Лебединый трон

– Моя кузина утверждает, что она не бескрылая. Но Атратис занимает второе место по значимости в Собственности Короны. Там находятся наши главные порты, основная часть наших железных рудников, наши леса… Если она достойна быть защитницей Атратиса и стоять второй в очереди на трон, то пускай докажет свою правоту. Пускай она обратится, если может.

Паника скручивает мои внутренности, словно острым ножом, между лопатками поднимается холодный пот. Если меня попросят раздеться здесь и сейчас, чтобы это доказать…

Король качает головой:

– Сейчас, сын мой? На глазах у всех придворных? Я и слышать не хочу о мысли подвергнуть нашу кузину такому испытанию, – мои плечи опускаются от облегчения, хотя я уверена, что дядя больше заботится о своей репутации, чем о моей скромности. – Но как бы там ни было, леди Адерин может убедить нас в своем статусе и другим способом, – он смотрит на меня, а потом указывает на слугу рядом с подносом. – Обожги его.

– Отец! – Арон делает шаг вперед. – Это не то, что я…

– Но ты прав, мой сын. Есть правила. Так что ты сделаешь мне одолжение, Адерин, если коснешься кожи этого человека.

Ужас заставляет меня открыть рот.

– Но, Ваше Величество, обычаи запрещают…

– Запрещают? – Тон короля мягкий и недоверчивый. – Разве не я король? Разве не я придумываю обычаи?

Я долю секунды медлю.

– Конечно, Ваше Величество.

Он поднимает руку и крутит ею, глядя на играющий свет в разноцветных камнях своих колец, вместо того, чтобы смотреть на меня.

– Слухи бегают куда быстрее карет. Хочешь знать, какие разговоры до меня дошли за последние несколько недель? – Не дожидаясь ответа, он продолжает: – Ходят слухи, что моя племянница была убита в результате инцидента, в котором погибла ее мать, а ее место заняла бескрылая самозванка. Что мой брат в своем горе был каким-то образом обманут.

– Но вы же не можете в такое поверить, – в моем голосе невольно звучит насмешка. – Это ложь.

Король поднимает на меня глаза.

– Тогда докажи это.

Я поворачиваюсь к Люсьену, ищу помощи, хоть какой-то выход. Но он качает головой – едва заметное движение – и опускает взгляд.

– Мы ждем, – бормочет дядя. Один из стражников у трона слегка шевелится, его пальцы тянутся к рукояти топора, висящего у него на боку.

Слуга пристально смотрит на меня. Его глаза полны страха – но что я могу сделать? Я беру поднос из его рук и передаю его Люсьену. На мужчине перчатки и туника с длинными рукавами.

– Закатайте рукава. Так будет болеть меньше. – Мужчина повинуется и протягивает мне руку; он дрожит. – Простите, – бормочу я.

Наконец я кладу руку на его кожу, сплетая пальцы вокруг его запястья. Мужчина вздрагивает, он сжимает рот вместе с растущим жаром, чтобы не закричать, но вскоре боль становится слишком сильной. Он начинает стонать, борясь с желанием выдернуть руку. Я чувствую запах горелых волос.

– Достаточно.

Я отпускаю его. Он отшатывается назад, плачет, прижимая руку к груди, она красная и покрыта волдырями. Мой живот сжимается.

Теперь уже никто не смеется.

– Очень хорошо, племянница. Я, конечно, не сомневался в твоей личности, так схожей с твоей матерью. Но это хорошо, что мы разрешили этот вопрос на глазах тех… кто подозрительнее меня. – Мой дядя лукавит с улыбкой на губах; он не может скрыть разочарование в голосе. – Видишь, Арон? Леди Адерин явно не бескрылая. Что же касается раны, что помешала ей отправиться сюда в форме лебедя, то она, я полагаю, – его улыбка искривилась, – почти зажила.

Лицо моего кузена источает холод.

– Действительно. Я с нетерпением буду ждать момента, когда она взлетит.

Когда Арон поворачивается к выходу, король протягивает ко мне свои руки; я ступаю на темно-синий ковер и заставляю себя поцеловать их.

– Я рад, что ты здесь, моя дорогая. Я подумываю о твоем браке. Как сказал Арон, доминион Атратис очень важен, и мы должны быть уверены в его будущем. – Он машет рукой в сторону собравшихся придворных. – Здесь есть несколько кузенов, которые уже выразили свою симпатию тебе.

Симпатию моим богатствам и землям. Интересно, кому из мужчин, буравящих взглядом мою спину, он собирается отдать меня.

Дядя поглаживает мою руку.

– А теперь иди и отдохни. Мы еще поговорим сегодня за ужином.

Я снова кланяюсь и спускаюсь с помоста, забирая трость у сопровождающего. Толпа расступается, когда я направляюсь к двери в дальний конец тронного зала. Снова шепот и косые взгляды; опять я притворяюсь, словно ничего не замечаю. Другой слуга – один из подчиненных сопровождающего, по всей вероятности, – ждет, чтобы проводить меня в мои апартаменты. Мы поднимаемся по лестницам, проходим по коридорам, и все это время я смотрю прямо перед собой с каменным лицом. Затем нас вводят в комнату, и слуга, откланявшись, вручает нам ключи, дверь закрывается, и я наконец остаюсь наедине с Люсьеном.

– Я не могу здесь оставаться. Не могу. – Комната слишком большая, но мне не хватает воздуха. Я бросаюсь к одному из окон и нащупываю задвижку в попытке открыть его. – Мы должны выбраться отсюда, вернуться в Мерл… Он сумасшедший, он, должно быть…

– Ваша Светлость… – Люсьен хватает меня за запястье, бросая предостерегающий взгляд, – вы устали после поездки. Вам надо отдохнуть, – он прижимает палец к губам, потом тихо идет к двери, бесшумно ступая по толстому ковру, и широко ее распахивает. Слуга, который привел нас сюда, сидит за дверью на корточках; шок заставляет его распластаться на полу. Люсьен поднимает его. – Иди и приведи сюда служанку. А потом ступай вон.

– Да, милорд. Мои извинения.

Люсьен захлопывает дверь и возвращается ко мне.

– Следующий урок: здесь полно шпионов. – Он стоит, близко наклонившись надо мной, а его голос почти опускается до шепота. – Я не знаю, работает ли этот идиот на кого-то или он просто надеялся получить какую-то информацию и продать ее, но это не имеет значения. Большинство наших слуг, горничных и так далее, не умеют читать, им не позволено учиться, но слушать они могут. Вы должны следить за своим языком, даже если думаете, что вы одна. И всегда помните первое, чему я вас научил.

– Никому не доверять, – похоже, как здесь, так и дома. – Кто мог сказать ему, что я бескрылая, Люсьен?

Он качает головой.

– Я не знаю.

Как не знаю и я. Может быть, какой-нибудь гость, присутствовавший на последнем полете моего отца? Но я была в глубоком трауре – никто и не ждал, что я взлечу. Значит, этот кто-то живет в Мерле? Скрестив руки, я прокручиваю имена в голове.

– Ваша Светлость, вы выдержали испытание короля: пускай мой отец и беспокоится о том, чьи слова его спровоцировали. Я напишу ему перед вечерним банкетом. Но, по правде говоря, за последние пару лет распространилось множество слухов – о заговорах, возможном нападении, мятеже. Королем управляет страх. Страх, который не оставил места здравому смыслу. Или снисхождению.

По всей комнате расставлены диваны и стулья, все из позолоченного дерева и розового атласа. Я ощущаю, как сильно дрожат мои ноги, и опускаюсь на ближайшую кучу подушек.

– Но то, что он заставил меня сделать… Почему вы не предупредили меня?

– Я не хотел пугать вас, – он вздыхает и садится рядом. – Хотя, возможно, я так бы и сделал, если бы это удержало вас дома. Король, кажется, получает удовольствие, наблюдая за страданиями. Есть дюжина историй о том, что он делает наедине с бескрылыми женщинами. – Он замолкает, когда я прижимаю руку ко рту, живот снова скручивает. – Возможно, это всего лишь выдумки. Хотелось бы мне, чтобы король был похож на вашего отца. Трудно поверить, что они братья.

– Это невозможно. Мой отец был хорошим человеком, добрым, а король… – Желчь подступает к горлу от одной мысли о моем дяде, распростертом на троне Соланума и оскверняющем его своими жестокостью и жадностью. Я пытаюсь представить своего отца здесь, рядом со мной. Отца, который защитил бы меня. Его образ придает мне сил.

– А что насчет моего брака?

– Я сомневаюсь, что он собирается втянуть вас во что-то; чем дольше он будет удерживать вас в подвешенном состоянии перед потенциальными женихами, тем больше выгоды он сможет извлечь из этой ситуации. И помните, вы совершеннолетняя. Он не может заставить вас выйти замуж.

В теории – да. На практике, кто знает, какое давление мой дядя может попытаться оказать? Я прячу лицо в ладонях, ногтями впиваюсь в кожу головы, зажмуриваю глаза и пытаюсь представить себя дома. В это мгновение шанс, что я могу сделать здесь что-то хорошее, смогу отомстить за свою мать или возместить проведенные в полном одиночестве годы своего отца, кажется таким далеким и таким же смешным.