Невеста дракона

Поднимаясь вместе с ней по ступеням, я испытываю странные чувства. И даже когда велю себе отвести взгляд, все равно не могу не рассматривать ее тело под платьем, которое стало прозрачным. Она меньше, чем я ожидал, и, несмотря на мои прежние заверения, сам задаюсь вопросом, помещусь ли в ней. Возможно, другие тяготеют к боли, но я никогда не тяготел к такому виду удовольствия. Подозреваю, что то же самое можно сказать и об этой женщине.

Я слишком забегаю вперед.

Не раздумывая, беру ее на руки. На этот раз она не напрягается. Просто обмякает в моих объятьях, отчего в груди возникает странное чувство. Это не доверие, мы пока не знаем друг друга достаточно хорошо, чтобы могло возникнуть нечто столь фундаментальное, как доверие. Но это уже кое-что.

Те немногие из моих подданных, кто остался в крепости, тихонько ретируются, когда я вношу Брайар внутрь и несу по лестнице в покои, которые должны быть предназначены для нас. Стоит надеяться, что в дальнейшем так и будет, но даже если сейчас эта женщина не смотрит на меня со страхом и отвращением, вряд ли она готова к какому-либо виду постельных забав. Даже сейчас по ее телу пробегает легкая дрожь, и я не могу понять, из-за чего: то ли потому, что она замерзла в мокром платье, то ли из-за возобновившегося страха.

Все же мне требуется гораздо больше самообладания, чем готов признать, чтобы поставить ее на ноги возле двери в спальню.

– Там ты найдешь все, что тебе нужно. Скоро я распоряжусь, чтобы подали ужин. – Замолкаю, когда меня охватывает запоздалое беспокойство. – У тебя есть какие-то ограничения в питании?

Она смотрит на меня слегка остекленевшими глазами.

– А ты собираешься подать мне сырое мясо или что-то ядовитое?

– Даже не думал. – По крайней мере, до этого момента.

Я не знаю, что считается ядовитым для людей. Разумеется, в нашем мире есть пища, которую могут употреблять люди, иначе торговцы не смогли бы заключать долгосрочные контракты. Но пускай у моего народа есть общие предки с народом Брайар, это не отменяет того факта, что мы отличаемся во многих биологических аспектах.

– Значит, нет. Никаких ограничений.

Я позабочусь об этом, прежде чем ей подадут еду.

– Хорошо. Отдыхай.

Она открывает дверь, но не заходит внутрь.

– Сол?

Богиня, как же на меня действует звук собственного имени в ее устах. Я стою неподвижно.

– Да?

– В контракте сказано, что ты можешь меня соблазнить…

Мне приходится напрячь все мускулы в теле, чтобы не натворить того, что может ее напугать. Пускай я не эксперт по людям, но даже я понимаю, что она сама не уверена, какой ответ хочет от меня услышать.

Лучше уж так, чем неподдельный страх. С этим можно работать.

– Отдыхай, Брайар. Увидимся утром.

Заставляю себя отвернуться и уйти, хотя мои чувства обострены настолько, что я прекрасно знаю: она не заходит в комнату, пока я не поворачиваю за угол. Смотрит мне вслед? Или хочет убедиться, что я не войду за ней в спальню?

Это неважно. Я могу быть терпеливым охотником.

Награда с лихвой окупит временные неудобства.

Глава 7

Брайар

Я никогда не признаю, сколько мужества потребовалось, чтобы раздеться и воспользоваться гигантской ванной, дабы согреться после возвращения с источника. Но, похоже, никто не пытается воспользоваться моей наготой, и я едва не засыпаю, убаюканная обжигающе горячей водой.

Во всяком случае, пока не слышу, как кто-то ходит в спальне. Вздрагиваю, а в горле встает ком от страха.

– Кто здесь?

– Алдис. – В ванную заглядывает коричневый дракон. – Я принесла одобренную для людей еду и развела огонь. В это время года по ночам бывает холодно.

Я погружаюсь глубже в воду. Сама не знаю, как отношусь к тому, что это оказался не Сол.

– О. Спасибо.

Долгое мгновение она изучает меня взглядом.

– Тебе нужно многое осмыслить. Не волнуйся. Сол ворчун, но он будет добр к тебе.

Да я к нему ни за что не притронусь.

– Как скажешь.

– А еще вот халат. – Она заходит в ванную и вешает длинный кусок ткани на крючок рядом с раковиной. – Мы, драконы, немного крупнее тебя, но он должен тебе подойти, пока не пошьют одежду на заказ.

Это уж слишком. Мой мозг затуманен и плохо соображает.

– Спасибо, – выдавливаю я.

Трудно понять наверняка, но, кажется, Алдис отвечает мне добрым выражением лица.

– Нам предстоит внести некоторые изменения. Пожалуйста, прояви к Солу немного милосердия, уверена, он ответит тебе тем же. – Она уходит прежде, чем я успеваю найтись с ответом.

Это и к лучшему. Я слишком устала и растратила все милосердие.

* * *

Сол не приходит навестить меня следующим утром. И следующим за ним утром. На третий день убеждаю себя, что испытываю облегчение, а не разочарование. Да, должно быть, именно оно первопричина неприятного ощущения в животе. Облегчение.

А может, скука.

Я почти уверена в том, что покои, которые он мне выделил, на самом деле принадлежат ему. И не только из-за большой кровати, расположенной низко над полом, и матраса, сделанного из какого-то незнакомого материала. Нет, в том, что эти комнаты принадлежат Солу, убеждают маленькие памятные мелочи, расставленные повсюду.

Высокий стол завален книгами и бумагами, исписанными на незнакомом языке. Еще больше книг беспорядочно расставлены на полках по всей комнате, и оттого невольно задумываюсь о старых легендах моего мира о драконах и их сокровищах. Готова поспорить, что где-то здесь у него есть настоящая библиотека. Хотя все равно от нее никакого толка. Судя по всему, моя новая метка – странный символ, выбитый темно-красными чернилами на правой лопатке, – не распространяет магию перевода на письменное слово.

Одежда здесь тоже есть: размерами подходящая Солу и сшитая для того, у кого, ну, есть хвост. На второй день Алдис возвращается с сундуком, полным человеческой одежды. Однако на этот раз она не задерживается. Так быстро убегает из комнаты, что я даже не успеваю решить, хочу ли вообще заводить беседу. Не знаю, где они раздобыли одежду, но сидит она безупречно.

На третий день убеждаю себя, что ношу белое платье с высокой талией и глубоким декольте, потому что оно удобное и я чувствую себя в нем красивой. А вовсе не потому, как Сол смотрел на мою грудь в нем, когда мы были у источника.

От стука в дверь сердце начинает биться чаще. От страха, а не от приятного волнения. Само собой. Я скрещиваю руки и говорю: