала за Гретхен и Эллой. – У неё такой потрясающий профиль – он называется grumpygretchen[6 - Ворчунья Гретхен (англ.). (Примеч. перев.)]. Ворчунья Гретхен объясняет своим подписчикам, почему блондинкам не идёт жёлтый, как рисовать на глазах эффектные стрелки, а также как делать селфи с животными и выглядеть при этом симпатичнее животных…

– Gritty Gretchen[7 - Отважная Гретхен (англ.). (Примеч. перев.)], – поправила её Гретхен и остановилась, а Элла злобно сверкнула глазами на Эми. – Мой аккаунт называется Gritty Gretchen, и, в полном соответствии с названием, речь в нём идёт далеко не о макияже и моде. Я даю советы, которые могут пригодиться в трудную минуту. Советы о том, как смелым девчонкам преодолевать препятствия, которые ставит перед ними жизнь.

Я восприняла это выражение как призыв к действию.

Собачья кучка была препятствием, которое поставила передо мной жизнь, а я – смелой девчонкой, призванной преодолеть его.

На глазах у изумлённого месье Роше я вытащила из нагрудного кармана его пиджака белоснежный платок, задрала ногу на стойку ложи консьержа, уселась на неё верхом и соскользнула с другой стороны.

– Советы, которые могут пригодиться в трудную минуту? Как изящно припудрить слишком толстый нос и каков единственно верный рецепт капкейков? – продолжала Эми.

– Пошли, Гретхен. – Элла потянула кузину дальше. – Эми просто завидует. Как всегда.

Я пролетела вперёд, чуть не задев обеих девиц, опустилась на колени перед колонной и набросила на кучку белоснежный платок месье Роше. Платка как раз хватило, чтобы прикрыть неприятный сюрприз целиком, но выглядел этот натюрморт весьма странно: как будто платок непостижимым образом парит над полом.

– О-о-ой! – вырвалось у Гретхен, естественно, во весь голос.

Эми, Элла, Мэдисон, Грейси и их мать с любопытством уставились на меня.

– Прошу прощения. – Я выпрямилась и попыталась загородить собой странное зрелище. – Там была… э-э-э… небольшая лужица. Снежок растаял. Это вредно для мраморного пола.

Я храбро попыталась ухватить кучку. Какое-то мгновение у меня ещё была надежда, что кучка не настоящая, а пластмассовая. Такие продают в магазинах прикольных подарков и в шутку подкладывают друзьям. Но нет, под платком оказалось что-то мягкое и местами – у меня комок подкатил к горлу – даже жидкое. И его было слишком много, чтобы собрать носовым платком и унести. Для этого мне понадобились бы два или три таких платка или ещё что-нибудь, чем я могла бы убрать эту гадость. Я застыла на месте, решительно не зная, что делать.

К моему величайшему облегчению, семейство Барнбрук продолжило свой путь к лестнице. Роман сопровождал Барнбруков-старших к лифту. Я опустила взгляд и перестала дышать, чтобы на меня никто не обратил внимания. Я всей душой надеялась, что Роман Монфор поедет провожать Барнбруков на третий этаж, – в этом случае у меня было бы достаточно времени, чтобы всё убрать.

К несчастью, маленькая Грейси осталась стоять на месте как приклеенная. Подняв глаза, я обнаружила её прямо перед собой. Конечно, стоя на коленях и держа руку над платком, прикрывавшим якобы растаявший снег, а на самом деле – непонятно что, я представляла собой в высшей степени странное зрелище. Месье Роше в своей ложе консьержа напротив тоже удивлённо поднял брови.

– Мне нравится твоё платье, – заметила Грейси. Было видно, что она старается сказать мне что-нибудь приятное. Наверное, ей стало жаль меня. – Очень красивые пуговицы и вышитая корона.

– Спасибо, мне оно тоже нравится, – ответила я. – А у тебя классная кошачья шапочка. Какие славные плюшевые ушки!

И тут мне на ум пришла отчаянная мысль.

– Послушай, Грейси, ты не могла бы одолжить мне свою шапочку до завтра?

Грейси с любопытством уставилась на меня.

– Меня зовут Фанни, – торопливо добавила я. – Я работаю здесь няней и обещаю тебе, что завтра утром верну тебе шапочку. – «Выстиранную и надушенную», – мысленно добавила я. – Она нужна мне для важного дела.

Грейси не раздумывала ни секунды:

– Конечно!

Девчушка сорвала с себя шапочку и вручила её мне. После этого она повернулась и побежала догонять родственников, которые уже поднимались по лестнице. Ах, если бы все дети были такими великодушными! Если бы со всеми можно было так легко договориться!.. Я дождалась, когда лязгнет решётчатая дверь лифта, и быстро-быстро с помощью платка сгребла собачью кучку в шапочку Грейси, стараясь не смотреть и, по возможности, не дышать в том направлении. Кучка оказалась страшно липкой, но мои пальцы как по волшебству остались чистыми. А вот шапочка Грейси…

– Что ты там делашь, Фанни Функе? – Кто-то тронул меня сзади за плечо. Это был Дон, который, конечно же, материализовался позади меня буквально из воздуха в самый неподходящий момент.

– А ты как думаешь? – пробурчала я.

Мальчишка скрестил руки на груди:

– Как я понимаю, ты только что запихала что-то коричневое и липкое в шапку, которую обманом выпросила у маленькой девочки. Очень умно! Я бы не додумался.

«Оленёнок» тихо захихикал. У меня возникло подозрение, что он всё время находился здесь и наблюдал за мной. Вероятно, я была не единственной, кто умел хорошо прятаться.

– Это ты… это твоя работа, ты, маленький… – Я потрясённо уставилась на него.