Свадьба в деревушке

– Давайте спустимся в кухню. Там немного уютнее.

Кухня и впрямь оказалась уютнее – но все равно она была чрезвычайно большой. У Лиззи сложилось впечатление, будто несколько маленьких комнатушек цокольного этажа объединили в одно большое помещение, простиравшееся от переднего фасада до самого тыла, так что окна выходили на все стороны. Однако оттого, что большая часть помещения находилась ниже уровня земли, света здесь все равно не хватало. Лиззи заметила, что помещение условно разделено на три зоны. От двери сразу представал взору большой стол, который явно предназначался скорее для работы, нежели для того, чтобы за ним сидели. Стульев возле него не было, а на столешнице стояли несколько коробок с фарфором, увенчанные сломанным подсвечником. Немного дальше, вокруг газового очага, располагались два диванчика и пара кресел, являя собой нечто вроде гостиной. Между этой зоной отдыха и собственно кухней, находившейся в самом конце помещения, около стены стояло пианино.

На кухне у стены стояли два буфета, на которых виднелись большие керамические подставки со всевозможными кухонными приспособлениями и деревянными ложками. Рядом с голубой эмалированной газовой плитой расположилась большая деревянная сушилка для посуды, а на стене над ней висела вместительная двухъярусная полка для тарелок. Напротив раковины находился деревянный стол, а в углу помещалась высокая стойка для кастрюль, и эти кастрюли – всевозможных размеров – были аккуратно расставлены по полкам. Еще на стене имелось крепление для ножей, и Лиззи поразилась, увидев там такие же ножи, что были на кулинарных курсах мадам Уилсон, а вовсе не те небольшие, отчасти сточенные ножики с деревянными рукоятями, которыми обычно орудовала на кухне ее мать. Все предметы были разнородными, однако располагались в четком порядке.

– Похоже, тот, кто здесь живет, знает толк в готовке, – заметила Мэг, пройдя в глубь помещения.

– Это Дэвид, – ответила Александра. – Он мог бы научить готовить и меня. И, надо признать, даже пытался. Но мои опекуны решили, что на курсах домоводства я смогу подружиться с хорошими девушками. И, разумеется, так оно и вышло! – широким жестом указала она на Лиззи и Мэг.

– А на пианино тоже он играет? Или это ты? – полюбопытствовала Лиззи.

– Я умею немножко играть, но да, ты права – это тоже Дэвид. Мы с ним любим устраивать музыкальные вечера. Он мастерски читает ноты с листа. У меня это тоже неплохо получается, хотя как певице мне требуется читать только одну строчку.

– А я вообще в нотах не разбираюсь, – уныло сказала Мэг, возможно почувствовав в себе некую ущербность.

– Так тебе это и не надо! – успокоила ее Александра. – Большинство песен ты и так знаешь. Вот подожди, появится Дэвид. Он утверждает, что каждый умеет петь. А теперь проходите-ка сюда и садитесь. Сейчас включу камин, а потом сделаю нам чаю.

После долгих щелчков и череды мелких вспышек газовый огонь наконец ожил, и Александра отправилась ставить чайник.

– А ты вообще как часто видишься со своими опекунами? – поинтересовалась Лиззи, изумленная столь очевидной свободой существования Александры.

– Да почти что никогда. Я часто пишу им письма, полные всевозможных новостей, но никогда не рассказываю абсолютно всего. И каждому из них я подаю отдельную информацию. Видишь ли, я знаю, что и кого интересует. Так что они всем довольны. – Тут она огляделась по сторонам. – Разумеется, однажды они заявятся сюда из Швейцарии и обнаружат, что я снесла перегородки и объединила все эти крошечные комнатушки – ну, знаешь, прачечную, кладовку, комнатку, где хранился весь фарфор, – заплатить тогда придется до черта… Но когда это случится, я как-нибудь уж с этим справлюсь.

Лиззи показалось, что на ее подругу внезапно накатила грусть.

– Кто-то говорил мне, что намного легче просить прощения, чем разрешения, – вновь просияла Александра. – А пока что благодаря этому здесь стало по-настоящему уютно, вы не находите?

– А когда ты сносила тут перегородки, тебя не испугало, что может обрушиться потолок? – спросила Мэг.

Александра, которой удалось наконец зажечь под чайником огонь, лишь отмахнулась:

– Нет, тут все сделано как надо. Этим занимались друзья Дэвида, строители. Они сделали все, чтобы здесь было безопасно.

Между тем Александра принялась открывать и закрывать дверцы шкафчиков, явно что-то ища. Наконец она извлекла великолепный фарфоровый заварочный чайник со сколом на носике.

– Я тут подумала, что сегодня мы вместо нашего старого жестяного чайника воспользуемся изысканным фарфором. Как исключение по особому случаю.

– Мне правда очень хочется тут жить! – воскликнула Лиззи. Посреди разных вещей, загромождавших стол в другом конце комнаты, она заметила швейную машинку.

– Ты еще не видела спальни, – отозвалась Александра, озабоченно пытаясь разыскать все необходимое, чтобы накрыть стол к чаепитию.

– Уверена, что в спальнях тоже очень хорошо, – сказала Лиззи, добавив про себя, что, по крайней мере, они наверняка большие.

– А по мне, так и не важно, какая там спальня, – вставила Мэг. – Я уже мечтаю готовить на этой замечательной кухне. Она такая просторная! Та, где мы вместе с мамой обычно готовили, была совсем крохотной. А можно, я хоть одним глазком выгляну в садик? Убедиться, что он подойдет для Кловер.

– Выйди через вон ту дверь в конце комнаты, – показала Александра, отыскав наконец чашки и блюдца. – Ключ на полке возле двери. Отопри – и сразу попадешь во дворик. Там, правда, всего лишь небольшая лужайка с деревом посередине. Когда вернешься – как раз и чай будет готов.

Мэг вернулась через несколько минут, явно убедившись, что садик подойдет для выгула собаки.

– Там же можно выращивать всякие травы – петрушку, например, и все такое, – сказала она. – Моя мама выросла за городом, и ее мать всегда сажала всякую зелень к столу. Так что, где бы мы потом ни жили, мы с мамой все что можно выращивали в горшках. Впрочем, у Уильяма мы даже огородничали в его саду.

– Может, твоей Кловер надо больше места, чтобы бегать? – спросила Александра, которая, дождавшись, пока наконец вскипит вода, заваривала чай. – У нас, конечно, есть ключи от парадного сквера. Он общедомовой, но собак туда не пускают. Равно как и детей без присмотра. А еще там не разрешают играть с мячом. Так что радости от него мало, хотя цветы, наверное, очень милые.

– А сама ты часто там бываешь? – спросила Лиззи, зачарованная этим, совершенно не известным ей, порядком жизни.

– Летом – да, бываю. Я так подозреваю, что одна моя соседка приглядывает за мной по просьбе родственников, так что я стараюсь, чтобы хотя бы раз в году она видела меня в довольстве и здравии. И я всегда стараюсь взять с собой какую-нибудь подругу. Не скажу, чтобы у меня было много друзей, но Дэвид всякий раз привозит мне какую-нибудь молоденькую актрису, чтобы побродить там вместе по дорожкам. О! А вот как раз и он!

Лиззи почувствовала, как нервно напряглась в предвкушении знакомства с первым в ее жизни человеком, который был гомосексуалистом. Но когда она увидела его, то сразу поняла, что внешне он ничем не отличается от любого другого мужчины, а потому сразу с облегчением выдохнула. Дэвид был гораздо старше девушек – возможно, ему было в районе тридцати пяти, – и он казался очень привлекательным и благожелательным.

– Привет, Дэвид! – поспешила к нему Александра и, взяв под руку, подвела к местечку у камина. – Это Лиззи, которой, как я тебе говорила, я собиралась предложить поселиться с нами. А это Мэг, которая тоже хочет к нам присоединиться. У нас ведь полно свободных комнат.

Мэг улыбнулась:

– Вот только у меня собака, так что вам, может быть, не захочется иметь такую соседку по квартире. – Чуть помолчав, она добавила: – Хотя это едва ли можно назвать квартирой.

– Собака? И где же она? – нетерпеливо огляделся Дэвид.

– Сегодня я ее с собой не брала, – рассмеялась Мэг. – Так вы не будете против?

– Милая барышня, я обожаю собак! Больше всего на свете я бы хотел, чтобы у меня в доме жила собака. А можно мне будет брать ее с собой на прогулки? И какой она породы?

– Карликовый спаниель, – с заметным облегчением ответила Мэг. – И разумеется, вы можете брать ее на прогулки. Вот только я пока не представляю, где с ней можно здесь гулять. На данный момент мы ходим с ней в парк Уимблдон-Коммон.

– Тут поблизости есть пара небольших парков, а если вы не возражаете, то я могу посадить ее к себе в машину и поехать куда-нибудь в парк побольше, – предложил Дэвид.

– Ой, она была бы просто счастлива! – ответила Мэг.

После того как все выпили по паре чашек чая, Александра позвала подруг:

– Ну что, пойдемте смотреть комнаты наверху?

Девушки прошли по сумрачному коридору и стали подниматься по лестнице.

– Здесь все комнаты закрыты, – сказала Александра, когда они оказались на первом этаже. – Пошли дальше.

На площадке второго этажа она открыла дверь и провела подруг в просторную гостиную.

– Здесь двойные двери, так что, если у вас наметится по-настоящему большая вечеринка, можете полностью распоряжаться всем этажом.

– Здесь и так невероятно много места! – сказала Лиззи, потрясенно разглядывая высокий потолок, два огромных окна от самого пола, что вели на балконы, и величественный мраморный камин.

– Лично я больше люблю вот эту комнату, – проговорила Александра, распахивая дверь в помещение поменьше.

В указанной комнате стоял большой, покрытый пылью рояль, а также имелись диван и кресла.

– Дэвид иногда играет на рояле, однако он предпочитает то старое пианино, что на кухне. К тому же зимой здесь так холодно, что не хочется и подниматься.

Да и сейчас, в апреле, подумала Лиззи, здесь было чересчур свежо.