Последнее обещание

– О да. Мне бы так ужасно выглядеть.

Вайолет плюхнулась на кровать и коснулась холодной щеки дочери.

– Ничего ты не понимаешь, милая, – она указала на свое лицо. – Видишь, сколько косметики приходится наносить? А ты, ты восхитительна с раннего утра, когда открываешь глаза, до позднего вечера, когда вновь ложишься в кровать. Тебе ничего не нужно делать для этого. Ты молода и прекрасна.

Тара сложила руки на груди и насупилась.

– Ты просто говоришь так. А на самом деле я далеко не такая симпатичная, как ты.

– Всему свое время, Тара. Не спеши взрослеть. У тебя все впереди. – Вайолет чмокнула дочь в щеку. – Думаешь, у меня были такие скулы в четырнадцать? Думаешь, в школьные годы у меня уже была такая фигура? – она покачала головой. – Я была плоской, как доска. Мальчики в мою сторону даже не смотрели.

– Хватит, мам! Ты в четырнадцать меня родила Вайолет опустила глаза и уставилась на кровать.

– Ну… да… так… Но это было… другое.

Тара теребила покрывало, вытягивая из него пучки нитей.

– Где он сейчас?

– Я понятия не имею, где сейчас твой отец, родная. И тебе это известно. Его родители переехали в Монголию, и ему пришлось последовать за ними. – Вайолет хлопнула в ладоши, обозначив этим конец разговора.

Но Тара проигнорировала этот жест.

– Думаешь, он остался бы, если бы знал обо мне?

– Абсолютно уверена. Мы были очень молоды, но любили друг друга по-настоящему, – она заправила дочери за ухо выбившуюся прядь волос. – Но нам ведь и вдвоем неплохо, верно? Я так стараюсь. Ведь ты все для меня. Помни об этом.

Громкий стук в дверь заставил их вздрогнуть.

– Открывайте, это Колин.

– Господи боже… – прошептала Вайолет и подмигнула Таре. – Эмм… Какой еще Колин?

– Не притворяйся, Вайолет. Тот, которому ты должна за комнату.

– Я помню об этом. И ты получишь деньги на следующей неделе.

– Я тебя предупреждал и больше ждать не собираюсь. Ты не оставляешь мне выбора, – звякнула связка ключей.

– Он сейчас войдет сюда, – прошептала Тара, вцепившись в руку матери.

Вайолет встала с кровати и уперлась руками в бедра.

– Я не боюсь, – сказала она.

Колин распахнул дверь и ворвался в комнату. Из-под короткого жилета торчал волосатый живот.

– Ты задолжала за четыре недели, дорогуша. С меня хватит.

Вайолет заговорила с ним мягко и вкрадчиво, словно пыталась урезонить капризного трехлетку.

– Перестань, Колин, давай как-нибудь договоримся, – предложила она, указывая мужчине на потрепанное кресло с жирными пятнами на обивке. Предыдущий съемщик чрезмерно увлекался гелем для волос. – Присядь, и мы все обсудим. – Затем она кивнула Таре: – Налей мистеру Симпсону виски, милая.

Арендодатель грузно опустился в кресло и принялся за выпивку.

– Ты вообще помнишь, что я должен оплачивать счета каждый месяц? Это не ночлежка для бездомных.

– Помню, конечно, – согласилась Вайолет. – Но я знаю, что ты – человек неглупый, – она присела на соседний стул и пробежалась кончиками пальцев по линиям его татуировки на предплечье. – А ведь мы с Тарой очень хорошие жильцы, правда? Или ты хочешь, чтобы тут поселились какие-нибудь любители шумных вечеринок? Только представь, что тебе всю ночь пришлось бы ворочаться с боку на бок под оглушительные звуки панк-рока. Или еще хуже, съемщики могут устроить здесь наркопритон. И что тогда, а? Запах травки и дилеры, снующие взад-вперед целыми днями? Ты правда этого хочешь? – Она пощупала его бицепс и улыбнулась. – А ты в прекрасной форме, Колин.

Мужчина залпом допил виски и поднялся на ноги.

– Отличная попытка, Вайолет, – ответил он, отправляя стакан в сушилку. – Или я получу все деньги до восьми вечера, или убирайтесь вон отсюда.

Вайолет взглянула на настенные часы.

– Но уже полседьмого.

Он пожал заросшими плечами.

– Меня не волнует.

– Чертова обезьяна, – вздрогнула Вайолет, закрыв за ним дверь. – Бедная миссис Симпсон. Ей приходиться спать с этим неандертальцем.

– Что будем делать? – спросила Тара. – Он дал нам время всего до восьми.

– Да он просто перегрелся, – ответила ее мать, стягивая с вешалки пальто, – не бери в голову. Просто пытается строить из себя большую шишку.

Она обернула вокруг шеи боа из перьев и подхватила сумочку.

– Пошли, детка. Я и ты против всего мира. Мы им еще покажем.

3

Ларри Валентайн никогда не полагался на волю случая. Тем вечером все должно было быть идеально. От легких волованов[5 - Волова?н – пикантная закуска французского происхождения, небольшого размера выпечка из слоёного теста в форме башенки.] с грибами до изысканного шампанского. Вообще-то он не был ценителем игристого, предпочитая ему односолодовые напитки. Но брата, несомненно, впечатлит экстравагантная винтажная бутылка «Теттенже»[6 - Теттенже – старинный французский винодельческий дом шампанских вин.]. Несколько кубиков льда упали в хрустальный стакан. Мужчина налил себе немного виски, сделал первый глоток и сморщился, ощутив во рту кисловатый привкус. Сжав губы и стиснув краешек стула так, что костяшки пальцев побелели, он сделал два глубоких вдоха и выдоха. От мыслей о Мартине всегда учащалось сердцебиение. Затем снова развернул газету и принялся изучать зернистое черно-белое изображение. Брат смотрел прямо в камеру, а молодая жена повисла на его рукаве, не в силах оторвать от своего супруга взгляд, полный нескрываемого обожания. Он провел пальцем по лицу Кэрол в надежде прочитать по нему, сожалеет ли она о том, что выбрала не Ларри, а его брата.

Само собой, приглашения на их свадьбу он не получил. Ну и ладно. Он все равно проскользнул в церковь вслед за невестой, вышагивающей по проходу в облаках розовой пены, и батальоном ее разодетых в тафту подружек. Когда Мартин обернулся, чтобы встретить будущую жену, его лицо, светившееся неподдельной радостью, довольно очевидно выражало и самодовольство. Пришлось закрыть глаза, сосредоточиться на собственном дыхании и до боли сжать кулаки.

Когда священник спросил, известны ли кому-нибудь причины, по которым эти двое не могли вступить в законный брак, Ларри так прикусил губу, что ощутил металлический привкус крови во рту. Пока счастливые новобрачные ставили свои подписи, он бесшумно вышел из церкви. Не поздравлять же их, в конце концов.

Сдвинув штору в сторону, он взглянул на ворота, которые открыл заранее, чтобы Кэрол не пришлось выходить из машины и звонить, иначе ветер и влажность могли растрепать ее прекрасные светлые локоны. Ларри всегда был таким предусмотрительным и ставил ее нужды впереди своих, был готов на все ради нее.

Хруст колес по гравию возвестил об их появлении. По дороге к входной двери он на секунду задержался у зеркала и, лизнув средний палец, пригладил брови, а затем распылил на себя еще немного одеколона, хотя уже проделывал это совсем недавно. Расстегнув еще одну пуговицу на белой накрахмаленной рубашке и откинув челку со лба, он наконец открыл дверь и увидел Мартина за рулем остановившейся машины. Помогая себе зубами, тот стягивал водительские перчатки. Когда открылась пассажирская дверь, Ларри увидел элегантные туфли и восхитительные лодыжки Кэрол, хрупкие и изящные, как у породистой лошади. Она заговорила первой.

– Привет, – при виде дома губы ее сложились так, словно ей хотелось присвистнуть, – а ты неплохо тут устроился.

Ларри спрятал трясущиеся руки в карманы брюк, раздумывая о том, как предписывал действовать в таких случаях протокол. Все же не каждый день ему приходилось приветствовать брата и девушку, которую он увел, на пороге дома. Наклонившись, он быстро поцеловал ее в щеку и, ощутив знакомый запах ее крема для лица, словно вернулся в прошлое.

– Привет, Кэрол. – Он посмотрел ей прямо в глаза, решив не отводить взгляд, даже если будет очень больно, когда он не найдет в них ни тени ответной любви. – Проходи, пожалуйста.